Комментарий к Порфирию - Манлия Аниция. Страница 9

Вслед за этими объяснениями идет третий род, тот, что используют в своих рассуждениях философы, без которого нельзя овладеть искусством диалектики, первые два относились больше к области истории или поэзии, третий же рассматривается философами, и о нем сказано следующим образом

"Кроме того, еще в другом смысле говорится о роде - поскольку ему подчиняется вид, может быть, он называется так по сходству с первыми двумя Ведь такой род есть и некоторое начало для подчиненных ему видов, и, по видимому, он также охватывает все подчиненное ему множество видов.

Два значения рода Порфирии предложил выше теперь он намерен показать третье По его мнению оно названо так по причине своего сходства с первыми Были же эти два значения следующие одно когда родовое имя охватывает посредством некоего первоначала связанное с ним множество, другое - когда род ведется от одного прародителя являющегося началом для всех рождающихся Теперь же Порфирии прибавляет еще и третье значение рода - о котором ведется речь между философа ми и которому подчиняются виды Оно оттого названо родом просится ненадежная догадка, что похоже чем то на два предыдущих [значения слова род"] Ведь подобно тому, как род, о котором говорится применительно ко множеству, одним лишь именем своим ограничивает это множество, так здесь род охватывает и удерживает множество видов И точно так же, как тот род, что говорится по отношению к родоначальнику есть некое начало для тех, кто рождается от него, так же и род как всем известно есть начало для своих видов А раз он схож с обоими значит имя рода заимствовано этим третьим значением у двух предыдущих, что весьма правдоподобно "В то время как о роде можно говорить в трех смыслах у философов идет [о нем] речь в третьем из них в даваемом ими приблизительном описании они признают родом то, что сказывается о многих различающихся по виду [вещах] [при ответе на вопрос] "что это" (in eo quod quid Sit).

По праву избрали философы предметом для своих рассуждении имен но третий род, ибо только он указывает на субстанцию, в то время как другие указывают либо на то, откуда [эта субстанция] происходит либо - каким образом отграничивается от всех прочих людей, будучи заключена в единую своего рода форму - народ В самом деле, тот род что охватывает множество, не показывает субстанции этого множества, но лишь дает свое имя совокупности людей народу, чтобы он отличался от другого народа Точно так же и род применительно к рождению он не указывает субстанции порождаемого, но лишь начало рождения Но тот род, которому подчиняются виды и в распоряжении которого находятся отличительные признаки, образует субстанцию вида А поскольку главный вопрос для философов - что есть что ведь мы, по видимому, знаем предмет только тогда, когда узнаем, что он есть, - постольку философы и не занимаются первыми двумя родами, а обсуждают главным образом третий, и описывают его, такое описание и привел выше Порфирии

Порфирии недаром говорит о том, что философы дают тщательное описание рода, но не определение Ведь определение дается на основании рода, а род не может охватываться, в свою очередь еще одним родом Здесь кроется гораздо более сложная [проблема] чем может показаться на первый взгляд Дело в том, что вещь которая является родом для чего то, может в свою очередь подчиняться чему то другому как роду, однако в этом случае она подчиняется не как род а как вид этого последнего рода Иначе говоря, она не может подчиняться другому постольку, поскольку она есть род как только она оказывается в подчинении она тем самым становится видом А раз так, значит род как таковой, поскольку он является родом, не может иметь рода Следовательно, Порфирий при всем желании не мог бы дать определения рода ведь выше рода нет ничего что можно было бы предпослать ему Поэтому то он и говорит об описании, а не об определении описание же, как мы сказали в первой книге, есть изображение (mformatio) вещи посредством ее собственных признаков, как бы изображение (depictio) ее красками на кар тине Когда многие [признаки] собраны воедино так что все вместе они равны той вещи которой принадлежат, тогда получается то, что мы зовем описанием, при условии, что в эту совокупность не входят ни род вещи, ни ее отличительные признаки

