Пути Абсолюта - Дугин Александр Гельевич. Страница 27

Абсолютная центральность его позиции позволяет отождествить его с совершенной полнотой возможностей нашего мира, всегда заведомо превышающих любую действительность. Поэтому "световой человек" определяется царским статусом, статусом короля мира, т. е. существа, наделенного максимальной властью (а власть — это синоним возможности). Все древнейшие мистерии, связанные с царской властью и наличествующие практически у всех народов и во всех традициях, всегда подчеркивали сверхъестественный, «световой» характер этой власти, [57] а конкретные цари считались прямыми символами "светового человека", его заместителями, его «иконами». Как царь в обществе был совершенно свободен ото всех социальных ограничений и мог рассматривать все это общество как свое собственное продолжение, так и "световой человек", царь мира, свободен от материального космоса, который является лишь его тенью или продолжением.

Царь мира совершенно независим от исторического развития циклов. И более того, вся история — это не что иное, как отблеск его самого, причем всегда неполный и фрагментарный, всегда несовершенный в сравнении с ним. Он является тем субъектом, кто намечает в телесных возможностях формообразующие элементы, кто ориентирует и гармонизирует впоследствии эти действительные формы, кто предопределяет их пропорциональное соотношение. И именно этот наиболее имманентный принцип субъекта может быть назван качественным содержанием плотного мира, а значит, и его сущностным истоком.

В символическом круге царь мира или световой человек отождествляется с точкой центра, с полюсом, с недвижимым двигателем, что и отражено в его титуле Чакраварти — "тот, кто вращает колесо".

Его первым и наиболее сущностным отражением является Ману, исторический первочеловек, Адам. Этот первочеловек также еще весьма далек во всех отношениях от человека как такового, т. к. он является тоже архетипом, но только не полным, а частным, воплощая в себе субъектные аспекты, ограниченные возможностями данного цикла — т. е. условиями проявления. Ману есть циклическое замещение светового человека, Вайшванары, его спецификация в пределах манвантары. Символически Ману можно уподобить отрезку прямой, стягивающей дугу окружности, представляющей собой отдельный цикл. Поэтому Ману — это не только первочеловек, но и последний человек, поскольку он является и истоком и обобщающим итогом циклической истории.

И все-таки Ману вполне закономерно рассматривать именно как первочеловека, т. к. в первочеловеке содержится вся полнота циклического содержания, которое становится действительным по мере развертывания земной истории. В последнем же человеке, напротив, суммируется количественная, субстанциальная сторона плотного проявления, и поэтому, являясь отражением того же Ману, этот последний человек вдвойне далек от "светового человека", Чакраварти — не только как Ману, первочеловек, лишь имитирующий светового человека, но вообще теряя с ним какую бы то ни было связь, становясь "человеком мрака", "сыном погибели". Иными словами, в Ману, первочеловеке заключена полнота качественного архетипа, и поэтому, несмотря на всю сверхисторичность, можно символически поместить этот архетип в точку начала истории. Этот первочеловек пребывает в земном раю, т. е. в максимуме потенций еще не начавших реализовываться. За тем следует онтологическое грехопадение, движение по окружности, по периферии, которая, будучи одинаково удаленной от полюса во всех своих точках, тем не менее ухудшается качественно по мере увеличения расстояния от первомомента истории. Можно сказать, что в онтологическом грехопадении реализуется количественная возможность райского Адама, что подчеркнуто библейской формулой "Плодитесь и размножайтесь", возможность негативная, противоположная (и скорее, перпендикулярная) возможности возврата от периферии к центру, т. е. из земного рая в рай сверхземной через вкушение плодов с древа жизни, растущего в центре рая. Возврат для Ману означал бы центростремительное движение по радиусу, реализация "светового измерения" своего существа, путь интеграции, воссоединение с принципом, образом и подобием которого он являлся. «Грехопадение», последовавшее за символическим вкушением плодов с древа познания добра и зла, т. е. предпочтение количественной двойственности (истока всякой множественности) единству световой жизни, напротив, означало движение по окружности, т. е. в направлении касательной к окружности, перпендикулярной радиусу.

