Тринитарное мышление и современность - Курочкина Марина. Страница 16

происходящего, это погружение в реальность, это не только интеллектуальный процесс, это процесс духовный. Это не объем знаний, это динамика осмысления.

Я не храню знания, как книги на полках, важно не запомнить, а уловить дух. Важно не какой веры человек, а какого духа.

В церкви много людей, которые, как подбитые птицы (чаще вороны, чем чайки), летать не могут и только смотрят на небо. В том, что такие люди высказывают, мысли нет, а есть пересказ прочитанного. Это небо они не выбирали, им указали, а они смотрят. Не надо путать замирание с покоем, мление с любовью, узнавание с познанием.

Должен быть экзистенциальный запрос - мне нужно это знать! Должен быть волевой импульс говорить и думать о том, что действительно существенно и действительно захватывает. Если есть без аппетита, толку все равно не будет; так и с познанием. Какой-нибудь деревенский мальчик, ставший ксендзом, прочитает тома моральной теологии, понять не поймет, а только надуется от собственной значимости.

Большинство людей, уверовав, в основном меняют внешний стиль жизни, но не происходит экзистенциальной перемены. Бывает так, что изменение стиля жизни выгодно по тем или иным причинам, - к примеру, бывает эротическая непригодность, неразвитость, неспособность на разделение чувства и т. п. И "подбивать" ущербных и неполноценных людей на "крестный путь" непродуктивно и опасно. "Причащайтесь и спасайтесь" - это церковный миф, чтобы удерживать паству при церкви как организации. Человека нужно вдохновлять на развитие и эволюционирование. Человек - это бездна, но "обжито" у него очень маленькое пространство, где он имеет эгоистически фиксированную точку зрения, и все удовольствия и разного рода интеллектуальные вторжения для него лишь тогда являются удовольствиями и приемлемыми вещами, если они входят в эту фиксированную область его

пространства, которое он бдительно охраняет. В жизнь, в реальность, надо входить, как в море, а люди в большинстве своем сидят у берега, как в тазу с теплой водой.

Я хочу спросить вас. Замирало ли когда-нибудь от полноты ваше сердце при виде игры утреннего или закатного света на водной глади реки или океана, вдохновлялись ли вы когда-нибудь, как только можно вдохновляться, музыкой Баха, музыкой леса - ритмическим чередованием звуков и пауз, вспыхивала ли когда-нибудь ваша душа ответным огнем при взгляде в глаза и душу другого? И если да, то как долго вы могли удерживаться на высоте этих чувств, сколько в вашей жизни таких мгновений и сколько долгих лет будничной скуки?

Вы мечтаете о свободе. Но ваша свобода в том, чтобы менять одну форму зависимости на другую. Достаточно ли вы свободны, чтобы в плохую погоду чувствовать себя счастливым, даже если нет крыши над головой? Достаточно ли вы свободны, чтобы, встречаясь с дурными людьми и даже пострадав от них, не заразиться агрессией и мстительностью? Достаточно ли вы свободны, чтобы не поддаться прелести ложных теорий, чтобы отличить подлинное от бутафорского, чтобы последовать за истиной вопреки многому, а может быть, всему? Или вам больше по нраву маленькая свобода - ручная, комнатная, домашняя, частная, национальная, персональная? Может быть, вам нужно ровно столько свободы, чтобы ею манипулировать в своих муравьиных интересах? И тогда всякую большую по сравнению с этой индивидуальной свободой воспринимаете как ненужное бремя, как чужую прихоть или придурь, как беззаконие или наказание. Вы хотите невесомой свободы, свободы без тяжести ответственности, и чем больше ответственность, тем меньше вы уже хотите свободы. И наконец, о счастье, жесткие объятия найдены. Объятия, которые освободят нас от тяжести собственного веса, от свободы делать свою жизнь, творить совершенную гармонию. Ничего страшного, что

эти объятия, освобождая нас от свободы, освобождают нас и от безбрежности жизни. Зачем ходить, бегать и плавать, лучше потихоньку передвигаться на костылях. Ничего, что ноги здоровы, их можно подогнуть или подвязать. Ничего, что они затекают в таком неестественном положении, ко всему можно привыкнуть до такой степени, что все неестественное станет естественным и наоборот.

