Учения суфиев - Хан Хидаят Инаят. Страница 13

Все эти чудеса не превышают силу мистика. Хотя на взгляд обычного человека все это кажется вне пределов досягаемости, для мистика, который думает и чувствует под совершенно отличным углом, все это кажется таким простым и естественным. Конечно, мистик всегда сделает это так, чтобы не выставлять напоказ величину своих истинных возможностей. Тот, кто видит -не говорит, а тот, кто говорит -- не видит.

Чем выше достижения мистика во внутренней эволюции, тем более трудно подстроиться под окружающие условия и необходимость общаться методами, которые не сгармонизированы с его внутренним миром. Именно здесь мистик постоянно подвер-гается проверке, поскольку мистицизм предполагает умение общаться с другими на их собственном уровне. Когда актер на сцене должен играть роль руководителя, он действует соответст-вующим образом, а когда он должен играть роль прислуги -- ведет себя как прислуга. Ни в одном, ни в другом случае актер не должен чувствовать влияние своего эго. В обоих случаях истинная индивидуальность актера занята игрой, оставаясь невозмутимой. Подобным же образом мистик формулирует законы невидимого мира и интерпретирует их так, чтобы они стали понятны среднему человеку, зная, что ничего на свете не может принести большего счастья, чем мудрость. Однако, эта мудрость только тогда может удовлетворить наши потребности, когда она находится в гармонии с нашей сущностью и с нашим отношением к Богу. Поэтому эти отношения должны быть интерпретированы и для этого необходи-ма помощь, полученная на основе мистического опыта. При этом житейская мудрость связана с нашими повседневными обязательствами и предположениями, но только в приобретении Божественной мудрости исполняется цель наших жизней.

В Библии сказано: "Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам".Точно так же поиски мистика есть поиски Царства Божия, что обернется обилием благ, которые человек может использовать в материальной деятельности в дополнение к той Божественной Мудрости, которую он может при этом открыть.

Очень часто мистика изображают как мечтателя, сверхэн-тузиаста, или оптимиста, или возбужденную личность. Фактически те, кто оценивает так мистика, возбуждены видением самих себя, тогда как мистик, опьяненный видением Бога, на вещи внешнего мира глядит трезво и ясно. Очевидно, что мистик не может всегда высказывать свои мысли, так как трезвые слова могут быть непо-няты упрямым слушателем. Это объясняет, почему мистик в основ-ном ссылается на абстрактные концепции с помощью притч, чтобы слушатели не реагировали слишком серьезно на предметы, которые лежат далеко за областью их понимания. Мистик не осуждает людей в том смысле, как это делают другие, всегда храня в мыслях великую заповедь: "Не судите, да не судимы будете". Для мистика естественно жить в мире, где его язык не понятен, в то время как сам он должен понимать не только язык других, но и реальную причину их высказываний.

Как это говорится, прежде мистика рождается мистик -- т.е. человек, имеющий предрасположенность к мистике. Однако, эта предрасположенность может быть приобретена, обеспечивая желание приобретения мистицизма мистической основой. Что касается религиозных и моральных принципов мистика, то он признает единственный -- любовь. Если мистик религиозен -- то из любви к религии и из любви к любви, которую может предложить религия.

Если он морален -- то из любви, которую мораль предполагает в области любви, а не с точки зрения правил, регулировок, принципов и догм. Если мистик и имеет цель в религии, то это -- познать Бога, как реальность. Если мистик имеет цель в любви, то это -- помочь человечеству открыть, что все Божественное Творение создано из любви, ради любви и любовь -- его цель.

Смысл жизни для мистика заключается исключительно в путешествии от любви до любви. Состояние души перед путешествием -- это состояние любви; то, что предполагается во время путешествия -- это любовь; и когда душа возвращается после путешествия -- она возвращается к любви. К сожалению, для тех, кто привязан к "Я" и "Ты", делая особое ударение на противо-положных полюсах, тем самым подчеркивая дуализм, любовь становится скорее созданным творением, творением человека, нежели лишенным самости творением Бога. В этом контексте роль мистика -- поднять человеческую любовь до высоты Божества, и помочь человечеству персонифицировать Божественную любовь так, чтобы сделать возможным для него понимание того, что лишь разница между человеческой и Божественной любовью составляют угол, на котором строится конфронтация.

Другими словами, цель работы мистика -- не только поднять свое собственное сознание до высших сфер, но и помочь другим в том же самом процессе. Один из многих путей к этой цели -- понять человека, как "Божественный Идеал". Как бы много человек не изучал метафизику, философию и все типы интеллектуального анализа, кото-рые являются драгоценным вкладом в хранилище нашего интеллекта, все же существует еще целый мир знаний, который должен быть открыт. Более того, все знания, которые определимы, как бы ценны они ни были, не составляют смысл нашей жизни. В нашей жизни есть иная цель -- поднятие уровня сознания, а не просто увеличение общего объема знаний.

Эта концепция может быть понята некоторыми как просто гордыня, но, фактически, слово "гордыня" не может быть использо-вано, когда мы имеем дело с величием в Боге. Именно величие в Боге поднимает сознание мистика. Осознание Бога, которое является нашей истинной сущностью, становится фальшивым осоз-наванием себя (то есть, эго), как только прорисовывается картина дуальности. Проще говоря, можно сказать, что желание повысить уровень сознания может быть неправильно понято как разновид-ность гордыни, если не принять во внимание тот факт, что эта гордость -- величие в Боге -есть лишь скромное приношение на алтарь Бога. Когда гордость представлена таким образом, она становится высочайшей из возможных форм служения, поднима-ющей человека на высочайшие небеса, будучи, таким образом, самой истинной и искренней формой смирения в форме ничего-незначимости перед всепроникающей, высочайшей формой любви и преданности.