Макс Вебер за 90 минут - Митюрин Д. В.. Страница 11

«Понять жизнь в ее своеобразии»

Соглашаясь со своими предшественниками (В. Вильдебандом и Д. Риккертом) в том, что все науки делятся на два типа — «науки о культуре» и «науки о природе», Вебер считал эти типы различными по методам, но одинаковыми по способам познания и образованию понятий. По его мнению, указанное различие отнюдь не подрывало самого единства принципа научности и не означало отхода от научной рациональности.

Затрагивая вопрос о «материалистическом понимании истории», Вебер писал, что подобное понимание «Коммунистического манифеста» в «его старом гениально-примитивном смысле» господствует только в сознании профанов и дилетантов. В целом же, «сведение к одним экономическим причинам нельзя считать исчерпывающим ни в одной области культуры, в том числе и в области хозяйственных процессов» {«Объективность социально-научного и социальнополитического сознания»).

Свою задачу в области социальных наук Вебер видел в том, чтобы понять действительную жизнь в ее своеобразии.

Однако этому мешали познавательные принципы, установившиеся в науках о культуре, которые в качестве конечного итога исследования предполагали установление определенныхзакономерностей и причинных связей. Та часть индивидуальной действительности, которая остается после вычленения закономерного, рассматривается, по мнению Вебера, либо как не подвергнутый научному анализу остаток, либо ее просто игнорируют как нечто «случайное», а поэтому и не существенное для науки. Таким образом, автор утверждал, что в естественно-научном познании научным (истинным) может быть только «закономерное», а «индивидуальное» может быть принято во внимание только в качестве иллюстрации к закону.

Как полагал Вебер, познание культурных процессов возможно лишь в том случае, если оно исходит из того значения, которое имеет для человека индивидуальная действительность.

Однако в каком смысле, и в каких связях обнаруживается та или иная значимость, не может открыть ни один закон, ибо это решается в зависимости от ценностных идей, под углом зрения которых мы рассматриваем культуру. Другими словами, будучи людьми культуры, мы занимаем определенную позицию по отношению к миру и вносим в него смысл, который становится основой наших суждений о разных явлениях нашего совместного существования.

Само понятие культуры Вебер трактовал предельно широко, понимая под ней все, что «содеяно» человеком. В этой связи он писал: «Говоря… об обусловленности познания культуры идеями ценности, мы уповаем на то, что это не породит столь глубокого заблуждения, будто, с нашей точки зрения, культурное заблуждение присуще лишь ценностным явлениям. К явлениям культуры, — подчеркивал немецкий мыслитель, — проституция относится не в меньшей степени, чем религия или деньги, а все они вместе… прямо или косвенно затрагивают наши культурные интересы; потому что они возбуждают наше стремление к знанию с тех точек зрения, которые выведены из ценностных идей, придающих значимость отрезку действительности, мыслимому в этих понятиях» {«История хозяйства»).

«Идеальные типы»

Разработка единой и достаточно надежной методологии в науках о культуре должна была иметь некую отправную точку, которой для Вебера послужила… экономическая теория Маркса. По его мнению, эта теория дает идеальную картину процессов, происходящих на рынке в обществе товарно-денежного обмена, свободной конкуренции и строго рационального поведения. Другое дело, что в реальности подобная конструкция носит характер утопии, полученной посредством мысленного доведения определенных элементов действительности до их полного выражения. Такие мыслительные конструкции Вебер назвал «идеальными типами», которые, по его мнению, «носят эвристический характер и являются необходимыми для определения ценности явления».

Взяв понятие «идеальный тип» на вооружение, Вебер с самого начала ответственно заявил, что подобных конструкций нет, и они не могут существовать в действительности, в связи с чем употреблял по отношению к ним и еще один термин — «утопии». Да, идеальные типы, как и всякая научная модель, опираются на знание эмпирических фактов, но этого недостаточно, чтобы считать их зеркальным отражением действительности. При этом само понятие «идеальный» не должно вводить в заблуждение, поскольку оно не означает идеализацию, совершенный образец или высшую цель, то состояние, к которому мы стремимся. Идеальное, это всего лишь несуществующее.

Не следует путать идеальный тип с гипотезой — научным предположением, которое выдвигает исследователь для объяснения какого-либо явления. Гипотеза требует проверки опытом: если она подтверждается, то становится теорией, если нет — отвергается. Однако идеальный тип не может быть отвергнут по определению. При этом он не требует проверки реальными фактами, а действительность сравнивается с ним лишь для того, чтобы понять, насколько она отличается от созданной исследователем идеально-типической конструкции.

Как писал сам Вебер: «Идеальный тип — не „гипотеза", он лишь указывает, в каком направлении должно идти образование гипотез. Не дает он и изображения действительности, но представляет для этого однозначные средства выражения».

Идеальные типы создаются посредством одностороннего усиления одной или нескольких точек зрения и соединения отдельных явлений в единый мысленный образ. Вебер особо подчеркивал, что в реальной действительности этот мысленный образ никогда не встречается. Задачу исторического исследования автор видел в том, чтобы в каждом отдельном случае установить, насколько действительность близка или далека от соответствующего мысленного образа.

Так, с помощью этого метода, как считал Вебер, можно создать в виде утопии «идею ремесла», соединив определенные черты ремесел самых различных эпох и народов в один свободный от противоречий идеальный образ. Идеальному типу «ремесла» можно, абстрагируя определенные черты современной крупной промышленности, противопоставить идеальный тип капиталистического хозяйства.

Конструируя свои идеальные типы, Вебер весьма часто действовал по схеме: что было бы, если бы исследуемое явление или процесс беспрепятственно развивались в указанном нами направлении. Для этого он, например, моделировал ситуацию биржевой паники, после чего пытался ответить на вопрос: «Каким было бы поведение игроков на бирже, если бы они не поддались сильным эмоциям и действовали абсолютно хладнокровно, со знанием дела?»

Нарисовав себе эту «идеальную» картину происходящего, Вебер получал представление о том, насколько исказили ее иррациональные моменты в поведении людей, как именно сказались страх и отчаяние на результатах их деятельности.

Точно так же ученый пытался подойти и к анализу результатов любой военной или политической акции. При этом он обязательно стремился понять: каким было бы поведение участников события, если бы они в полной мере обладали всей необходимой информацией и удачно нашли средства, необходимые для достижения поставленной задачи.

Хотя, как отмечал сам Вебер, сконструированные подобным образом «идеальные типы» (или «утопии») нельзя обнаружить в реальности, в них «действительно отражены известные, значимые в своем своеобразии черты нашей культуры, взятые из действительности и объединенные в идеальном образе» {«Объективность социально-научного и социально-политического сознания»).

Проводя линию на непредвзятый характер научного познания в сфере социальных наук, Вебер предостерегал от использования идеальных типов в виде образцов, несущих характер долженствования. Идеальные типы должны быть мотивированными и, насколько возможно, «объективными» и адекватными. В определении их научной ценности может существовать лишь один критерий — «в какой степени это будет способствовать познанию конкретных явлений культуры в их взаимосвязи, в их причинной обусловленности и значении» («Объективность социально-научного и социальнополитического сознания»).