Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского - Гоббс Томас. Страница 65

Бесчестье. Бесчестье есть причинение такого зла, которое является позорным, или лишение такого блага, которое является почетным в государстве. Ибо есть вещи почетные по природе, как, например, проявление храбрости, великодушия, физической силы, мудрости и других физических душевных качеств; другие же сделаны почетными государством, таковы, например, ордена, титулы, должности и другие особые знаки милости суверена. Первые (хотя они и могут исчезнуть в силу естественных причин или случайности) не могут быть отняты законом, поэтому их потеря не является наказанием. Последние же могут быть отняты государственной властью, сделавшей их почетными, и такое лишение является наказанием в собственном смысле слова. Таково, например, лишение осужденных людей их орденов, титулов и должностей или объявление их неспособными иметь таковые в будущем.

Заточение. Заточение имеет место, когда человек лишается государственной властью свободы. Такое лишение свободы имеет место в двух разных случаях. В одном случае берется под стражу человек, против которого возбуждено обвинение, в другом случае причиняется страдание человеку осужденному. Первое не есть наказание, ибо никто не может быть наказан, до того как его дело слушалось в судебном порядке и он был объявлен виновным. Поэтому всякое страдание, причиненное неосужденному человеку наложением оков или каким-либо ограничением сверх того, что необходимо для обеспечения его охраны, противоречит естественному закону.

Во втором случае мы имеем наказание, ибо налицо зло, причиненное государственной властью за нечто, признанное той же властью нарушением закона. Под словом заточение я понимаю всякое ограничение свободы передвижения, причиненное внешним препятствием, будь то здание, которое обычно называют тюрьмой, или остров, куда люди, как выражаются, заточены, или место принудительных работ (так, например, в старое время люди приговаривались к принудительным работам в каменоломнях, а сейчас – к работам на галерах), или будь то цепь или иное подобное препятствие.

Изгнание. Изгнание – это когда человек за какое-нибудь преступление принуждается оставить пределы государства или какой-либо его части без права возвращения в течение определенного времени или навсегда. Сама по себе без других привходящих обстоятельств такая мера является не наказанием, а скорее бегством или приказом государства избавиться от наказания при помощи бегства. Цицерон утверждает, что подобное наказание никогда не было установлено в городе Риме, и называет это спасением людей, которым грозит опасность. Ибо если изгнанному разрешено пользоваться своим имуществом и доходами со своих земель, то одна перемена воздуха не является наказанием. Такая мера служит не ко благу государства (а для этой цели установлены все наказания, т. е. чтобы направить волю людей к соблюдению закона), а часто даже во вред ему. Ибо изгнанный человек, перестав быть членом изгнавшего его государства, является его законным врагом. Если же вместе с изгнанием он лишается своих земельных владении или имущества, тогда наказание заключается не в изгнании, а должно причисляться к видам денежного наказания.

Наказание невиновных подданных противоречит естественному закону. Всякое наказание невиновных подданных, большое или малое, противоречит естественному закону. Ибо наказание может быть наложено лишь за правонарушение. Наказание невиновного есть поэтому прежде всего нарушение того естественного закона, который запрещает всем людям руководствоваться в своей мести чем-либо, кроме соображения какого-нибудь будущего блага, ибо наказание невиновного не может принести государству никакой пользы. Такое наказание, во-вторых, противоречит естественному закону, запрещающему неблагодарность. Так как всякая верховная власть, как мы знаем, дана вначале с согласия каждого из подданных, дабы получать защиту от этой верховной власти в течение всего времени, пока он будет повиноваться ее повелениям, то наказание невиновного есть воздаяние злом за добро. Такое наказание, в-третьих, есть нарушение естественного закона, предписывающего справедливость, т. е. воздаяние каждому должного, что при наказании невиновного не соблюдается.

