Рождение Клиники - Фуко Мишель. Страница 19

Отсюда все эти несколько мифические рассказы, в которых накапливалась в конце XVIII и начале XIX веков история медицины. Утверждалось, что именно в клинике медицина обрела свои исходные возможности. На заре человечества, до всех напрасных верований, до всех систем, медицина в своей целостности существовала в непосредственной связи со страданиями, которые она облегчала. Эта связь происходила скорее от инстинкта и восприимчивости, чем от опыта; она устанавливалась индивидом от себя самого к себе самому, до того как быть включенной в социальную сеть: "Чувствительность больного обучает его тому, что та или иная поза облегчает или усиливает его страдание"1. Именно эта связь, установленная без посредства знания, удостоверяется здравым человеком, а само это наблюдение не является осознанным выбором знания. Оно свершается в непосредственности и слепоте: "Тайный голос здесь нам говорит: наблюдай природу"2. Умножающееся само по себе, передаваемое от одних к другим, оно становится общей формой сознания, в которой каждый индивид одновременно является и субъектом и объектом: "Все неосознанно практикуют эту медицину... Опыт каждого передается другим людям... эти знания переходят от отцов к детям"3. До того, как стать знанием, клиника была универсальным способом связи человечества с самим собой: золотой век медицины. Упадок начался тогда, когда была введена письменность и секретность, то есть распределение знания в привилегированных группах и диссо

_____________

1 Cantin, Projet de reforme adressee a 1'A'isemblee Nationale (Paris, 1790), p. 8.

2 Ibid.

3 Coakley Lettson, Histoire de I'origine de la medecine (trad. fr., Paris, 1787), p. 9--10.

циация непосредственной связи, не имевшей преград и границ между Взглядом и Речью: то, что было известно, теперь не сообщалось другим и обращалось к выгоде практики, однажды прошедшей через эзотеризм знания1. Без сомнения, очень долго медицинский опыт оставался открытым и умел находить равновесие между наблюдением и знанием, предохранявшее его от ошибки: "В стародавние времена искусство врачевания формировалось в присутствии своего объекта, и молодые люди обучались медицинской науке у постели больного"; они весьма часто получали пристанище в доме самого врача, ученики и утром и вечером сопровождали учителей в их визитах к клиентам2. Гиппократ был одновременно и последним свидетелем, и наиболее двусмысленным представителем этого равновесия:

греческая медицина V века была ничем иным, как систематизацией этой универсальной и непосредственной клиники; она сформировала первое целостное сознание, в этом смысле она была столь же "простой и чистой"3, как этот первичный опыт. Но в той мере, в какой она организует его в систематизированный корпус знания с целью его "облегчения" и "сокращения обучения", в медицинский опыт вводится новое измерение, такое, как знание, которое буквально можно назвать слепым, так как оно лишено взгляда. Это знание, которое не всегда видит, и есть источник всех иллюзий; становится возможной медицина, сопряженная с метафизикой: "после того как Гиппократ свел медицину к системе, наблюдение было оставлено, а философия была в нее введена"4.

Такое затемнение и дало возможности для долгой истории систем "с множественностью противоположных и противоре

_____________

1 Ibid.р.9--10.

2 Р. Moscati, De l 'emploi des systemes dans la medicine pratique (Strasbourg, an VII), p. 13.

3 P.-A.-O. Manon. Histoire de la medecine clinique (Paris, an XII), p. 323.

4 Moscati, loc. cit., p. 4--5.

чащих друг другу сект"1. История, которая тем самым уничтожается, сохраняя время лишь в его разрушительных доказательствах. Но под той, что разрушает, бодрствует другая история, более верная времени, ибо она ближе к своей исходной истине. И в ней неуловимо сосредотачивается тайная жизнь клиники. Она. пребывает под "спекулятивными теориями"2, удерживая медицинскую практику в контакте с чувственным миром и открывая ее в непосредственном ландшафте истины: "всегда существовали врачи, которые, выведя с помощью анализа, столь естественного для человеческого разума, из внешнего облика больного все необходимые данные о его болезненной чувствительности, довольствуются изучением симптома..."3. Неподвижная, но всегда приближенная к материальным вещам клиника придает медицине ее истинное историческое движение; она устраняет системы, между тем как опыт аккумулирует свою истину. Таким образом ткется плодотворная непрерывность, которая обеспечивает патологии "неразрывное единообразие этой науки в различных веках"4. В отличие от систем, принадлежащих векам отрицания, клиника есть позитивное время знания. Таким образом ее не изобретают, а вновь раскрывают, она уже существует там, вместе с первичными формами медицины. Она представлена во всей полноте; достаточно только отринуть то, что ее отрицает, то, что по отношению к ней есть ничто, то есть престиж "систем", позволив ей наконец "воспользоваться всеми своими правами"5. Тогда медицина окажется на одном уровне со своей истиной.

