Люди и руины - Эвола Юлиус. Страница 41

Мы ограничимся здесь этими краткими указаниями, задающими общее направление, так как рассмотрение конкретных форм, посредством которых можно было бы последовательно реализовать данные требования, выходит за рамки настоящего исследования. Стоит лишь еще раз подчеркнуть, что экономический уровень никогда не должен превосходить уровень средств; поэтому в принципе он должен подчиняться уровню целей, превосходящих экономический уровень. Первый настолько же превышает последний, насколько высшая цель и даже психологическая жизнь индивида превышает элементарные условия его физического существования.

Именно поэтому лозунг «государства Труда» является чистым заблуждением, извращенной и упадочной идеей, ведущей к вырождению и полностью противоположной традиционным представлениям. Стоит добавить по этому поводу еще несколько соображений.

Фашистская реформа, направленная на устранение парламентарно-демократического партократического режима и приведшая к учреждению Корпоративной Палаты, несомненно, имела вполне законный характер. Налицо было стремление установить режим компетентности в противоположность некомпетентности политиканов, на которой строился прежний режим, что привело к плачевным последствиям в том числе и в экономической области. В принципе эта реформа достойна повторения, однако при условии организации корпораций не на бюрократической основе, как то было при фашизме, но в качестве органичных предпринимательских единств, объединение, иерархия и координация которых может меняться в зависимости от конкретной отрасли.

В основе должен лежать указанный принцип деполитизации общественно-экономических сил. Строгое соблюдение принципа компетентности позволит избавить корпоративное представительство от так называемой политической прибавочной стоимости. Поэтому «Корпоративная Палата» не должна походить на политическое собрание. Она могла бы стать «Нижней Палатой», тогда как политические инстанции должны быть представлены второй, «Верхней Палатой». Экономика, вернувшаяся в свои нормальные рамки, в корпоративной системе описанного типа сталкивается с проблемами законодательного уровня, особенно при решении вопросов организации крупной промышленности, которые стали основополагающими для современной экономики и затрагивают в том числе проблему государственной безопасности. Поэтому за надлежащим соблюдением высших принципов должен следить особый орган, облеченный более высоким авторитетом и являющийся высшей инстанцией для разрешения спорных случаев. Таким органом и должна стать Верхняя Палата. Корпоративная Палата должна представлять экономические интересы и все связанное с профессиональной областью, политическая же инстанция (политическая в высшем смысле) должна быть сосредоточена в Высшей Палате в лице людей, делом которых должна стать забота о соблюдении более высоких, чем просто экономические и «физические», духовных и национальных интересов, затрагивающих престижем и могуществом государства, в том числе при решении всех основных проблем, связанных с телесно-материальным существованием политического организма.

Для представительства в Нижней Палате можно использовать смешанную систему выбора и назначения, как это было в фашистской системе корпоративно-политического представительства. Однако, как это было ранее в других странах, для представительства в Верхней Палате демократический принцип неприемлем. Принадлежность к членам Верхней Палаты не должна носить временного и случайного характера благодаря полученным «голосам». Ее представители могут назначаться сверху и самой жизнью, — подобно тому как это происходит в Ордене, — то есть благодаря природным достоинствам и неотъемлемой квалификации. Действительно, необходимо, чтобы стабильность и преемственность обеспечивались не только сверху, где пребывает чистый, непоколебимый политический принцип империи, но также за счет участия отборного класса, обладающего теми чертами и функциями политического класса, которыми некогда обладала традиционная знать. Для этого и необходимо такое учреждение, как Верхняя Палата. И если представители этой Палаты, объединенные чистым символом высшей власти, сумеют достичь той суровой безличности, отрешенности от обычных мимолетных потребностей, безразличия ко всякой частичной и частной выгоде (естественно, о «партиях» в современном идеологическом смысле здесь не может быть и речи), то не останется сомнений в монолитности структуры, реально способной выстоять вопреки всем атакам подрывных сил, порожденных «экономической эрой».

