Тайна трех: Египет и Вавилон - Мережковский Дмитрий Сергеевич. Страница 34

Смысл вавилонской башни, Zikkurat, и пирамиды египетской — один и тот же: по-вавилонски: rikis Šaamê и irsiti, «соединение земли и неба» (Meissner. Babyl. u. Assyr., 312). И то же по-египетски: «небо с землей соединяется» (A. Moret. Mistères Egypt. 25). «Пирамида — лестница для Озириса, восходящего на небо» (надпись фараона Пэпи, W. Strauss. Dei altägypt. Götter, 110). И в видении Иакова: «Вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней» (Быт. XXVIII, 12).

Такова связь Вавилона с Египтом не только в духе, в религии, но и в плоти, в истории.

Откуда пришли в Египет древнейшие поселенцы, «Горовы Спутники», мы не знаем; но, судя по корням языка, протосемитским, они спустились в долину Нила с равнин Сеннаарских, будущей Вавилонии. И древнейшие памятные доски, стелы, фараонов Djezer и Snéfrou, на Синайском полуострове, указывают на тот же путь (Morgan. Les origines d’Egypte, 191–192).

По книге Бытия, Мизраим (Mizraim, Египет) — сын Хама. Сами египтяне называют землю свою «землею Хамовой», Quamet, Quemet. — Сим и Хам — сыны Ноевы. От Хама — Египет, от Сима — Вавилон. Это значит, Вавилон и Египет — братья.

«Соколиное племя», «Горовы Спутники» основали в Египте священный город An (Гелиополь), покорив туземное племя «Стрелков», «Лучников», Anou (Naville. La religion des anciens Egypt., 5–6). A вавилонский бог неба — Anu. Существует или нет связь между этими двумя Anu, — во всяком случае, несомненна связь между искусством вавилонским и египетским (Morgan. Recherches sur les Grig. de l’Egypte, I, 193).

Египетская пирамида Саккара (1-й династии, по Манефону), кирпичная, пятиярусная, на остальные пирамиды непохожая, напоминает вавилонские башни — зиккураты. Все вообще древнейшие египетские гробницы, «мастаба» (mastaba), сложены из необожженного кирпича, так же как строения в Tell Loh и в других вавилонских курганах. В Нижнем Двуречии нет камня, и там употребление кирпича естественно, а в камнеобильном Египте — оно непонятно, если не предположить связи с вавилонским зодчеством (ib., 194).

В египетских изображениях, на каменных наагадехских дощечках, «палитрах» для растирания глазной сурьмы и румян, встречаются баснословные, как бы допотопные, животные с длинными, змеевидными шеями, которые в позднейшем Египте бесследно исчезают, а в Вавилоне сохраняются. Древнейшие печати для закупорки погребальных абидосских сосудов — не египетские жуки-скарабеи, а вавилонские цилиндры — валики. Египетская мера длины, локоть, равна вавилонской, и мера емкости тоже.

Так нет прямых доказательств, но есть бесчисленные намеки на то, что Вавилон и Египет — братья не только по плоти, но и по духу.

В Вавилоне, так же как в Египте, все уже готово, дано сразу, с самого начала наших исторических сведений, или даже до них. И с той поры уже нет движения вперед, а есть только движение назад, нисхождение (Н. Winckler. Die Babyl. Geisteskultur, 10).

«В истории, в культуре Вавилона происходит постепенное вырождение, снижение» (Hilprecht. Ausgrab. im Bel Tempel zu Nippur. — G. Foucart. Hist. des religions et méthode comparative, 47).

Солнце Вавилона восходит так же внезапно, как солнце Египта. Когда появляются оба, одно за другим, на горизонте истории, круг их совершенен, подобно кругу восходящего светила: за чертой горизонта он тот же, что на небе.

В середине III тысячелетия происходит нашествие варваров на Западную Азию, такое же, как на Европу в конце Римской империи, и наступает вавилонское «средневековие», «варварство», относящееся к шумерийской древности, как наше средневековие — к древности классической (Winckler. Abraham, als Babylonier, 19). Надписи древнейших царей Уракагины и Гудэа и совершенное искусство этих времен свидетельствуют о таком высоком уровне шумерийской древности, который предполагает развитие тысячелетнее.

