Эволюционная теория познания : врождённые структуры познания в контексте биологии, психологии, лингв - Фоллмер Герхард. Страница 31

В состоянии ли младенцы различать цвета можно проверить, передвигая цветовой пятно на фоне другого цвета одинаковой освещённости, например, красное на зелёном, жёлтое на голубом и т. д. Даже 15-ти дневные младенцы следят глазами за цветовым пятном и, следовательно, могут различать цвета. (Этот эксперимент одновременно показывает, что дети могут воспринимать движение.) 3-х месячные дети рассматривают цветную бумагу дольше, нежели обычный светлый лист бумаги.

Как обстоит дело с пространственным восприятием? Опыты с «канавой» показали, что дети в ползунковом возрасте способны оценивать глубину. Также и по глубинному восприятию маленьких детей (6–8 недель) имеются эксперименты, которые основаны на скиннеровских методах инструментальных условий. Эти дети различали предметы, которые вызывали одинаковый образ на сетчатке, посредством их удаления. В качестве глубинных критериев им служил прежде всего параллакс и, кроме того, бинокулярные критерии (см. стр.49).

Врождённые структуры гештальтвосприятия для оптических образцов также легко проверить, так как экспериментатору, как в случае цветового зрения, движение глаз может служить критерием интереса. Новорожденные с первых дней реагируют на карты с рисунком сильнее, нежели на одноцветные. Дети в возрасте между одной и пятнадцатью неделями больше внимания уделяют сложнм образцам, нежели простым. Они рассматривают лица дольше, чем другие картины и т. д. Представляется, что лицо для них является наиболее значительным объектом до всякого обучения.

Эксперименты ясно показывают, что определённые способности, например, восприятие движения, цвета, глубины, образа в строгом смысле являются врождёнными(74).

Эти современные открытия тем самым в определённом новом смысле оправдывают Декарта и Канта перед радикальным эмпиризмом, который в течение последних двухсот лет имел в науке почти непререкаемое господство и выдвигал подозрение в ненаучности по отношению к любой гипотезе, которая использовала категорию «врождённости» как категорию познания.

(Monod,1971,186)

Это, однако, ни в коем разе не означает, что физизиологический рост и обучение на основе опыта не играют никакой роли. Скорее, уже в восприятии имется, без сомнения, сложное взаимодействие врождённых способностей, созревания и обучения. Также и эти фаты должны учитываться в теории познания, которая должна сочетаться с результатами науки.

Наследование когнитивных способностей

Господствующим является мнение, согласно которому такие способности как память, абстрагирование, разумность, способность к языку, музыкальные способности и т. д. имеют духовную природу, не только потому, что они коренятся где-то "наверху в голове", но также и потому, что они мало связаны с чем-то вещественным, таким как мышцы, питание и т. д.

С другой стороны, генетика является чисто биологической наукой, которая исследует физико-химические основы и законы наследования. То обстоятельство, что в 1953 г. удалось идентифицировать ДНК в качестве биохимического носителя наследственной информации, однозначно подтверждает это мнение.

Вопрос о том, могут ли наследоваться «духовные» способности, относится поэтому к особенно важной области психо-физического скрещивания. Сегодня на этот вопрос можно ответить однозначно утвердительно.

Правда, в области психически нормального не известно ни одного свойства, которое бы определялось одним единственным геном; но такие признаки вообще очень редки (поэтому также менделевские законы о константных числовых соотношений при наследовании признаков, долгое время не могли быть открыты и признаны). Нормальным случаем является полигения: многочисленные гены с малой специфической действенностью при образовании признаков действуют аддитивно или дополняюще. Это ознчает, что именно сложные и интегративные способности, такие как разумность или способность к языку, обусловлены многими генами.

Напротив, а-нормальные явления могут вызываться отсутствием или мутацией одного единственного гена, например слабоумие как следствие болезни обмена веществ, а также, согласно новейшим исследованиям, шизофрении и маниакально-депрессивного психоза. О наследовании психических болезней известно поэтому больше, нежели о наследовании нормальных способностей.

Опыты с животными нельзя однозначно переносить на человека; однако они дают важные указания. Так, крысы в экспериментах поиска пищи, показывают значительный наследственный разброс способностей к обучению: если на протяжении многих поколений «умнейшие» скрещиваются с себе подобными и аналогично скрещиваются «глупейшие», то средние показатели в обоих группах всё больше расходятся (Schwidetzky, 1959,36).

На людях такие опыты, естественно, невозможны. Мы не можем делать экспериментов по выращиванию, ни достигать тотального контроля над окружающей средой. Неколебимый сторонник теории окружающей среды, всегда может поэтому, различия в поведении двух индивидов свести к к особо тонким, нелоступным наблюдателю различиям в общении.

Важнейшими методами при этом являются анализ семьи, исследование близнецов (с 1875 г) и (с 1961) исследования хромосом. Естественно, недостаточно в одной семье зарегистрировать много музыкальных дарований; ибо музыкальность, вопреки генетической нейтральности, могла бы быть приобретена за счёт привычки (домашняя музыка, ранние занятия). Всегда нужны нейтральные случаи для сравнения (контрольные группы) и опора на статистический анализ целой серии опытов.

Исследования вопроса о наследственности языковых способностей обобщил Ленненберг.

Если предпосылка о наследственности языковых способностей основывалась бы только на одном виде статистики, вряд ли следовало бы ожидать обнаружения сильных доказательств. К счастью, однако, все виды статистики, которые обычно используют для наслесдственности человека, подкрепляют одновременно тезис, что для нашей способности говорить значимую роль играет генетическое наследование.

(Lennenberg,1972,304)

Как значительная речевая искусность, так и значительная речевая слабость могут объясняться наследственными факторами. Многие языковые затруднения обычно выступают группами, например, дизлексия (затруднения при обучении чтению), заикание, глухота к словам. Благодаря родословным древам хорошо документированы врождённые языковые недостатки со следующими симптомами:

отчётливое замедление начала речи (при прочих нормальных ступенях развития), плохая артикуляция часто до периода полового созревания, слабо выраженное предпочтение одной руки или явная леворукость, заметные трудности с чтением, полная неспособность или большие трудности в изучении второго языка после половой зрелости; обычно без нарушений разумности.

(Nach Lennenberg, 1972,305)

Врождённые языковые недостатки являются, по-видимому, доминантным и связанным с родовым признаком.

Двуяйцовые близнецы (ZZ, различное наследование) демонстрируют более сильные различия в языковом развитии, нежели однояйцовые (EZ, идентичное наследование). У 25 % ZZ начало речи (возраст произнесения первых слов) находится в различных пунктах, в то время как EZ развиваются синхронно. Также и дальнейшее развитие происходит одинаково только у 40 % ZZ, но у 90 % EZ. Таким образом, языковые способности, по крайней мере, частично генетически обусловлены.

Для интеллекта следующие факты подтверждают наследственность(75):

a) Однояйцовые близнецы более сходны, чем двуяйцовые. Количественные ссылки на наблюдаемое согласование и наследственность даёт таблица 4. Сравниваются, таким образом, не родители и дети, а дети друг с другом. Сравнение обоих EZ-столбцов показывает воздействие окружающей среды, сравнение EZ-столбца и ZZ- столбца показывает роль наследственности.

Табл. 4. Наследственность некоторых интелллектуальных факторов. Числа представляют собой кооффициенты корреляции: +1 означает полное согласование; при нуле доказуемая связь отсутствует.