Глава XIII. ТАЙНАЯ ВОЙНА. ОРУЖИЕ ТАЙНОЙ ВОЙНЫ

Кризисам, будоражившим — и продолжающим будоражить поныне — жизнь современных народов, в зависимости от избранной точки зрения, приписывают самые различные причины: общеисторические, социальные, социально-экономические, политические, моральные, культурные и т. п. Каждая из них, безусловно, играет определенную роль, однако возникает вопрос, всегда ли эти причины являются основными и носят ли они столь же автоматический характер, как и причины, действующие в физическом мире? Должны ли мы остановиться на них, либо же в некоторых случаях стоит попытаться отыскать влияния высшего порядка, дабы развеять видимость чисто случайного характера как прежних, так и нынешних событий, которые, несмотря на все разнообразие своих частных аспектов, следуют общей логике?

В рамки настоящей проблемы входит понятие тайной войны, то есть войны, ведомой теми, кого обобщенно можно назвать силами мировой подрывной деятельности. Обстоятельства этой войны, как и используемые для ее ведения средства, обычно игнорируются современной историографией. Понятие оккультной войны входит в рамки концепции трехмерной истории, согласно которой наиболее значимые события происходят не на двумерной плоскости с ее видимыми причинами, фактами и лицами, но в третьем «подземном» измерении, в глубине, где действуют силы и влияния, которые нередко имеют иную, чем просто человеческую — индивидуальную или коллективную — природу, и воздействие коих зачастую носит решающий характер.

Исходя из этого, необходимо прежде всего уточнить смысл использованного выше выражения — «подземное». В данном случае речь идет не о некой темной и иррациональной бездне, которая по отношению к видимым силам истории играет почти ту же роль, что и бессознательное по отношению к бодрствующему сознанию индивида, как то представляет себе психологическая школа, недавно получившая название «глубинной психологии». Напротив, уместнее говорить о бессознательном, когда дело касается тех, кто в трехмерной перспективе выступает скорее в роли объекта, нежели субъекта истории, — то есть людей, которые ни в мыслях, ни в действиях не осознают ни тех влияний, которым они подчиняются, ни тех целей, которым служат в действительности. У них, независимо от того, что сами они думают об этом, центр личности находится скорее в бессознательном и предсоз-нательном, нежели в ясном сознании. Особенно это характерно для людей действия и идеологов. В этом смысле действительно можно утверждать, что решающие события тайной войны разворачиваются в области человеческого бессознательного. Но при рассмотрении подлинных движущих сил истории в той особой перспективе, на которую мы указали чуть выше, становится понятно, что дело обстоит совершенно иначе. В данном случае не может быть и речи ни о предсознательном, ни о бессознательном, поскольку здесь мы имеем дело с «сознательными сущностями», которые прекрасно знают, чего хотят и какие средства необходимы для достижения — преимущественно косвенным путем — их цели.

Таким образом, третье историческое измерение не имеет ничего общего с отвлеченными философскими или социологическими представлениями. Его можно описать как «закулисную» историю, где действуют вполне определенные «сознательные сущности».

Дабы изучение тайной истории имело позитивный и научный характер, не следует слишком отрываться от земли, витая в облаках. Тем не менее нашей отправной точкой должна стать метафизика истории, имеющая дуалистическую основу, известная древним традициям. Та же католическая историография рассматривает историю не как простой механизм, предопределенный исключительно естественными, политическими, экономическими и социальными причинами, но скорее как развертывание некоего — «провиденциального» — плана, которому противостоят враждебные силы, называемые с нравственной точки зрения «силами зла», а с богословской — силами Антихриста. Подобное представление может иметь положительное содержание при условии его очищения и сведения к существенному, то есть при условии скорее метафизического, нежели религиозного подхода к настоящей проблеме, как то было принято в классической и индоевропейской древности. В этом смысле можно говорить о борьбе сил космоса против сил хаоса, где первым соответствует все связанное с формой, порядком, законом, духовной иерархией, традицией в высшем смысле, а вторым — все влияния, ведущие к раздробленности, разрушению, упадку, к торжеству низшего над высшим, материи над духом, количества над качеством. Таковы конечные цели сил, действующих за кулисами истории, известной нам на уровне зримых причин. Помня об этом, следует, однако, иметь в виду, что подобный подход требует величайшей осторожности: не забывая о метафизической подоплеке, в то же время нельзя терять связи с конкретной историей.