Вы жаждете любви. А умеете ли вы что-нибудь, кроме как раскрывать рот и запихивать в него все, что вам кажется вкусным и полезным? Умеете ли вы принимать в подарок не только вещи, но и красоту, радость, талант другого? Умеете ли вы все это видеть, а не просто скользить взглядом, не отдавая себе ни в чем отчета? Умеете ли вы все это беречь, а не просто пользоваться? Умеете ли вы все это терпеливо взращивать?

Умеете ли вы что-нибудь давать? Не деньги и не вещи, а пространство своей души, не жестко фиксированное, как в вагоне согласно купленным билетам, а всю океаническую безбрежность своей души. Сберегаете ли вы свои душевные сокровища, чтобы ими поделиться?

А хотите ли вы великой любви или вы предпочитаете при случае заниматься любовью? Любовь в виде презерватива, который всегда в кармане пиджака или в сумочке. Или любовь в виде выигрыша в лотерею - без всякого труда сразу куча денег, заплатил пошлину и наслаждайся. Или любовь, как тунгусский метеорит, - упало что-то и придавило, не вывернешься.

Как легко прикрыться цинизмом, словно фиговым листком, провозгласив, что любви нет, если ее нет, да и не может быть в чьей-то малогабаритной жизни.

Вы стремитесь к познанию. Но сколь часто это мотивированное познание младенцев, которым необходимо просто ощупать окружающие предметы, чтобы приспособиться к своему окружению. Познание, которое стремится овладеть, использовать. Познание причинное, мотивированное, а значит, несвободное, скованное, зачастую агрессивное.

Мир воспринимается, как труп на столе патологоанатома. Разрежем посмотрим.

Процесс познания - как изучение инструкции по пользованию вновь купленным механизмом. Познание манипулятивное, познание, не свободное от волевого корыстного решения, что есть эта жизнь, познание как доказательство правильности этого решения, познание как реализация бреда.

О, где ты, познание, не мотивированное ничем, кроме любви к Жизни, познание чуткое, нежное, внимательное, свободное от опасений, страха, обиды, горечи, разочарований, необходимости агрессивного состояния самозащиты?

Где ты, совершенная любовь и свобода?

Отвечая самой себе, скажу, что жизнь - это не что-то ставшее, это становящееся, это динамический процесс, антиномично завязанный, и задача человека не отталкивать экзистенциальную тоску, как льдину от берега, а совершать эволюцию в тринитарном единстве любви, познания и свободы.

Завоевания творческого духа действительно имеют форму рукописи, которая не горит, когда небытие становится бытием. Метареапизм - это значит воспроизвести троичность внутри себя, это синтез любви, познания и свободы. Но в реальности человек меньше того, чем он может быть, ибо свобода ограниченна, любовь несовершенна. И на мой взгляд, самой емкой областью для человека является познание, именно в нем наиболее полно может реализоваться и дух свободы, и дух любви. Это не значит, что любовь меньше познания, в тринитарном единстве нет количественного различия. Любовь - это смысл, цель, а познание это направление, процесс. Направление - первично, первый шаг, а смысл более значимая вещь в онтологическом понимании: чем яснее смысл, тем эффективнее процесс.

Иисус Христос дает этот смысл. С момента появления на свет, я, как и всякий ребенок, всякое творение, жаждала идеального состояния безграничной любви.

Идеальное состояние безграничной любви можно описать следующим образом, правда весьма условно: это должен быть мир, где "я" имеет уникальную и вечную значимость, но "я" не должно быть одиноко, оно должно жить в мире, полном всем и всеми, и при этом все и все должны не по принуждению, а в свободной любви, признавать уникальную и вечную значимость моего "я". И конечно же, все другие "я" должны обладать тем же, чем и мое "я".

Чтобы это стало возможным, все "я" должны быть безграничными, незамкнутыми, не теряя при этом своей уникальной формы. Точнее, такое состояние можно было бы определить как прозрачность всегдашняя готовность изливать и вмещать Свет и Любовь.