Мгновения без печали - Форест Александр. Страница 5

* $ *

Наша родина - Пруссия (может быть, даже Восточная Пруссия) - ведь многие из нас выросли в окружении прусаков и кухонных бачков. Тебя заставляют любить и защищать Родину, но что она такое, неужели эти кухонные бачки и грязные лестницы твоего детства?

* $ *

И если тебя гонят на фронт и говорят "Стреляй", ты должен помнить: ТВОЙ фронт расположен поперек. Стреляй в командира. Стреляй в "товарища по оружию"!

* $ *

Телевидение для меня не зрелище, а воплощение единства urbi and orbi. Когда в Кировограде начинается весна, из-под снега появляются прошлогодние ржавые банки, бутылки и дохлые коты, а с полей начинает дуть теплый ветер, мне приходится путешествоватиь по задворкам Отчизны - по Балке, Балашовке, Кущевке и другим местам. Вдали в ослепительном весеннем солнечном свете стоит ажурная конструкция телебашни, за ней на горизонте пологие холмы и начинающие зеленеть леса. Я стою на железном мосту, переброшенном через огромный овраг. Внизу на недостижимой глубине среди мусора пробирается ручей, там шелестит бумага, звенят банки и мелькают серые быстрые тела. Крысы разумны. Невидимые радиоволны заполняют пространство: небо, глубину и даль, и начинающиеся прямо от заборов теплые мягкие кучи на склонах. Бесцеремонные волны пронизывают,соединяют и обьединяют рыжие склоны, крыс и людей, которые в этот ранний час еще спят в домах города на семи холмах. Волны воплощают единство нашего мира.

* $ *

Блаженны короткие, ибо они наследуют землю.

* $ *

Самодержавие, православие и народность. Даниил Андреев любил расставлять знаменитых людей по затомисам и синклитам, каждого согласно его рангу и заслугам. Мне кажется, что посмертие автора "Розы мира" происходит в застенках и канцеляриях того же синклита, где ныне творит другой знаменитый литератор. Его имя - Карл Радек.

* $ *

И вот когда-нибудь русская православная государственность прогремит спелой грозой, животворящим дождем прольется на землю - и уйдет туда, куда ей положено: в канализационные трубы.

* $ *

Вместо одного мира нам незаметно подсовывают другой. Все вокруг прочно, материально и нерушимо, но странно зависимо от причуд нашего сознания. Мы думаем или говорим о каких-то вещах, а потом слышим о них из висящего на стене радио или читаем об этом на случайной афише за окном троллейбуса. (Я не говорю о deja vu - симптом, известный психиатрам). По терминологии Д.Андреева, мир состоит из слоев, в разной степени связанных между собой. Совокупности смежных слоев называются сакуалами. Переходы между слоями сакуалы возможны или невозможны, иногда очень легки, и мы переходим из мира в мир, не замечая этого. Переходы легки только если знаешь место, где переходить. Есть место перехода в Энрофе (материальном мире). Это место в Москве. Если опуститься в метро и совершить полный круг по кольцевой линии, то при выходе ты попадешь в ДРУГОЙ мир, и можно сразу увидеть конкретные отличия. Таким образом, любой алкаш, заснувший в вагоне, досрочно совершает круги своей кармы, благодаря подземным тайнам малой ценой приближаясь к совершенству. Есть люди в Москве, которые приближаются к совершенству, делая множество оборотов в день по кольцевой линии. Я всегда со смешанным чувством радости и печали провожаю очередного путешественника. Мы больше не увидим его, он вернется в другой, лучший мир, а вместо этого человека из низшего мира придет похожий человек, но не тот. Сначала такие симпатичные, с блестящими глазами, после путешествий они становятся помятыми и облезлыми. Меня утешает, что это совсем другие люди. В конце концов они больше не возвращаются, и это означает, что бессмертная монада на пути к высшему счастью совсем покинула низшие слои Энрофа.

* $ *

Твоя жизнь скудна, гегемон. Ты думаешь то же самое, что радио и телевизор.

* $ *

Некоторых мучает страшный вопрос: а что, если направление движения по кольцевой линии выбрано неправильно, и вместо высших миров происходит переход в низшие? До мордобоя еще не дошло.

* $ *

Верующие обретают благо облезлости.

* $ *

Дачные поселки похожи на кладбища с огромными оградами могил и деревьями вместо цветов.

