Учителя Гурджиева - Лефорт Рафаэль. Страница 17

-- Можете ли вы помочь мне в моих поисках? -- спросил я.

Он улыбнулся: "Сын мой, вы видите перед собой человека, прожившего более восьмидесяти лет, собственные поиски которого закончены лишь наполовину. Но спрашивайте, и я попробую дать вам совет7.

-- Я ищу людей, которые учили Гурджиева, и стремлюсь быть принятым в ученики, -- смело сказал я. -- Не знаю, подхожу ли я для этого, но хочу попытаться.

Шейх несколько секунд смотрел на сеня проницательными голубыми глазами.

-- Вы изучали труды Джурджизаде?

-- Да.

-- Я так не думаю. У меня такое чувство, что слишком многое скрыто, и у меня нет никаких средств проникнуть в тайну.

-- Это, конечно, аллегория, -- медленно сказал он. -- Вы не можете проникнуть в них, потому что они предназначены для другого времени.

-- Как?!..

-- Он прервал меня: "Идемте!7 Он поднялся и сделал мне знак следовать за ним. Мы прошли по переходу и спустились вниз по каменным ступеням в большое помещение, которое, как я представлял, лежало под гробницей. Это была восьмиугольная комната со свободами, высокая, около 20 футов. Обведя ее взглядом, я вдруг увидел нечто, от чего сердце мое перестало биться, и я чуть не задохнулся. Это был высокий столб из слоновой кости с коленчатыми ветвями из того же материала. Каждая ветвь поддерживалась человеком, одетым в ниспадающие дервишские одежды и головной убор конусообразной формы. Неподвижно застыв, они стояли в разных позах. Немного позади, на белой овчине сидел человек, одетый в мантию с многоцветными заплатами, накинутую поверх белого одеяния в голубую полоску. Конусообразный головной убор поразительных оттенков был свободно обвит многоцветным тюрбаном. На его левом плече была любопытная пряжка с тремя язычками, серебряный узор которой служил оправой для мелкой бирюзы, а в руке он держал нитку четок из шариков слоновой кости. Лицо его было скрыто тенью от капюшона. Я стоял зачарованный, упиваясь всей сценой до тех пор, пока Шейх не дернул меня за рукав, и мы ушли.

Вернувшись в гостиную, он спросил меня:

-- Что вы там увидали?

Я ответил, что это, конечно, было собрание дервишей, и что "дерево7, конечно, должно быть то, которое описал Гурджиев.

-- Знаете ли вы, что это было?

Я сознался, что не знаю.

-- Это -- аппарат для связи, обучения и изменения. Люди, державшие ветки, находились в глубоком общении с учителем и в состоянии "стоп7. Поэтому он может учить их на самом глубоком уровне и оценивать их реакции. В каждом крупном учебном центре есть такой аппарат. Он общается через него с нами.

-- Могу ли я спросить, кто этот человек и почему вы мне его показали?

-- Это -- один из Кутубов, а они -- Абдалы. Урок, который вы извлечете из этого, я оставляю на ваше усмпотрение.

-- Это один из учителей Гурджиева?

-- Гурджиев его никогда не видел.

-- Видел ли Гурджиев "дерево?7

-- Нет, им никогда не пользуются так, как он это описывал.

-- Есть ли у меня шанс быть принятым когда-нибудь в школу?

-- Поймите, что мы не набираем учеников, -- ответил старик. -- Мы выбираем или отвергаем. Сегодня вечером вы будете сидеть с некоторыми из наших друзей, а завтра вы отправитесь в Мешед, где вы опишите переживания этой ночи Хассану Кербали, и он ответит на ваш вопрос. Идите с нашим другом и уезжайте рано утром.

Позднее, вечером, после ужина, меня привели в комнату, где сидело около десятка людей. Они были одеты в западные костюмы и сидели на маленьких ковриках, причем каждый носил белую тюбетейку, вышитую белым шелком. Мне выдали тюбетейку и пригласили сесть на свободное место в круге.

Через несколько минут раздались барабанные удары, и жалобные звуки флейты нарушили безмолвие. Стараясь ни о чем не думать, я закрыл глаза и позволил музыке войти в меня. Музыка и настойчивые удары в барабан гипнотизировали меня, и мне казалось, что я скольжу в пространстве к яркой звезде, испускающей лучи разных цветов. Мягко журчащий припев "Ху, Ху7 вошел в мое сознание, и я присоединился к нему скорее потому, что хотел присоединиться, чем думал, что должен это сделать.

