Основы метасатанизма. Часть I. Сорок правил метасатаниста - Морген Фриц Моисеевич. Страница 63

— Вы, похоже, очень боитесь — презрительно произнёс офицер.

— Да, боюсь, — парировал еврей, — однако же стою здесь. А Вы стояли бы, если бы боялись?

Религия как возраст человечества

Френдесса erjbeta выдвинула очень любопытную гипотезу. Суть гипотезы в том, что на каждом этапе развития человечество выбирает свою религию.

Вот мой вольный пересказ.

Язычество

Младенчество. Ребёнок видит добрую маму и злую маму, и не понимает почему мама иногда злится, а иногда радуется. В понимании язычника есть две разных мамы: злая мама и добрая мама. Соответственно, язычники и живут как дети — радуясь жизни, и имея минимум запретов.

Иудаизм

Осознаваемое детство, лет с пяти-шести. Ребёнку начинают объяснять, что он должен делать. Убирать свою комнату, мыть руки перед едой. Появляется много правил, устанавливаемых строгим отцом.

Христианство

Юношество. Попытки сделать всё идеальным образом. Стремление, чтобы все были счастливы. Любовь такая любовь.

Ислам

Взросление. Смирение, понимание ограничений, принятие факта, что не ты в мире главный.

Красивая схема? На мой взгляд, красивая и логичная.

Однако, разумеется, я не могу удержаться, чтобы не дополнить этот пост. Нужно добавить к этой теории, как минимум, сатанизм и метасатанизм.

Сатанизм: Отрочество. Переходный период. Бунтующий подросток, который хочет быть самостоятельным и непохожим на своих родителей.

Метасатанизм: Взрослый, который живёт своей жизнью, однако навещает родителей по выходным: показать внуков и выпить чашку чаю с пряниками.

Как в СССР победили наркотики

Речь сегодня снова пойдёт о наркотиках. Давайте заглянем в прошлое, и посмотрим, как СССР победил наркоманию в 1920-е годы.

Полный текст статьи историка Панина лежит вот здесь (http://teacher.syktsu.ru/05/liter/012.htm), а я просто процитирую один очень показательный отрывок.

Новая власть рассматривала наркоманию, как наследие «проклятого прошлого». Это способствовало тому, что 1920-е гг. стали временем либерального отношения к наркоманам.

К примеру, в начале 1925 г. конференция Наркосекции Мосздравотдела решительно высказалась против идеи административного воздействия на наркоманов и создания лагерей для них, что, в свою очередь, предлагал НКВД. Принудительное лечение допускалось только для определенной категории «социально-опасных» наркоманов, с «полной гарантией от административного произвола». Во многом, властные инициативы 1920-х гг. по отношению к «наркоману» предвосхитили самое гуманное отношение к этим больным людям, характерное сегодня для многих западных стран. Иллюстрацией этого может служить политика местных властей в Свердловске. До 1929 г. наркоманы г. Свердловска имели возможность получить наркотики без особых затруднений в любой аптеке. В 1929 г. распоряжением Горздравотдела наркоманы были прикреплены к одной аптеке, где наркотики им отпускались по рецептам наркопункта. Государство взяло на себя заботу о жизни и лечении больных наркоманией и тем самым ликвидировало для них необходимость добывать наркотики преступным путем.

В исследуемый период политику властей в отношении наркоманов в полном смысле можно назвать социальным контролем. Основную тяжесть в работе с наркоманами и проведение профилактических мероприятий взяли на себя органы здравоохранения, а именно наркосекции, наркопункты и наркодиспансеры различного уровня, которые начали создаваться в РСФСР в середине 1920-х годов. К примеру, в Москве лечение больных наркоманией проводили районные наркологи при районных тубдиспансерах и врачи специализированного наркодиспансера. Постепенно стали создаваться учреждения для лечения детей- наркоманов. Кроме того, наркоманам оказывали и психиатрическую помощь. В среднем за два года каждый наркоман ложился в психиатрическую лечебницу (клинику) от 2 до 5 раз и пребывал там 62 дня. Конечно этого было недостаточно, но это был явный прогресс.

Главный удар по наркомании был нанесен в 1925 г., когда власть санкционировала выпуск водки. Население России имело устойчивую культурно одобряемую традицию употребления крепкого спиртного. Она не давала человеку в условиях наличия легко доступного крепкого спиртного и затрудненного допуска к наркотикам (во второй половине 1920-х гг. произошло укрепление государственной границы, таможни, ужесточился контроль за отпуском и использованием обезболивающих препаратов в больницах и аптеках) случайно «подсесть» на морфий.

Наркотический бум постепенно спадал. Однако в разных регионах это произошло в разнос время: в провинции раньше, а в столичных городах позднее. В конце изучаемого периода потребление наркотиков в стране значительно снизилось, даже в среде столичных маргиналов. Так, например, в первом квартале 1929 г. из 778 посещений Василеостровского районного нарколога (Ленинград) только 91 приходилось на наркоманов, из числа последних лишь 15 было первичных. Среди пациентов наркологической амбулатории при ленинградской больнице им. Эрисмана за июнь-август 1929 г. наркоманов было еще меньше — 28 из 989. Кроме того, в конце 1920-х гг. изменилась и структура потребляемых наркотиков, место кокаина, как самого распространенного наркотика, заняли гашиш и анаша, то есть легкие наркотики.

Впечатляет? «Государство взяло на себя заботу о жизни и лечении больных наркоманией и, тем самым, ликвидировало для них необходимость добывать наркотики преступным путем». И это не в какой-то далёкой Голландии — это в том самом Совестком Союзе, который принято сейчас вспоминать как «страну без наркомании». Обратите внимание — наркотики победили без расстрелов, без принудельного лечения, без массовых облав и без стерилизации наркоманов.

Почему же сейчас, в России, мы не можем использовать этот метод? Вот ещё цитата. На этот раз пишет Владимир Маяковский, про Сухой Закон в США.

Типичным бизнесом и типичным ханжеством назовем и американскую трезвость, сухой закон «прогибишен».

Виски продают все.

Когда вы зайдете даже в крохотный трактирчик, вы увидите на всех столах надпись: «Занято».

Когда в этот же трактирчик входит умный, он пересекает его, идя к противоположной двери.

Ему заслоняет дорогу хозяин, кидая серьезный вопрос:

— Вы джентльмен?

— О да! — восклицает посетитель, предъявляя зелененькую карточку. Это члены клуба (клубов тысячи), говоря просто — алкоголики, за которых поручились. Джентльмена пропускают в соседнюю комнату — там с засученными рукавами уже орудуют несколько коктейльщиков, ежесекундно меняя приходящим содержимое, цвета и форму рюмок [у] длиннейшей стойки.

Тут же за двумя десятками столиков сидят завтракающие, любовно оглядывая стол, уставленный всевозможной питейностью. Пообедав, требуют:

— Шу бокс! (Башмачную коробку!) — и выходят из кабачка, волоча новую пару виски. За чем же смотрит полиция?

За тем, чтобы не надували при дележе.

У последнего пойманного оптовика «бутлегера» было на службе 240 полицейских.

Глава борьбы с алкоголем плачется в поисках за десятком честных агентов и грозится, что уйдет, так как таковые не находятся.

Сейчас уже нельзя отменить закон, запрещающий винную продажу, так как это невыгодно прежде всего торговцам вином. А таких купцов и посредников — армия — один на каждые пятьсот человек. Такая долларовая база делает многие, даже очень тонкие нюансы американской жизни простенькой карикатурной иллюстрацией к положению, что сознание и надстройка определяются экономикой.