Человек неведомый: Толтекский путь усиления осознания - Ксендзюк Алексей Петрович. Страница 33

Если мы хотим отказаться от чувства собственной важности, то проще всего принять идею равноценности всех вещей и явлений Мира, разговаривать с растениями, извиняться перед муравьем, думать о том, что Земля — живая, и всегда помнить, что ее огромные нужды бесконечно важнее наших маленьких потребностей. Нам непременно надо знать, что все люди имеют право быть такими, какими они стали, что "Знание не распространяется", оно "просто живет". Ведь если Знание распространяется, то каждый, не принявший его, — человек второго сорта? А эта мысль никак не может сочетаться с безупречностью толтекского воина. Вот почему дон Хуан не признавал никаких гуру, "учителей жизни" и прочих энтузиастов от духовности. Мир всегда такой, каким он и должен быть. И улитка сама переползет через дорогу, и ученик сам окажется перед Нагвалем. Никто не распространяет Знание. Это — мудрость подлинной Трансформации. Нельзя с помощью воспитания избавить учеников от базального комплекса. Это — парадокс описания. Так или иначе, последователи просто придут (и никого не спросят), а Знание будет доступно искателям, ибо таково их намерение. Но трансформант не свяжет себя с их судьбой — его задача иная.

Итак, список оппозиций составлен. Он всегда проще, чем то, от чего он отталкивается. Покой, бесстрастие, доброжелательность, неприятие — все это простые эмоции. "Смерть-советчица" или "смирение воина" — намного проще, чем длинные списки реагирований на опасности или разнообразных врагов. Тональ, вступив на путь Трансформации, упрощает себя. Ибо его Большой Мир, как бы он ни был разнообразен, — проще и однородней мира человеческого, социального, где всякий пустяк становится предметом специальных страстей и длительных переживаний.

По этой самой причине я не стану приводить здесь примеры альтернативного описания. Во-первых, они чрезвычайно субъективны, во-вторых — сводятся к ряду универсальных символов, которые ничего не скажут теоретику. А практик в таком списке не нуждается.

Единственное, что здесь важно отметить, — альтернативные символы нового описания должны стать чувствами. Как правило, идеи и символы не становятся чувственными переживаниями, и это прекрасно знают психологи-практики. Пока идея существует на рациональном уровне, она остается предметом ментальных спекуляций, и не более того. Для нашей целостной психики она, можно сказать, вовсе не существует. Ибо человек тысячелетиями манипулирует образами собственной мысли и как правило, не исходит из этого материала, когда начинает чувствовать или действовать.

Толтекские маги поступали самым простым образом — заставляли ученика принимать растительные психоделики и на этом фоне впечатывали в его сознание новые символы, обеспечив их необходимым эмоциональным аккомпанементом. Это же делали последователи йоги или дзэн, вынуждая учеников годами переживать измененные состояния сознания. Однако новые видящие могут сделать то же самое без химических агентов и без специальных медитаций. Они либо сбивают точку сборки своими нагвальскими приемами, либо вынуждают адепта к измененному реагированию, используя символьную манипуляцию. Если первый способ нам недоступен, то мы в полной мере можем использовать второй — и именно такой символьно-ментальный способ рассматривается в приведенном здесь алгоритме трансформации комплексов.

Именно на уровне символов — на уровне семантики, того поля значений, которые мы сами для себя сформулировали, связали другими значениями и ассоциациями, — возможно говорить об альтернативном описании. Список самых элементарных оппозиций отчасти уже приводился. Например: страх—бесстрашие, тревожность—покой обида—бесстрастие гордыня—смирение злоба—доброжелательность зависть—радость за всякое живое существо жалость—безжалостность.

