Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского - Гоббс Томас. Страница 79

Их цель. Однако канонической делает книгу не автор, а авторитет церкви. И хотя эти книги написаны разными людьми, однако все авторы, очевидно, были проникнуты одним и тем же духом и содействовали одной и той же цели, именно возвеличению власти Царства Божия, Отца, Сына и Святого Духа. Ибо книга Бытия содержит генеалогию избранного Богом народа от сотворения мира до переселения в Египет. Остальные четыре книги Моисея содержат историю избрания этим народом Бога своим царем и законы, предписанные Богом для управления им. Книги Иисуса Навина, Судей, Руфи и Самуила до воцарения Саула описывают деяния избранного народа до того момента, когда он сбросил иго Бога и потребовал себе царя по образцу соседних ему народов. Остальная историческая часть Ветхого завета описывает последовательную смену поколений в роде Давида до плена, из какового рода должен был произойти восстановитель Царства Божиего, именно наш святой Спаситель, Бог-Сын, чье пришествие было предсказано в книгах пророков; затем евангелисты описали его жизнь и его деяния и его притязание на царство, пока он жил на земле. И наконец, деяния и послания апостолов объявляют о пришествии Бога, Святого Духа и о возложенной на апостолов и на их преемников миссии наставлять евреев и призывать язычников к исповеданию веры Христа. Короче говоря, исторические описания и пророчества Ветхого завета и Евангелия и послания Нового завета имеют одну и ту же цель, а именно побудить людей к повиновению Богу: 1) в лице Моисея и священников; 2) в лице Христа-человека; 3) в лице апостолов и преемников их апостольской власти. Ибо эти три категории людей в разные времена представляли лицо Бога: Моисей и его преемники, первосвященники и цари иудейские – в эпоху Ветхого завета; сам Христос – во время его земной жизни, а апостолы и их преемники – с Троицына дня (когда на них снизошел Святой Дух) до наших дней.

Вопрос о том, на чем основан авторитет Писания. Много споров возбуждал среди различных сект христианской религии вопрос о том, на чем основан авторитет Писания. Иногда он формулировался следующим образом: откуда мы таем, что Писание является Словом Божиим, или почему мы верим, что оно является таковым? Трудность решения этого вопроса проистекает главным образом из неточности его формулировки. Ибо все веруют, что первым и первоначальным вдохновителем книг Писания является Бог, и, следовательно, спорность вопроса не в этом. Очевидно, кроме того, что знать о том, что они являются Словом Божиим никто не может (хотя все истинные христиане верят этому), за исключением тех, кому Бог открыл это сверхъестественным путем, и поэтому неправильно ставить вопрос о нашем знании этого. И наконец, если вопрос ставится о нашей вере, то, так как одних побуждают верить одни основания, других – другие, общего ответа на этот вопрос вообще не может быть. Правильно сформулированный вопрос такой: чьей властью Писание было сделано законом?

Его авторитет и толкование. Поскольку Писание не отличается от естественных законов, то не приходится сомневаться, что оно является законом Бога и на себе самом несет печать своего авторитета, ясного для всякого, кто обладает естественным разумом, но такой авторитет имеют в все другие моральные учения, согласные с разумом, предписания которого являются законами не установленными, а вечными.

Если сам Бог сделал заповеди Библии законами, то они имеют характер писаных законов, которые являются законами лишь для тех, кому Бог их настолько ясно возвестил, что никто из них не может оправдываться, говоря, что не знал, что они исходят от Бога.