* $ *

Я уже говорил, что бывает философия как набор истошных воплей, стонов и вздохов (цветник возвышенных мыслей, озарений и взлетов). Ну почему бы и нам немного не повопить в нашей восточноевропейской пустыне ? Первый коллаж: степной верволк, воющий среди украинских полей.

* $ *

Пробираясь среди битого стекла и прошлогодних дохлых кошек в дебрях кустов и холмов пригорода, мы находим странные вещи. Мы можем однажды найти определенность и решение: если мы не принадлежим этой культуре, нам следует выйти через колючие кусты на дорогу, поехать в Одессу, сесть на пароход и бросить последний прощальный взгляд назад - туда, где навсегда позади осталась страна березового ситца и пеньковых веревок.

* $ *

Россия для нас необитаема, и наш бескорыстный труд докажет высокую моральность мышления.

* $ *

Но это уже не моя мысль, хотя и она рождена среди кустов, холмов и веревок. Это русский поэт Баратынский, знаменитый в педагогике изобретением особой комнаты для занятий. Комната была в верхнем этаже господского дома, без окон, но с большим застекленным отверстием в потолке, чобы дети не отвлекались во время уроков. Там было видно только небо. Дети называли комнату "морильней".

* $ *

Нет, я не могу:

Прежде, чем ругать меня подлецом, подумай ты хорошенько о том, что я говорю, моя честная редакция, а главное, будь последовательна и не виляй хвостом.

Ведь ты сама знаешь очень хорошо, что в мире, в котором луна соединяется с землею, места духу и духовным потребностям быть не может. Уж я не говорю о высоких духовных потребностях, нет - о тех только, которые одухотворяют целую жизнь, об искусстве, о философии как искании абсолютного. Нечего петь будет и нечего искать будет.

* $ *

Нет, но я не могу ! Это был Аполлон Григорьев. Роскошное блудословие русской мысли неудержимо увлекает мое перо. Сгинь навсегда, нечистая сила!

* $ *

Меня забавляет провинциализм Пушкина, воспевшего Испанию и другие страны и времена, ни разу не бывшего ни за какой границей, демонстрирующего обретение теплой веры и близости к государю, по сравнению с "космополитизмом" Бродского, изобразившего кусты и холмы задворок отчизны, говорившего о желанном privacy.

* $ *

- Какое мне дело до ваших Пушкина, Леси Украинки и прочих ?

* $ *

- Никакого. И ты, конечно, устал. Тебе нужно пройти мимо, как странник, ничего здесь не берущий с собой и оставляющий на этой замусоренной земле лишь тень.

* $ *

Раньше компьютер казался мне полем сражения человека со слабостью своего разума. Твой противник - лист бумаги. Во всяком случае, не ящик с кнопками и лампочками. Кроме этого, компьютер воплощал (и продолжает воплощать) чужую культуру, цивилизацию Запада, и работа на ЭВМ могла быть формой одностороннего общения с людьми, создавшими непривычный мир программ. Время расставило все на места, никто уже не собирается требовать от компьютера то, чего он не может дать. Мне уже не интересно и не хочется заниматься компьютерами, потому что я знаю, чем все это кончилось. Это мультимедийный компьютер со шлемом и укрепленной на мониторе маленькой телекамерой, подключенный к сети "интернет". Из дополнительных устройств на одном конце линии что-то вроде стакана доильной машины, а на другом конце, за океаном, сидит на похожем на джойстик вибраторе моя компьютерная подруга. Окончательная форма применения компьютера хороша, но слишком абсурдна.

* $ *

Многое вокруг нас не существует. Как может быть лифт, или телефон, или самолет? Там же должны быть ровные детали. Как это возможно у нас ? Наверное, это гипноз.

* $ *

А запад - существует ли он на самом деле, или это только сон

востока (я уже начинаю теряться и забывать, что имел в виду - восток, Восток или Восток-1. Может быть, виноват застоявшийся с осени мозг Канта, а может быть, наоборот, теплый ветер начинающейся весны). Какой это город, Тверь или Вятка ? Идеалисты мы или материалисты ?Поскольку мы допускаем, что лифт и Запад существуют лишь в нашем одураченном сознании, постольку мы, наверное, идеалисты. Но я твердо знаю, что я - материалист, и твердо знаю, что должна быть и есть надежная земля среди этого моря солипсизма. Мой материализм последователен и ничем непоколебим, хотя и несколько нетрадиционен. Состоит он вот в чем: надежная земля и есть наша советская земля. Является или нет Запад сном моего разума, и является ли сам мой разум во сне советской земли неважно. ТОЛЬКО ЭТА земля материальна, реальна и первична.