Это даже не список, а только наброски. Проблема в том, что всякая черта личности, получая в процессе межличностных взаимодействий подкрепления и неприятия, способна вырасти в отдельную структуру. По дороге она переплетается с иными базальными комплексами, что превращает внут-риличностное пространство в почти непроходимый лес. Взять, скажем, пару противоположных качеств: "уверенный в себе — скромный, застенчивый". Она может быть простой и иметь в своем корне единственный базальный комплекс — например страх смерти или чувство собственной важности. Но эта же пара оппозиций может происходить из адской смеси импринтов и рефлексов самого разного происхождения. Конечно, последовательный перепросмотр рано или поздно препарирует эти джунгли. Я могу назвать лишь общие ориентиры, симптомы, категории и признаки — детали всегда останутся вашей личной тайной, а значит — и спецификой личного пути.

На более высоком уровне, где обитают абстракции, возникают две фундаментальные оппозиции, которые содержат в себе все: обусловленность— свобода эго— безличность

"Свобода" и "безличность" — окончательные условия психоэмоционального бытия дон-хуановского воина. То и другое подразумевает выход из социальной игры, который возможен, как считают многие, уже за пределом человеческого вида. Это "святость", это великие души (махатмы) и даже "вочеловечивание Высшей Силы" (аватары). Пессимисты полагают, что речь идет о невозможном. Т. Лири, в частности, написал: "Духовные призывы трансцендировать эго тщетны. Это существует точно так же, как и любой другой уровень сознания. Как существует карма. Мы можем лишь поставить сознание эго "в центр" и увидеть его реальное взаимодействие с остальными нашими "я". "Социальное эго" ужасно тривиально по сравнению с "атомным я", "генетическим я", но в этом и состоит великая мистификация игры в космические прятки, в которой "социальное эго" сумело завоевать такую огромную и бесполезную власть, что ему оказалось под силу отправить все остальные наши "я" в дальние уголки сознания. Так что помолимся: всемогущее эго, отпусти меня! Освободи! Всемогущее эго, разреши моим глазам видеть!"

Но эго не нуждается в "растворении" или "трансцендировании" — даже ради тотальной Трансформации существа. Эго нуждается только в изменении, Ведь речь идет о структуре психоэмоциональных содержаний, которая обслуживает чувство нашего отдельного и уникального "Я". Как уже многократно было сказано выше, путь толтеков не ставит целью растворение субъекта. Путь магов призывает сохранить отдельное "Я" в таком виде, чтобы оно обрело свободу и бессмертие. Значит трансформант по-прежнему нуждается в эго.

Просто эго безупречного воина имеет слишком мало общего с твривиальным эго социального человека. Безличность, о которой мы говорим в рамках толтекской безупречности, — это способность переживать собственное "Я"-как-оно-есть, без оценок и "оценщиков", вне условий и ограничений, вне эмоций или чувств, порождаемых биосоциальной стихией, суть которой всегда — конкуренция, борьба за выживание, и в дальнейшем, за лидерство. Иными словами, битва за социальную роль.

Понять простую вещь — эго способно реализовать себя вне социума, его мнений, оценок и навязанных отношений — мысль, выходящая за пределы мировоззренческой парадигмы нынешнего мирового тоналя. Древняя индуистская мантра "Я есмь" (Ахам асми), цель которой заключалась в постижении себя вне условностей социального и биологического мира — такая простая и как бы очевидная, — сак" по себе настолько изменяла структуру человеческого эго, что йоги не могли смириться с европейским понятием эго. Они отделили "Я" от эго, ибо находили между ними очень мало общего.

И все же мы должны понимать, что йоговское "Я" — тоже эго. Тот самый Атман, который есть Брахман, — новое чувство себя, сополагающего собственную очищенную суть с тайфуном мировых энергий, А потому безличность, достигнутая в результате специальных медитаций, — тоже личность. Она предстает в новых, чистых и прекрасных одеждах, она — как верховный жрец и высший судья в человеческом мире, но так и не превратилась в сверкающую птицу или молнию, отправленную к Солнцу через бездны пустого и безразличного космоса. Это — эго, оно просто переродилось, как гусеница превращается в бабочку. И нет у нас права называть ее, например, "Божественным присутствием", если мы не хотим воспоследовать за мировыми религиями.