_____________

1 Ibid.,p.26.

2 Dezeimeris, Dictionnciire histor'iqiie de la medec'me (Paris, 1819), 1.1, article "Clinique", p. 830--837.

3 J.-B, Regnault, Considerations sur I'Etat de la medec'me (Paris, 1819), p.10.

4 P.-A.-O. Manon, Histoire de la medec'me clinique (Paris, an XII), p. 324.

5 Ibid., p. 323.

Это идеальное повествование, столь часто встречающееся в конце XVIII века, должно быть осмыслено по отношению к недавнему установлению учреждений и клинических методов:

оно придает им одновременно и всеобщий, и исторический статус. Оно заставляет оценивать их как восстановление вечной истины в продолжающемся историческом развитии, единственные события в котором принадлежат негативному порядку: забвение, иллюзия, затмение. Фактически подобный способ переписывания истории сам по себе ловко избегает куда более сложной истории. Он маскирует ее, сводя клинический метод к любому изучению случая, в соответствии с устаревшим употреблением этого слова, и этим авторизует все дальнейшие упрощения, которые проводятся над клиникой еще в наши дни в чистом и простом обследовании индивида.

Чтобы понять смысл и структуру клинического опыта, необходимо пересмотреть сначала историю учреждений, в которой проявились его организационные усилия. Вплоть до последних лет XVIII века эта история, понимаемая как хронологическая последовательность, сильно ограничена.

В 1658 году Франсуа де Ля Боэ открывает клиническую школу при Лейденской больнице: он публикует наблюдения под названием Collegium Nosocomium1. Наиболее известным из его приемников станет Боерхав, возможно, в то время, когда он занимал с конца XVIII века кафедру клиники в Падуе. В любом случае, именно с Лейдена, с Боерхава и его учеников, с XVIII века начинается движение по созданию по всей Европе клинических кафедр или институтов. Именно последователи Боерхава в 1720 году реформируют Эдинбургский университет и создают клинику по модели Лейденской; она копируется в Лондоне в Оксфорде, Кембридже, Дублине2. В 1733 году у Ван Сью. тена требуют план учреждения клиники в Венском госпитале: ее руко

_____________

1 Leyden,1667.

2 J. Aikin, Observations sur les hopitaux (Paris, 1777), p. 94--95.

водителем становится один из учеников Боерхава -- Де Хаен, которому наследует Столл, а затем Гильденбрант1. Примеру следуют в Геттингене, где последовательно преподают Брендель, Вожел, Балдинжер, и Ж.П. Франк2. В Падуе несколько больничных коек отводятся клинике с Книпсом в качестве профессора; Тиссо, ответственный за организацию клиники в Павие, закрепил этот план во время своей вступительной лекции 25 ноября 1781 года3. К 1770 году Лакассень, Буррю, Гильбер и Коломбье хотели организовать в частном порядке и за свой счет дом здоровья на 12 коек, зарезервированных для острых больных, где лечащие врачи должны были обучаться практике4, но проект терпит неудачу. Факультет, медицинская корпорация в целом были очень заинтересованы в поддержании прежнего положения вещей, когда практическое образование давалось вне дома, индивидуально, за плату наиболее видными консультантами. Вначале клиническое обучение было организовано именно в военных госпиталях; Установление для госпиталей, принятое в 1775 году, формулирует в своей статье XIII, что каждый учебный год должен включать один "курс практики и клиники основных болезней, распространенных в армиях и гарнизонах"5. Кабанис приводит в качестве примера клинику морского госпиталя в Бресте, основанную Дюбреем под покровительством маршала Де Кастои6. Отметим наконец создание в 1787 году акушерской клиники в Копенгагене7.