Мысли и изречения - Балашов Лев Евдокимович. Страница 7

Кроме того, тревожно настроенные, мнительные люди, алармисты одержимы порой идеей-манией спасения – себя и других, всего человечества.

Преувеличенное отношение к спасению ничего кроме вреда принести не может. Ведь оборотной стороной идеи спасения является представление о чрезвычайщине, о том, что люди якобы живут ненормально, подвергают себя смертельной или иной губительной опасности. Конечно, чрезвычайные [ненормальные] обстоятельства порой случаются в жизни людей. Но они достаточно редки. Об этом свидетельствует опыт человечества. Века и тысячелетия проходят, время от времени появляются разного рода спасители, а люди живут – и живут более или менее нормально. Более того, они развиваются, плодятся, размножаются, улучшают свою жизнь, сами совершенствуются. Так кого же спасают спасители?! Нормальные люди, увлекаемые порой этими спасителями, не могут жить в постоянном напряжении-ожидании чуда спасения. Только некоторые из них, фанатики спасения, время от времени будоражат общество своим кликушеством. Широкий путь жизни несовместим с узкой идеей спасения.

По моему мнению, никого не надо спасать. Правильно сказал один умный человек: пока нас спасают – будем погибать. Спасители человечества – самые опасные люди.

Если кого-то действительно надо спасать, то это очень плохо. Это значит, что спасаемый попал в чрезвычайные обстоятельства и сам уже не способен вырваться из их лап.

Будем откровенны: гуманизм противоречив в своей основе. С одной стороны, он выступает за равенство всех, т.е. с его точки зрения все люди – человеки. С другой, он предоставляет каждому право быть лучшим, быть Человеком с большой буквы.

Закон жизни: если хочешь жить лучше, то должен и быть лучше.

Жизнь человека священна. Всякий покушающийся на неё должен знать: убивающий других людей – убивает себя.

Идущий на убийство не просчитывает все последствия своего шага. Он поступает глупо, недальновидно, поскольку обрекает себя на постоянный психологический-моральный дискомфорт до конца жизни. Он должен понимать, что он не только индивидуум, но и представитель рода человеческого. В нем общечеловеческого не меньше, чем сугубо личностного, индивидуального. Убивая другого человека, он убивает в себе Человека. Каждый человек – это целый мир. Лишая жизни кого-либо убийца обедняет человеческий мир, в том числе и себя. Пусть он подумает над тем, что если он убивает мужчину, то, возможно, убивает отца своего будущего зятя, деда своих внуков и т.д. и т.п. Если он убивает женщину, то убивает еще не родившихся детей…

Решая свои проблемы с помощью убийства человек поступает не просто глупо, а примитивно, не как разумное существо, а как бездушная разрушительная стихия, которая не ведает, что творит. Давайте взвесим на чашах весов весь жизненный путь убиваемого (от утробы матери через рождение, кормление, воспитание, обучение, образование к весьма сложной – взрослой, профессиональной, творческой – жизни) и моментальное уничтожение вместе с его способностями, талантами, умениями, любовью близких и т.д., и т.п. Несоизмеримы эти две чаши весов. На одной чаше: длительное восхождение к вершинам жизни. На другой: почти мгновенное исчезновение. Как трудно вырастить человека и как легко его убить! Об этом потенциальные заказчики убийств и убийцы должны помнить. Не мы дали человеку жизнь и не нам ее забирать у него!

Смертная казнь несовместима с принципами гуманизма. Она должна быть отменена раз и навсегда! Казнь по приговору суда – убийство, какими бы словами о правосудии она ни прикрывалось.

Приверженец гуманизма не называет себя гуманистом. Он – филогуманист, т.е. человек, который стремится быть гуманистом, для которого гуманизм – жизненная позиция, а не звание или моральное качество.

О свободе

Когда мы слышим, что свобода состоит в возможности делать все, чего хотят, мы можем признать такое представление полным отсутствием культуры мысли.

Гегель (Соч. Т. 1. С. 44)

Человек должен… довольствоваться такой степенью свободы по отношению к другим людям, которую он допустил бы у других людей по отношению к себе.

Т.Гоббс (Соч. в 2-х томах. Т. 2, М., 1991. С. 99)

Я предпочитаю быть свободным душой в тюрьме, чем льстецом и трусом на свободе.

Дебс 1, 58

Мы не можем ожидать, что от деспотизма к свободе нас перенесут на перине.

Джефферсон 1, 58

Свобода не в том, чтобы не сдерживать себя, а в том, чтобы владеть собой.

Ф.М. Достоевский 12, 217

Всякого рода привилегии – это могила для свободы и справедливости.

Зейме 1, 58

Свобода заключается в праве делать все, что не вредит другим.

Клаудиус 1, 58

Свобода – не праздность, а возможность располагать своим временем и выбирать себе род занятий.

Ж. Лабрюйер 12, 217

Овца и волк по-разному понимают слово “свобода”; в этом сущность разногласий, господствующих в человеческом обществе.

А. Линкольн 1, 58

Если Вы наденете цепь на шею раба, другой ее конец захлестнет Вашу собственную.

Неизвестный автор

О свободе надо судить по степени свободы самых низших.

Дж. Неру 1, 59

Остроумное замечание из сборника тюремных афоризмов: делай, что хочешь, но так, чтобы не лишиться этой возможности в будущем.

Лишь глупцы называют своеволие свободой.

Тацит 1, 60

Не может быть дружбы там, где нет свободы.

Т. Фуллер 1, 60

Возможность делать все, что нам угодно – не вольность и не свобода, скорее это оскорбительное злоупотребление истинной свободой.

Хейз 1, 61

Мир – это свобода, основанная на признании прав всякого человека.

Цицерон 12, 125

Только той свободой стоит обладать, которая дает простор энергии, разуму и добрым качествам народа.

Чэннинг 1, 61

Свобода означает ответственность. Вот почему многие боятся ее.

БернардШоу

* * *

Воля и свобода мало отличаются друг от друга; чем сильнее воля, тем свободнее человек.

Свобода человека – это не только независимость от внешних обстоятельств, но и господство над самим собой.

Человек всегда свободен; он изначально обладает каким-то минимумом свободы просто как живое существо; в то же время в нем заложено стремление к большей свободе, причем безграничное стремление. Отсюда все проблемы.

В споре индивидуализма с коллективизмом либерализм занимает позицию третейского судьи. Он выступает как против крайнего коллективизма, ущемляющего индивидуальную свободу человека, так и против крайнего индивидуализма, игнорирующего или ущемляющего свободу других (всеобщую свободу).