Шаманизм. Архаические техники экстаза - Элиаде Мирча. Страница 53

У абаканских татар (хакасов) сеанс длится пять или шесть часов и включает, в частности, экстатическое путешествие шамана в отдаленные страны. Но это путешествие скорее условное: после нескольких часов сеанса и молитвы к Богу за выздоровление больного кам выходит из юрты. По возвращении он зажигает трубку и рассказывает, что он ходил в Китай, преодолел горы и моря, чтобы найти лекарство, необходимое для исцеления. [693] Мы здесь имеем дело с гибридным типом шаманского сеанса, в котором поиск заблудшей души больного превращается в экстатическое псевдопутешествие, предпринятое с целью поиска лекарств. Такие же действия мы встречаем на далеком северо-востоке Сибири, у чукчей: шаман в течение пятнадцати минут изображает транс, во время которого он, как считается, экстатически путешествует, чтобы испросить совета у духов. [694] Обращение к ритуальному сну с целью установления контакта с духами и, в итоге, излечения болезни мы встречаем также у угро-финских народов. Но что касается чукчей, то здесь речь идет скорее о позднем упадке шаманской техники. Как мы сейчас увидим, "старые шаманы" предпринимали настоящие экстатические путешествия в поисках души.

Казахско-киргизский бакса использует смешанную технику, в которой шаманское исцеление превращено в церемонию заклинаний. Сеанс начинается с молитвы Аллаху и мусульманским святым, после чего начинается вызов джинов и угрозы злым духам. Бакса все время поет. В определенный момент им овладевают духи, и во время этого транса бакса "начинает ходить голыми стопами по раскаленному докрасна железу", несколько раз вкладывая в рот зажженный фитиль. Он дотрагивается до красного железа языком, "а своим острым, как бритва, ножом наносит себе удары в лицо, не оставляя при этом никакого следа". После этих шаманских деяний он снова обращается к Аллаху: "О боже! Дай счастье! О, пожелай взглянуть на мои слезы! Я молю тебя о помощи!" и т. д. [695] Обращение ко Всевышнему Богу не противоречит шаманскому целительству, и мы встречаем его у некоторых народов дальнего северо-востока Сибири. Но у казахо-киргизов главное значение придается изгнанию злых духов, завладевших больным. Чтобы выполнить эту задачу, бакса вводит себя в шаманский транс, то есть достигает нечувствительности к огню и ножевым ударам; другими словами, он обретает состояние «духа», и, как таковой, обладает силой отпугивать и изгонять демонов болезни.

Шаманский сеанс у угров и лапландцев

Вызванный для лечения больного, тремьюганский шаман начинает бить в бубен и играть на гитаре, пока не войдет в экстаз. Оставив тело, его душа достигает Ада и ищет там душу больного. Душа шамана получает позволение от умерших забрать душу больного на землю, если шаман пообещает подарить им рубашки или другие вещи; случается, однако, что он вынужден прибегнуть к более грубым средствам. Шаман, пробуждаясь от экстаза, держит душу больного закрытой в кулаке и заставляет ее войти в тело через правое ухо. [696]

У шаманов иртышских остяков техника явно отличается. Вызванный на дом шаман приступает к окуриванию и приносит кусок ткани в дар Санке, Всевышнему Небесному Существу. (Первичным значением санке было "светящийся, блестящий; свет". [697]) После дневного поста вечером он купается, затем съедает три или семь грибов и засыпает. Через несколько часов он вдруг просыпается и, весь содрогаясь, сообщает все то, что Духи открыли ему через «посланника»: о духе, которому следует принести жертву, о человеке, из-за которого охота была неудачной, и т. д. Затем шаман снова впадает в глубокий сон и на следующее утро приступает к требуемым жертвоприношениям. [698]

