Постмодернизм от истоков до конца столетия - эволюция научного мифа - Ильин Илья. Страница 24

мы Лакана, если не полное ее обессмысливание. Можно сказать,

что отношение к проблеме лакановского Реального, пожалуй,

существеннее всего выявляет водораздел между теми его последо

вателями, кто стремится теоретически уничтожить референт, и

ГЛАВА II

теми. для кого подобная постановка вопроса кажется неприемле

мой.

Развитие учения Лакана Парижской школой фрейдизма

Как явствует из выше изло

женного, лакановская трактовка

психического аппарата человека

как трех инстанций в основном

сводилась, при всех своих социо

культурных импликациях и лите

ратурных экскурсах, к проблематике психоанализа. Именно эта

сторона учения Лакана и была развита в работах его учеников и

последователей по Парижской школе фрейдизма Сержа Леклера

(212) и Мод Маннони (233). В качестве примера более или ме

нее буквального переноса собственно лакановских представлений

на сферу художественной литературы можно привести исследова

ние Даниэла Ганна "Психоанализ и литература: Исследование

границы между литературным и психоаналитическим" (168). В

частности, он пишет: "Рискуя все сильно упростить, можно ска

зать, что там, где Символическое в дефиците, там Реальное,

главным местом пребывания которого является тело, призывает

Воображаемое (третий терм в трехсоставной реальности), чтобы

восполнить этот дефицит. "Я" является решающей инстанцией

Символического Порядка, как предполагал Лакан с того времени,

когда он разработал свою теперь известную теорию "зеркальной

стадии" (1949). Функция "Я" неизбежно связана с потребно

стью движения за пределы фрагментированного тела чисто ин

фантильных ощущений через "ликующее освоение своего зер

кального облика" к обобщенному рефлексивному видению (206,

с. 94). "Я", которое возникает из напряженно опасного отноше

ния к отчуждающей идентификации со своим обобщенным обра

зом (или идеал-эго), воспринимается как отражение в зеркале.

Это "Я" обеспечивает (допускает) идентификацию с тем образом

или лицом, которым субъект в данном контексте способен обла

дать на более поздней стадии своей эволюции. Для невротиче

ского или истерического ребенка подобная идентификация часто

достигается неадекватно. Для ребенка, страдающего аутизмом или

психозом, она полностью блокируется (в терминах Лакана -

"заранее исключена"). Если это происходит, то ребенок неспосо

бен стать телом даже на фундаментальном уровне. В результате

он страдает внутри тела или через него, поскольку тело, в той

мере, в какой человек его знает, может быть равнозначным обра

зу этого тела. Однако насколько реальным оно бы ни было, тело

неизбежно будет реализовано изнутри как нечто внешнее и иное

ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ

по отношению к самому себе. Символическое с его аватарой "Я"

и является этим необходимым другим, как утверждает Лакан,

когда говорит, что "фактом является то, что у нас нет никакого

средства постичь реальность -- на всех уровнях, а не только на

уровне познания -- иначе как через посредническую роль Сим

волического (206,с. 122)" (168,с. 78-79).

Однако при том, что существует немало ученых, заявляющих

о своей верности духу Лакана и пытающихся напрямую спроеци

ровать его психоаналитические концепции на литературу и без

всякой корректировки применять для анализа художественных

произведений аналитический инструментарий, предназначенный

для исследования человеческой психики и лечебных целей, таких

правоверных лаканистов типа Д. Ганна все-таки относительно

мало.

Тому есть несколько причин. Во-первых, сам Лакан в своих

хотя и немногочисленных, но весьма показательных литературо

ведческих анализах проявил себя достаточно гибким практиком

своей теории, продемонстрировав незаурядное мастерство небук

вального понимания и толкования предлагаемого им понятийного

аппарата. Во-вторых, лакановские концепции Реального, Вооб

ражаемого и Символического в общественном сознании с самого

начала налагались на сетку представлений об этих понятиях, фор

мировавшихся широким спектром разнообразных гуманитарных

наук, и хотя они выступали в качестве обобщающего объясни

тельного принципа, тем не менее они сразу получили четко обо

значившуюся расширенную интерпретацию. Дуглас Келнер пишет:

"В работах Лакана такие лингвистические категории, как симво

лическое, воображаемое и субъект, слались вместе с фрейдист

скими концепциями во впечатляющий и влиятельный синтез лин

гвистики и психоанализа. В свою очередь, лакановское прочтение

Фрейда было подхвачено лингвистами и литературоведами, куль

турологами и социологами" (195, с. 125).

Символическое в контексте философской традиции

Например, Уэсли Моррис

рассматривает сам факт появле

ния лакановского понятия Сим

волического как проявление од

ной из граней широкого теорети

ческого контекста европейской философской традиции:

"Лакановская концепция Символического многим обязана тради

ции, широко распространенной в европейской философии; напри

мер, это стадия экзистенциалистской заброшенности, описанной

ГЛАВА II

Хайдеггером и Сартром; она также напоминает гегелевскую фазу

несчастного сознания, и, следовательно, она характеризует реф

лексирующее эго и его желание невозможного Идеала. Символи

ческое Лакана воплощает и сартровское ощущение утраты эго, и

то измерение социальной принадлежности, которое дают мифиче

ские глубинные структуры Леви-Стросса. Наконец, оно описыва

ет фундаментальную драму фрейдистского вытеснения, представ

ляющую для Делеза и Гваттари сцену политического угнетения"

(243, с. 120-121).

Заключая этот обзор лакановских психических инстанций,

необходимо сразу сказать, что заранее обречены на неудачу все

попытки представить структуру человеческой психики, предло

женную французским ученым, как стройную систему с четкими,

исчерпывающими определениями. Все его дефиниции крайне те

кучи и изменчивы, они обладают поразительным свойством до

неузнаваемости преображаться, как с течением времени, так и в

зависимости от контекста своего упоминания и применения. Не

говоря уже, разумеется, о той радикальной трансформации, кото

рую они претерпевают у исследователей, работающих в сфере

иных, не медико-психоаналитических научных дисциплин, где

масштабы интерпретаторского своеволия гораздо кардинальнее,

чтобы не сказать большего, и уж во всяком случае разнообраз

нее, если не просто фантастичнее.

Непосредственным откликом на эту концепцию психического

аппарата человека Лакана, можно сказать, его своеобразньхм

продолжением являются теории Делеза Гваттари и Кристевой.

По-разному интерпретируя и оценивая эти инстанции -- прежде

всего превращая их из ступеней становления человека в особые

культурно-психические состояния, а иногда и просто гипостазируя

их в надличные сущности (особенно это заметно у Кристевой в

постулированной ей борьбе двух начал: семиотического и симво

лического), все они в качестве основы своих дальнейших спеку

ляций брали схему Лакана.

Концепция человека - "индивид" или "дивид"?

Однако самым главным в

наследии французского ученого

можно считать два положения:

это критика лингвистической тео

рии знака и концепция децентри

рованного субъекта. Именно по

следняя стала тем побудительным стимулом, который сначала еще

в рамках структурализма, а затем уже и постструктурализма пре