Немецкая классическая философия религии - Пушкарева М. А.. Страница 39

6.3. Исторические обстоятельства приглашения Шеллинга в Берлин.

Работа над новой философской системой

С выступлением против Гегеля Шеллинг не торопился. Он готовил его со всей тщательностью и основательностью, на которую был только способен. Осознавая, может быть, как никто другой, силу и влияние Гегеля, Шеллинг не спешил публиковать свои сочинения. Многолетний опыт подсказывал ему, что живое слово, произнесённое однажды с кафедры, быстрее разносится по всему миру (особенно если тебя поддерживает правительство и сам Король), чем самые увесистые тома, да и наиболее прекрасные мысли к тому же трудно излагать письменно. Впрочем, кое-что и выходило. Выпуская в конце 1815 года "Самофракийские божества", Шеллинг поставил к брошюре подзаголовок: "Приложение к Мировым эпохам". Раз вышло приложение, книга обязательно появится, но сама книга так и не появилась, ни в 1816, ни в 1819, ни в 1833, ни в последующие затем годы.

Пока был жив Гегель, Шеллинг не решался обнародовать свою новую систему, ограничиваясь её популяризацией в лекциях и, вероятнее всего, был в этом прав: аргументация Гегеля от этого могла ещё более усилиться, зазвучать ещё сильнее. Однако и после смерти Гегеля рукопись забиралась каждый раз обратно. Нам думается, что главной причиной тому являлась чрезвычайная требовательность к самому себе, желание сообщить "молодому поколению", к которому он именно в основном и обращался, то целое, которое ещё не до конца сложилось в его голове.

В октябре 1825 года скончался король Баварии Максимилиан Йозеф. На престол вступил поклонник Шеллинга, кронпринц Людвиг, который первым же делом основал в Мюнхене, столице королевства, университет. Шеллинг сразу же был приглашён на должность профессора.

Ещё до приезда в Мюнхен Шеллинг отправляет письмо в далёкую Москву. Год назад евангелический проповедник Зедергольм прислал ему из России свои соображения о философии религии. Шеллинг ему ответил: "Огромное расстояние, разделяющее нас, ... а также многие обязанности, которые либо уже лежат на мне, либо скоро лягут на меня, - всё это вынуждает меня воздержаться от подробного суждения и, как я уже давно поступаю с близкими друзьями, отослать Вас к моим произведениям, а именно к моему, видимо, Вам неизвестному трактату "О сущности человеческой свободы" (это важнее, чем "Философия и религия", он содержится в 1-м томе моих "Философских сочинений, изданных в Ландсгуте Крюллем в 1809 г., вполне возможно, что он вошёл в шведское Полное собрание моих сочинений), а также к "Лекциям о значении мифологии" в трёх частях, которые скоро выйдут, эта книга полностью прояснит наши отношения" (Цит. по кн.: Гулыга А.В. Указ. соч. - С. 233).

Письмо Шеллинга передаёт его настроение. Он считает наиболее важным своим сочинением трактат о свободе. Если в ранних трактатах Абсолют был приближен к процессу познания, осознания проблем мира и человека, то отныне, подчёркивает Н.В. Мотрошилова, "основой мирового процесса" Шеллинг считает волю. "Зло необъяснимо ни из разума Бога, ни даже из разумной воли - к его возникновению причастна лишь воля, противоположная разуму, т.е. неразумная и слепая, тёмная воля, "простая воля"" (Мотрошилова Н.В. Фридрих Вильгельм Шеллинг (1775-1854) //История философии. Запад - Россия - Восток. Кн. 2. С. 436).

Обильно черпая соответствующие идеи в мистической теософии Я. Бёме, Шеллинг отличает от Бога "основу" его существования, характеризуя её как "то, что в самом Боге не есть Бог". Творческий импульс "основы" Шеллинг изображает в качестве "тёмного", иррационального "хотения", которое порождает "первоволю". Эта последняя и заключает в себе "зло" отделения от Бога.

Шеллинг - великолепный оратор. Его слово имело огромное влияние на слушателей. "Никогда не слышав его прежде, - вспоминает один из слушателей, - я не мог противиться соблазну записаться на его лекции, и вот я настолько очарован их ясностью, уверенностью, богатством и искусностью, что теперь бываю на них настолько регулярно, насколько мне это позволяет здоровье" (Зульпиц Буасре Иоганну Вольфгангу Гёте, письмо от 16 января 1828 г. Цит.по кн. Xavier Tilliette (Hg.) Schelling im Spiegel seiner Zeitgenossen. Torino, 1974. - S. 309).