Экстаз, достигаемый посредством интоксикации грибами, известен во всей Сибири. В других регионах этому соответствует экстаз, вызываемый наркотиками или табаком. Нам еще предстоит вернуться к проблеме мистического смысла токсических средств. Пока что заметим несколько аномалий в только что описанном обряде: ткань приносится в дар Всевышнему Существу, но общение ведется с духами, и именно им приносятся жертвы; собственно шаманский экстаз достигается через интоксикацию грибами: это средство позволяет также и шаманкам входить в аналогичные трансы, с той лишь разницей, что они обращаются непосредственно к небесному Богу Санке. Это противоречие выдает некоторую гибридность идеологии, лежащей в основе техник экстаза. Как уже заметил Карйалайнен, [699] этот тип угорского шаманизма представляется довольно поздним и заимствованным.

У васюганских остяков шаманская техника намного сложнее. Если душа больного похищена умершим, шаман высылает одного из своих духов-помощников, чтобы тот ее нашел. Дух принимает облик умершего и спускается в Преисподнюю. Там, встретив похитителя, он внезапно извлекает из своей груди духа в облике медведя: мертвый пугается и позволяет душе больного выскользнуть из его горла или груди. Дух-помощник хватает душу и приносит ее хозяину на земле. Все это время шаман играет на гитаре и рассказывает о приключениях своего посланника. Если же душа больного похищена злым духом, то уже сам шаман должен предпринять путешествие, а это намного труднее. [700]

У тех же васюганцев есть и другая методика: шаман садится в самом темном углу дома и начинает играть на гитаре. В левой руке он держит специальную ложку, служащую также средством гадания. Вот он призывает своих духов-помощников, всего их семь. Он отправляет своего могучего посланца, "Строгую женщину с палкой", чтобы она полетела и созвала его помощников. Помощники представляются по очереди, и он начинает в песне рассказывать об их путешествиях. "Из небесных стран Май-юнк-кана ко мне отправили дочерей Май-юнк-кана: я слышу, как они прибывают с шести сторон Земли, я слышу, как Лохматый Зверь Большой Земли (= Медведь) приходит из первой подземной страны и достигает вод другой страны" (в этот момент он начинает шевелить ложкой). Таким же способом описывается прибытие духов из второй, третьей и так до шестой небесных стран, и каждое прибытие показывается ложкой. После этого предстают души из различных небесных стран. Они вызываются по очереди с каждого направления: "Из небесной страны самоедов, пастухов северных оленей; из небесной страны народов Севера; из города самоедских принцев-духов с их супругами и т. д.". Начинается диалог между шаманом и всеми духами, говорящими устами шамана. Эта сцена продолжается весь вечер.

В следующий вечер происходит экстатическое путешествие шамана в обществе духов-помощников. Аудитория подробно информируется о перипетиях этого трудного и опасного похода: он напоминает путешествие, в которое шаман отправляется, когда сопровождает на Небо душу жертвенного коня. [701] Речь не идет об «одержимости» шамана духами-помощниками. Как замечает Карйалайнен, [702] эти духи шепчут на ухо шаману точно так же, как «птицы» вдохновляют эпических бардов. "Дыхание Духов переходит в мага", говорят северные остяки; их дыхание «касается» шамана, говорят вогулы (там же).

У угров шаманский экстаз является не столько трансом, сколько "состоянием вдохновения": шаман видит и слышит духов; он пребывает "вне себя", поскольку в экстазе путешествует в дальние страны, но это не бессознательное состояние. Это вдохновенный визионер. Фундаментальным переживанием, однако, является переживание экстатическое, а главным средством его достижения, как и во многих других регионах, остается музыка. Интоксикация путем употребления в пищу грибов также вызывает контакт с духами, хотя и грубым и пассивным способом. Но, как мы уже заметили, эта шаманская техника представляется поздней и заимствованной. Интоксикация механически, разрушительным образом воспроизводит «экстаз», "выход из себя": она пытается наследовать более раннюю модель, относящуюся к другому уровню представлений.