Так вот, род описывается следующим образом род есть то, что сказывается о многих и различных по виду вещах в [ответ на вопрос] "что это" (in eo quod quid sit) Значит, род должен удовлетворять трем условиям во первых, он должен сказываться о многих вещах, во вторых о различных по виду и, в-третьих, в [ответ на вопрос] "что это" Поскольку об этом будет ниже пространно рассуждать сам Порфирии мы теперь ограничимся только кратким указанием на то, как следует это понимать и приведем такой пример Пусть служит нам образцом рода животное (animal), нет сомнений, что оно сказывается о некоторых вещах о чело веке, например, о лошади, быке и прочих, - но это уже множество, следовательно, животное сказывается о многих Однако и человек, и лошадь, и бык отличаются друг от друга, причем не в каких нибудь второстепенных вещах, но всем своим видом то есть всей формой своей субстанции (tota forma suae substantiae), и о каждом из них сказывается животное ведь и человек, и лошадь, и бык называются животными Следовательно, животное сказывается о многих различных по виду вещах Но каким образом сказывается. Ведь не на всякий вопрос можно ответить "животное". Так, на вопрос: "Как велик человек?" нельзя ответить: "Животное", ибо здесь речь идет о количестве, а не о субстанции. Не подойдет такой ответ и к вопросу "Каков человек?", и точно так же окажется он нелепым и бессмысленным при всех остальных вопросах, кроме одного: "Что есть человек?" Ибо всякому, кто спросит нас, что есть человек, или что такое лошадь, и что - бык, мы ответим: "Животное". Таким образом, имя "животное" сказывается о человеке, лошади и быке в ответ на вопрос: "Что это?"; следовательно, животное сказывается о многих различных вещах при [ответе на вопрос]: "Что это?"

А поскольку именно таково определение рода, постольку животное будет не чем иным, как родом для человека, лошади и быка. Однако род [можно понимать по-разному]: одно дело - род, который мыслится сам по себе и как бы самостоятельно существующий (in semetipso atque in re); другое - род, который всегда мыслится как сказуемое чего-то другого (ad alterius praedicationem refertur), само бытие которого состоит в его свойстве [быть родом] (proprietas). Так, если ставится вопрос о самом по себе животном, какова его субстанция, то я отвечу, что субстанция его -одушевленная и способная к ощущению; такое определение показывает, какова вещь сама по себе в действительности, но не как она соотносится с другими. Напротив, если мы говорим, что животное - это род, то словом "род" мы называем, я думаю, не саму вещь, а определенный способ отношений, которые могут быть между животным и другими, подчиненными ему вещами, о которых оно сказывается. Таким образом, характер и своеобразие (character ас forma) рода заключаются в том, что он может выступать в качестве сказуемого по отношению ко многим различным по виду вещам, причем сказывается [он о них] только при указании их субстанции. Смысл этого определения [рода] Порфирий разъясняет с помощью примеров:

"В самом деле, из того, что сказывается [о другом], одно сказывается только об одном, - таковы, например, индивидуальные [предикаты], как Сократ, и этот вот человек или этот вот предмет; другие же сказываются о многих, как например, роды, виды, отличительные и собственные признаки, а также привходящие признаки, но только общие (communiter), а не свойственные чему-то одному. Примером рода может служить животное, вида - человек, отличительного признака - разумное, собственного признака - способное смеяться, привходящего - белое, черное, сидеть".

Для того, чтобы отделить и отчленить сказуемое рода от всех прочих, Порфирий производит деление всего, что может сказываться каким бы то ни было образом, и делает он это так. Все сказуемые, говорит он, сказываются либо о единичном, либо о множестве; о единичном сказываются такие, которые могут сказываться только об одном подлежащем, как например, Сократ и Платон, или вот эта белизна, явленная вот в этом вот снеге, или вот эта скамья, на которой мы сейчас сидим. Однако не всякая скамья - ибо это уже общее, но только вот эта, сейчас данная; и не вообще белизна снега, ведь и снег и белизна - общие, но только та белизна, которую мы видим в данный момент в этом вот снеге: белизна этого снега не может уже сказываться ни о какой другой белизне, ибо здесь она сведена к единичности и ограничена индивидуальной формой поскольку причастна к индивидууму (ad individuam fonnam individui partici-patione constrictum).