Что такое шумеры (šumeri), поселенцы Двуречия досемитские, мы не знаем и, может быть, никогда не узнаем. По языку, духу и крови это загадочное племя, исчезнувшее с лица земли, как призрак, не похожее ни на одно из человеческих племен. Сходство шумерийского языка с языками туранскими, финно-монгольскими недостаточно, чтобы утверждать их родство (Winckler. Die babyl. Geisteskultur, 7). Мы знаем только, что шумеры — не семиты и не арийцы. В Шумеро-Аккадском царстве Саргона Древнего akkadi суть «жители северных гор», Šumeri — «жители южных равнин», но эти последние, судя по языку, — выходцы Севера: по-шумерийски, лев — «большой пес», конь — «осел запада», вино — «вода жизни» (gish-tin), пальма — «прямая» (Hommel. Geschichte Babyl. und Assyr., 245).

Уже в третьем тысячелетии, с возобладанием аккадов-семитов, шумерийский язык постепенно вымирает и сохраняется только как священный язык молитв, обрядов и заклинаний, подобно латыни наших средних веков (Fr. Lenormant. Les premières civilisations, II, 151).

В раскопках довавилонского города Лагаша найдены головы шумерийских царей или царских наместников, patesi, изваянные с изумительным искусством. Бритые, плосколицые, широкоскулые, с косым и узким разрезом глаз, с носами острыми, как птичьи клювы (Р. Dhorme. La relig., 3). Незапамятно-древние, как бы допотопные лица, но не дикие, не грубые, а тонкие, только не нашею тонкостью, неизъяснимо странные, как бы существа с иной планеты — люди не-люди.

Когда аккады-семиты, в IV или V тысячелетии, сошли на равнину Сеннаарскую, шумеры уже обладали культурою тысячелетнею: создали клинопись, научили семитов математике, геометрии, началам астрономии, зодчеству, устройству каналов, орошению полей (Tiele. Histoire comparée des anciennes religions, 159). Не в Египте, а в Вавилоне родилось точное знание.

Не Египет, а Вавилон измерил и понял время: разделил год на 365 дней, день на часы, час на минуты, минуту на секунды. Наша часовая стрелка, двигаясь по циферблату, все еще указывает время вавилонское (С. F. Lehman. Babyl. Kulturmission, 4).

Глубине знания соответствует глубина совести; мудрости человеческой — мудрость Божия.

«Слову матери внимай, как слову Божиему», — сказано в надписи Уракагины, древнейшего царя Лагашского (Jeremias. Handbuch, 333).

Кровавая месть, Моисеем не отмененная, отменяется по законам царя Гаммураби, в начале III тысячелетия. «Всякой тяжбе конец» — простая клятва, а клятвопреступление вовсе не предвидится. Когда обвиненный в утайке чужого наследства клянется во храме Шамаша: «От соломы до золота ничего у меня не осталось», то судья объявляет его оправданным (ib., 337).

«Да не обидит сильный слабого» — в этом весь закон Гаммураби (H. Grossmann. Altorient. Teste, I, 168).

«Двадцать мужей войдут в эту землю, — и ни один не будет обижен; пес забежит, и пса не убьют», — вот чем Вавилон славится, как «земля земель» (О. Weber. Die Litter. d. Babyl. u. Assyr., 224).

Та же, как в Египте, — милость, мирность, невоинственность.

Уже самым строением земли опустошительность войн исключается. Сеть каналов — живая сеть кровеносных сосудов: перерезать их — убить страну, не только чужую, но и свою.

Царь Гудэа (около 2600 г.), посвящая новый храм богу, объявляет на семь дней всеобщий мир, братство и равенство, как бы царство Божье на земле (ib., 220).

«Царство мое осенил я сенью благодатною, людей Шумера и Аккада умирил на лоне моем», — говорит законодатель Гаммураби (H. Grossmann. Altorient. Teste, I, 163). Так последнее слово закона — мир всего мира.

То же солнце мира в Вавилоне, как в Египте; но и здесь, как там, не восход, а закат: чем глубже в древность, тем ярче свет, как будто самый источник его — позади, в той для нас неисследимой древности, которую миф Платона называет Атлантидою.