Поэтому, кому Бог не объявил путем сверхъестественного откровения, что это Его законы или что это Он послал возвещающего их, того не может обязать к повиновению им никакой иной авторитет, кроме авторитета того, чьи постановления уже имеют силу закона, т. е. никакой «ной авторитет, кроме авторитета государства, воплощенного в суверене, который один обладает законодательной властью. Опять-таки если книгам Священного писания придает силу закона не законодательная власть государства, то это делает авторитет какого-то другого частного лица или публично-правового института. Если это авторитет одного частного лица, то он может обязать лишь того, кому Бог дал частное откровение. Ибо если всякий человек был бы обязан принимать за закон Бога то, что отдельные лица, претендующие на частное вдохновение или откровение, стали бы ему навязывать (если учесть число людей, которые вследствие гордости и невежества принимают за свидетельства Божественного Духа собственные сновидения, экстравагантные фантазии и сумасшествия или из честолюбия лживо и против собственной совести утверждают, что имели знамение от Бога), то исключалась бы возможность признания хотя бы одного божественного закона. Если же это авторитет какого-нибудь публично-правового института, то это может быть авторитет или государства, или церкви. Но если церковь есть единая личность, то она совпадает с государством христиан, которое называется государством, потому что оно состоит из людей, объединенных в одном месте, в лице своего суверена, и называется церковью, потому что состоит из людей-христиан, объединенных в лице суверена-христианина. Если же церковь не является единым лицом, то она не имеет никакого авторитета: она не может ни приказывать, ни совершать какого-либо деяния и не способна иметь какую-нибудь власть или право на что-нибудь, а также не имеет ни воли, ни разума, ни голоса, ибо все эти качества суть качества лица. А посему если вся совокупность христиан не заключена в одном государстве, то они не суть одно лицо и нет универсальной церкви, которая имела бы власть над всеми христианами, и, следовательно. Писание не могло быть сделано законом универсальной церковью. Если же имеется такое единое государство, тогда все христианские монархи и государства являются частными лицами и могут быть судимы, низложены и наказываемы универсальным сувереном всего христианства. Таким образом, вопрос об авторитете Писания сводится к следующему: являются ли христианские короли и верховные собрания христианских государств абсолютными суверенами в пределах своих собственных территорий, непосредственно ответственными перед Богом, или же они подвластны какому-то наместнику Христа, поставленному над универсальной церковью, так что они могут быть судимы, осуждены, низложены и подвергнуты смертной казни, если только этот наместник Христа сочтет это целесообразным или необходимым в целях общего блага?

Этот вопрос не может быть разрешен без более детального рассмотрения вопроса о Царстве Божием, после чего мы сможем судить и о том, кто компетентен истолковывать Писание. Ибо тот, кто имеет законную власть сделать какое-нибудь сочинение законом, имеет также власть разрешать или запрещать его толкование.

Глава XXXIV

О значении слов «дух», «ангел» и «вдохновение» в книгах Священного писания

Об употреблении слов «тело» и «дух» в Писании. Ввиду того что основой всякого правильного рассуждения является устойчивое значение слов, которое в нижеизложенном нашем учении зависит не от желания авторов, как в естественных науках, и не от общераспространенного словоупотребления, как в простом разговоре, а от того смысла, который слова имеют в Писании, то, прежде чем идти дальше, мне необходимо определить на основании Библии значение таких слов, которые своей двусмысленностью могли бы сделать мои выводы нелепыми и спорными. Я начну со слов «тело» и «дух», которые на языке схоластов называются субстанциями – телесной и бестелесной.

Слово тело в наиболее общем употреблении обозначает то, что заполняет и занимает определенное пространство или воображаемое место и не зависит от воображения, а является реальной частью того, что мы называем универсумом. Так как универсум есть совокупность всех тел, то нет такой реальной части его, которая не была бы также телом. Точно так же ничто не может быть телом в собственном смысле этого слова, не будучи одновременно частью этой совокупности всех тел – универсума. Так как, далее, тела подвержены изменению, т. е. могут в разнообразных видах представляться чувствам живых существ, то они называются субстанцией, т. е. тем, что подлежит разнообразным акциденциям; иногда они бывают в движении, а иногда в покое, иногда кажутся нашим ощущениям горячими, иногда холодными, иногда имеющими один цвет, запах, вкус, иногда другой. И это разнообразие кажимости. Произведенное разнообразными действиями тел на наши органы чувств, мы принимаем за изменения действующих нас тел и называем их акциденциями. В соответствии с этим значением слова субстанция и тело означают одно и то же, поэтому бестелесная субстанция суть слова, которые при соединении взаимоуничтожают друг друга, как если бы человек сказал: бестелесное тело.