Шеллинга знали и любили в России (См. об этом подробнее: А.В. Лукьянов Шеллинг и русская идея //Философская мысль № 4, 2002. - Уфа: Изд-е БашГУ, с. 169). Н.А. Мельгунов - писатель, критик и публицист, вспоминал: "Шеллинг же, как и Платон, написал лишь несколько отрывков, без видимой связи между ними, и одним ученикам поверяет вполне тайну своей системы, её последнее слово... Друзья Шеллинга, зная его нерешительность, переменчивость, сомневаются, чтобы он когда-нибудь окончил свой труд..." (Фридрих Шеллинг: pro et contra. - СПб.: РХГИ, 2001. - С. 166-169). На вопрос Мельгунова - "в чём заключается та часть вашей системы, которой вы теперь заняты?" - Шеллинг ответил следующим образом: "Это система философии позитивной". Совокупная "система будет иметь четыре части или отделения. Первая часть есть вступление, в виде истории философии со времени Декарта: здесь естественным образом определится и настоящая метода философии. Эту часть я уже окончил. Теперь тружусь ... над системою философии положительной, которая составит вторую часть" (Там же. - С. 176). Но что такое "положительная философия"? "Я, - сказал Шеллинг, - этим выражением даю знать, что моя систем философии не есть чисто идеальная, логически построенная, как Гегелева, и следственно, более или менее гипотетическая, но имеет корень свой в живой действительности, основана на самой природе вещей. За этими двумя частями будет следовать философия мифологии и философия веры" (Там же).

Шеллинг, видимо, полагал, что в мифах древних нардов и в мифологическом элементе современного ему сознания раскрываются грани Божественной сущности. Если у Гегеля философия мифологии оказалась практически растворённой в философии религии, то Шеллинг учение о мифах рассматривает в качестве самостоятельной части своей системы. Он смотрит на мифологию как на всемирно-историческое явление. По его мнению, мифология есть необходимая, закономерная ступень развития сознания. В мифе органическим образом слиты мысль и поступок. Индивид, пребывающий во власти мифа, неспособен выделить себя из окружающего мира; свои чувства и мысли он принимает за подлинную, единственно возможную реальность. Миф, другими словами, есть тождество бытия и мышления, материи и сознания.

Ф. Энгельс отметил заслуги Шеллинга в анализе мифологии: "...я охотно признаю выводы Шеллинга, касающиеся самых важных результатов мифологии в отношении христианства, но в другой форме..." (Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. - М., 1956. - С. 433).

Мысль пригласить Шеллинга в Берлин возникла уже вскоре после кончины Гегеля. Казалось бы, Шеллинг в Мюнхене бы осыпан наградами и почестями. Однако время от времени ему давали понять, что он чужак, протестант, что ему нечего делать в католической Баварии. Чем дальше, тем явственнее поднимала голову церковная реакция. Вот почему Шеллинг иногда с надеждой взирал на северную философскую столицу.

В Берлине практически никто не мог претендовать на то, чтобы возглавить кафедру Гегеля - ни Гото, ни Михелет, ни Хеннинг, ни Ганс, ни даже Ф. Форстер. Только об одном человеке из "неберлинцев" с уверенностью можно было сказать, что он непременно станет отстаивать чистоту учения. Этим человеком был Георг Андреас Габлер, ректор учебного заведения в Байрейте (Schelling F.W.J. Philosophie der Ofenbarung /M.Frank. Frankfurt a.M., 1993. - S. 471). В ходе переговоров, прошедших при посредничестве Хеннинга, уже в январе 1832 года было получено обещание министра внести предложение о назначении Габлера с содержанием в 1600 талеров.

Но уже заволновались различные партии, устремившись занять главную кафедру университета. Первую попытку передать Шеллингу кафедру Гегеля пресёк прусский министр Альтенштейн. Последовательный гегельянец, он выдвинул против Шеллинга целый веер аргументов: последний очень стар, давным-давно ничего не публикует, полного курса логики никогда не читал и т.д. Прусский король согласился. Вопрос закрыли.