Прошло несколько минут, звезда становилась ярче, и на фоне музыки и пения я услышал голос, читающий нараспев по-персидски. Я читал эту фразу много раз и знал ее -начальный стих из "Меснави7 Руми: Биснэв зи най чун хикайст микунал7 -- "Выслушай повесть свирели7. Снова и снова голос повторял одно и то же изречение, и наконец я поплыл обратно к земле, и звезда уменьшилась в блеске. Наступило утро.

Мое путешествие в Мешед не произвело на меня большого впечатления. Мой ум был слишком полон... Моя медитация из "нескольких минут7 оказалась в действительности несколькими часами. Был ли это гипноз? Однако, зачем ему быть? Какая в нем была бы ценность? В моем мозгу бушевали вопросы. Тогда я расслабился. Миссия моя заключалась в том, чтобы запомнить и описать, а не заниматься субъективными исследованиями.

Глава 12.

ХАССАН КЕРБАЛИ

Хассан Кербали был эмалировщиком на базаре Тилла Шахи в Мешеде. Я рассказал о своем переживании. Он внимательно выслушал. Когда я кончил, он поднял глаза:

-- Эти слова -- ваш паспорт. Разные члены той группы слышали Разные члены той группы слышали разные слова, согласно своей способности понимать их. Вы должны начать с основания, не спеша и терпеливо. Вы должны прислушаться к повести свирели. Если вам удастся это сделать и не смотреть назад, если вы сможете полностью принять на себя это обязательство -- вы сможете пойти дальше на пути к пониманию.Если вы позволитесвоему незрелому и пробуждающемуся сознанию иметь старые идеи и интеллектуальные приятности, вы потеряете право на ту точку зрения, которая у сас реально есть.

Я готов попытаться, -- ответил я. -- Надеюсь, у меня хватит смелости сделать это, так как я от начала до конца представляю собой продукт моей обусловленности.

-- Не прибегайте к мирской обусловленности, -- последовал мягкий укор, -- как к постоянному оправданию. Во многом вы вы сами виноваты. Вы могли бы отвергнуть многое из того, что вы приняли некритически.

Человек в своей основе жаден, ленив, потакает своим слабостям и ищет любого удобного случая, чтобы избежать задач, требующих усилия. Физическое усилие менее трудно, чем умственное, а усилие, связанное с развитием, еще более трудно. Умственная дисциплина -- это продукт преднамеренной дисциплины. Не случайно, что у некоторых она есть, а у некоторых ее нет. Если вы готовы к тому, чтобы бороться с собой, -- хорошо; в противном случае ищите более легкий путь, который вас никкуда не приведет, но создаст представление, что тайны жизни открыты для вас.

Возьмите Дзэн, Теософию или йогу, -- все это прибежище для неспособных, которые хотят, чтобы что-то заняло их время и давало бы им нечно сверхъестественное и вознаграждающее. Если бы они использовали на управление своих умственных процессов только четвертую часть той энергии, что они тратят, чтобы вязать из себя узлы и заниматься пустяками, они пошли бы дальше.

Отправляйтесь теперь к Шейху Мохаммеду Дауду в Кандахар. Скажите ему, что Хассан Чайнауки кланяется ему, -- и он снова принялся за работу.

Пересекая афганскую границу, я почувствовал, что внутри что-то действительно сдвинулось. Гурджиев упоминал Афганистан, Бухару, Аму-Дарью, Гиндукуш и Карфиристан, как имеющие жизненную важность. Я знал, что нахожусь на родине традиции.

Глава 13.

ШЕЙХ МОХАМЕД ДАУД

Кандагар оказался знойным; пыльным и гостеприимным городом. Шейх Дауд был владельцем чайханы рядом с Гробницей плаща Пророка, и он сердечно приветствовал меня, устроив жить вместе со своим сыном. Я передал ему послание из Багдада, и его бородатое лицо стало серьезным.

-- Брат, ----- сказал он веско, -- знай, что путь, который ты избрал, долог и труден. Ничто, кроме полного подчинения твоему учителю, не приведет тебя через трудности, которые ты встретишь. Абсолютная и неуклонная вера в него и доверие к нему, -- твои едирнственные руководящие линии. Любое колебание или негативная реакция будет не только мешать, она породит сомнение, которое затуманит твое понимание.