Но зло, причиненное невиновному на войне, не противоречит этому закону. Однако причинение какого угодно зла невиновному человеку, который не является подданным, не есть нарушение естественного закона, если это требуется в интересах государства и не является нарушением заключенного ранее договора. Ибо все люди, которые не являются подданными, или суть враги, или перестали быть таковыми в силу предшествующего договору. Против врагов же, которых государство считает способными причинить вред ему, первоначальное естественное право разрешает вести войну, в которой меч не разбирает, победитель, как и встарь, не делает различия между шовным и невиновным и щадит лишь постольку, поскольку –это может идти на пользу его собственному народу. Как и зло, причиненное тем, кто поднял мятеж. На том | основании и по отношению к подданным, которые единомышленно подкапываются под авторитет установленного государства, месть государства законно распространяется не только на их отцов, но и на третье и четвертое поколения,, которые еще не существуют и, следовательно, не могут быть повинны в том преступлении, за которое они наказываются. Ибо природа этого преступления состоит в отказе от подданства, что является возвращением к состоянию войны, обычно называемому бунтом; и те, кто совершает такие преступления, подвергаются расправе не как подданные, а как враги, ибо бунт есть лишь возобновление состояния войны.

Вознаграждение является или жалованьем, или наградой. Вознаграждение бывает или в качестве дара, или по договору. Вознаграждение по договору называется жалованьем, или заработной платой, и представляет собой благо, причитающееся за оказанную или обещанную услугу. Если же это вознаграждение является даром, то оно представляет собой благо, проистекающее из милости тех, кто это благо жалует, и имеющее целью поощрять людей к оказыванию услуг дарующим или дать людям возможность оказывать эти услуги. И поэтому если суверен назначает жалованье за исполнение какой-нибудь государственной должности, то получающий это жалованье юридически обязан исполнять эту должность; в противном случае он обязан лишь из почтения быть признательным и постараться отплатить за оказанную почесть. Ведь хотя люди не имеют никакой законной возможности отказаться, когда суверен повелевает им бросить собственные дела и служить государству без вознаграждения, или жалованья, однако они не обязываются к этому ни естественным законом, ни в силу установления государства, за исключением того случая, когда соответствующие государственные функции не могут быть выполнены иным путем. Ибо предполагается, что суверен может использовать все средства своих подданных в такой же мере, как и самый простой солдат – требовать причитающееся ему жалованье за военную службу.

Блага, пожалованные из боязни, не являются вознаграждением. Блага, которые суверен жалует подданному из боязни, что тот может принести вред государству, не служат вознаграждением в собственном смысле, ибо они не есть жалованье, предварительным условием которого является договор, который в данном случае не мог иметь места, так как всякий человек и без такого договора обязан не вредить государству. Но эти блага также и не милость, ибо они исторгнуты страхом, который не должен быть присущ верховной власти. Эти пожалованные блага поэтому скорее жертвы, которые суверен (лично, а не в качестве представителя государства) приносит, чтобы задобрить тех недовольных, которых он считает могущественнее себя, и такие жалованные блага поощряют не к повиновению, а, напротив, к дальнейшему продолжению и усилению вымогательств.

Жалованье постоянное и случайное. Притом в некоторых случаях жалованье бывает твердым и получается из государственной казны, а в других – неопределенным и случайным и зависит от выполнения тех обязанностей, за которые оно установлено. Последнего рода жалованье в некоторых случаях вредно для государства, например в судебных органах, ибо, если жалованье судей и служителей суда определяется количеством рассмотренных ими дел, необходимо возникают два неудобства. Такое положение, во-первых, плодит тяжбы, раз, чем больше дел, тем больше жалованье, а во-вторых, оно ведет к спорам о подсудности, ибо каждая судебная инстанция тащит к себе как можно больше дел. Однако в органах исполнения такие неудобства не существуют, ибо эти органы не могут собственными усилиями увеличивать круг своих дел. И этого довольно о наказаниях и вознаграждениях, которые представляют собой как бы нервы и сухожилия, приводящие в движение члены и суставы государства.