Если Чакраварти представляет собой исключительно световой полюс архетипа (солнечный полюс), то Ману подобен луне, в полнолуние отражающей свет в максимальной степени (райский Адам), но могущей и не отражать его вовсе, как в новолуние. Иными словами, Ману — это архетип отражающий. Любопытно заметить, что корни слов «человек» и «луна» во многих языках очень близки (нем. «Mensch» и «Mond», англ. «man» и «moon» и т. д.), что свидетельствует о естественности и осознанности символических взаимосвязей в языковых формах древних традиций. С другой стороны, этот же корень часто обозначает и «разум» — санскритское «manas», латинское «mens», русское «мысль» (этимологически родственное, кстати, слову «муж», т. е. "человек") и т. д. В этом случае речь идет уже о подчеркивании световой природы исторического Ману, замещающего в материальном мире субъекта, т. к. разум в пределах трибхуваны является наиболее субъектным качеством, происходящим прямо или косвенно от первоинтеллекта, буддхи. В этом смысле Ману как обладающий манасом (разумом) является одним из аспектов вираджа, глобального разума плотного космоса, свойственного Вайшванаре.

В процессе отражения можно выделить два аспекта: первый — это нетождество отражающего с отражаемым, его вторичность и, в некотором смысле, это аспект негативный, до конца реализующийся в возможности отражающего и не отражать (при отсутствии отражаемого); второй — способность верно передавать формы отражаемого, воспроизводить его образ, чего лишены неотражающие предметы, и этот аспект позитивный. Это относится и к архетипу исторического человека, и к качеству разумности, свойственному этому человеку, при этом "человечность человека" (его «небожественность», "неангеличность") совпадает с первым негативным аспектом (нетождество световому архетипу), а "разумность человека" соответствует второму позитивному аспекту (способность постигать и передавать этот световой архетип). Соотношение между Ману и Чакраварти или «антропосом» и «фосом» в греческом гнозисе можно уподобить существу (Чакраварти, "фос"), смотрящемуся в зеркало (Ману, "антропос"). Если зеркало замутится или разобьется, отражение пропадет, но само существо это, естественно, не затронет ни в малейшей степени. И здесь следует подчеркнуть, что не все в архетипе циклического человечества является отражающим (в позитивном смысле), а только его разумные аспекты. Именно высший одухотворенный полюсоцентрический разум Адама является зеркалом царя мира, и только через него возможен эффективный контакт исторического человечества со световым и вневременным архетипом.

Чакраварти является царем плотного мира земли. Ману — его отражение — также является царем, но только не всего этого мира, а его сектора, «всплывающего» в данный циклический период в данном космическом регионе. Кроме того, от одной юги к другой внутри манвантары Ману также проявляется под различными формами, организуя архетип конкретной эпохи — золотого, серебряного, медного или железного веков — как соответствующую универсальную царскую функцию, как царя данной юги. Внутри юг этот архетип снова расщепляется на региональные, исторические, расовые или национальные династии, отражающие развитие более узких циклических архетипов. И наконец, эти универсальные символические династии дробятся на узко территориальные, племенные или государственные царские рода, представляющие собой последнюю стадию конкретизации единого человеческого архетипа, человека царствующего, homo regius. И даже на уровне самых обычных людей царский статус человечества как заместителя субъекта продолжает действовать, даже в таком простом обстоятельстве, что человек, обладая манасом-разумом, пусть в самом зачаточном или, наоборот, выродившемся состоянии, обладает благодаря ему, наибольшими возможностями по сравнению с окружающим его материальными существами — "индивидуумами трех царств". Органический, телесный человек несет в себе материальные истоки всех форм окружающей его космической среды (о чем свидетельствует и сам онтогенез), являясь материальным синтезом этой среды, подобно тому, как световой человек есть духовный синтез плотного космоса, интеллектуальная парадигма и исток его гармонии.