Либертарианство за один урок - Бергланд Дэвид. Страница 28

Когда признаются человеческие права и людям позволяется участвовать в мирной и честной хозяйственной деятельности, то это увеличивает производительность всех. Свободный рынок создает растущий экономический пирог. Люди трудятся усерднее, производят больше, больше накапливают и становятся изобретательнее, когда знают, что от своих усилий получат выгоды для себя и своих семей. Это объясняет, почему с началом промышленной революции в странах с относительно высокой экономической свободой производительность и жизненные стандарты повысились у всех, несмотря на то, что в то же время сильно возросло и население. Экономический пирог стал больше и каждому достался больший кусок.

Там, где государство наименее вмешивается в хозяйственную деятельность граждан, экономическая производительность увеличивается наиболее быстро. В Гонконге, например, британские власти очень мало вмешивалось в хозяйственные дела населения, и этот небольшой остров, не имея природных ресурсов, оказался в состоянии прокормить миллионы жителей.

История приводит нам почти лабораторный эксперимент с Восточной и Западной Германией. После прекращения Второй Мировой войны Германию приходилось отстраивать заново. Восточная Германия была во власти коммунистического правления, тогда как Западная управлялась теми, кто следовал советам экономистов-рыночников, и там установили относительно свободную экономическую систему.

Результат? Через сорок лет в Западной Германии среднедушевой доход был на 50 % больше чем в Восточной, и жизненные стандарты были существенно выше. Западногерманскую производительность после Второй Мировой войны назвали «экономическим чудом». Централизованная плановая экономика Восточной Германии, хоть и субсидируемая Советским Союзом, в конце концов, пришла к краху в 1989 г. вместе со многими другими коммунистическими хозяйственными системами.

С конца XIX в. до недавнего времени большинство интеллектуалов и множество других рассматривали социализм или коммунизм как «волну будущего». Однако один из гигантов теории рыночной экономики, Людвиг фон Мизес, в 1922 г. опубликовал свою книгу, озаглавленную «Социализм», в которой он показал, почему централизованная плановая экономика не может преуспевать.

Аргумент Мизеса был великолепным и принципиально новым. Без наличия механизма цен, который есть только в рыночной экономике, правительственным плановикам нечем руководствоваться. Механизм цен — это свободное движение цены в зависимости от спроса и предложения. Без него плановики не могут узнать относительной ценности товаров, услуг и экономических решений. Хочет ли потребитель больше яблок или картошки? Должны ли фабрики производить больше легковых автомобилей или грузовых? Должна ли строительная компания использовать труд десяти работников для того, чтобы выкопать канаву, или выгоднее использовать один экскаватор? Должны ли строители строить многоквартирные дома или коттеджи?

Без такого указателя, как падающие или растущие цены (и доходы), плановики могут только гадать. Они не знают, куда развивать производство и как распределять ресурсы, а также не могут проверить, хороши или плохи были их решения. Не могут они и узнать того, чего реально хотят потребители (и за что они готовы платить).

К сожалению, Мизес и другие критики социализма не получили того признания, которого заслуживали, до тех пор, пока коллапс коммунистических экономик в Советском Союзе и восточной Европе не доказал их правоту семьдесят лет спустя.

В наши дни учения о социалистической экономике не пользуются доверием. Все, кроме представителей нескольких разновидностей левой идеологии, признают централизованное планирование безнадёжным. Сегодня самый острый вопрос в Восточной Европе и бывших советских республиках — как лучше перейти к рыночной экономике. Приятно отметить, что многие экономисты, занимающие высокие должности в своих правительствах, ищут помощи в сочинениях Людвига фон Мизеса, Фридриха фон Хайека, Милтона Фридмана и других представителей свободно-рыночной школы.

К сожалению, здесь, в Соединённых Штатах, многие все еще противостоят идеям свободного рынка. Несмотря на очевидный крах любых вариаций плановой экономики, интеллектуалы, законодатели и политики, все еще не настроены покончить с центральным планированием и экономическим регулированием в пользу экономической свободы в Америке.

Недостаток экономической свободы делает американцев беднее. Любое снижение налогов и любое сокращение правительственного контроля над экономической деятельностью граждан повысит производительность Америки и увеличит занятость. Это будет означать увеличение темпов роста жизненного уровня для всех жителей страны, а также гораздо более широкий выбор возможностей и средств для всех людей желающих улучшить свое положение в жизни.

Почему снижение налогов повышает экономическую продуктивность? Ответ показывает разницу между свободой и насилием.

Когда люди могут заключать сделки и свободно договариваться относительно условий любых экономических отношений, тогда совершённые сделки улучшают положение участников (естественно, с их собственной точки зрения). Бесспорно, некоторые решения и инвестиции не срабатывают, а какие-то проекты проваливаются. Однако когда терпят неудачу частные лица или компании, то это — их собственные потери, и другие не обязаны их спасать. Люди учатся на их ошибках и продолжают движение вперед.

С правительством же все по-другому. Решения государственных бюрократов не оцениваются отчетом о прибылях и убытках. Бюрократы не имеют побудительных мотивов в виде рыночной конкуренции, для того чтобы стать эффективнее. Не должны они и стремиться идеально удовлетворять потребности «потребителей» своих услуг для того, чтобы остаться в деле. Даже если вам не нужна услуга правительства, вы все равно можете быть принуждены платить за нее. Когда правительственная программа проваливается, политики просто заставляют налогоплательщиков покрыть потери. Когда правительственная программа проваливается, политики часто говорят, что она была «недофинансирована» и требуют повышения налогов чтобы попробовать еще раз. Поэтому, когда правительство принимает плохие решения, то они затрагивают больше людей и стоят гораздо дороже.

Чрезмерные государственные расходы — хорошо известное явление. Это неизбежное следствие бюрократии, не являющейся субъектом рынка. Точно так же как и при социалистической экономике, чиновники, занятые в управленческой бюрократии США, имеют очень слабые стимулы к эффективному использованию ресурсов. Большинство правительственных решений принимается по политическим причинам — для того, чтобы удовлетворить нужды какой-либо группы специальных интересов или группы избирателей. Решение принимаются не по экономическим мотивам, не для того, чтобы удовлетворить большинство потребителей продукта или услуги.

И становится хуже. Правительственные чиновники, как правило, стремятся к увеличению своих служб, к найму всё большего количества персонала и расширению спектра деятельности, к ежегодному увеличению бюджета. Такая вот у бюрократов мера «успеха». Чем больше их департамент, тем более они важны. Естественным направлением любой правительственной программы является собственное расширение. Вот, почему Рональд Рейган как-то пошутил, что «правительственная бюрократия больше всех на земле приближена к вечности».

Имея такую мотивацию, как бюрократы, даже ангелы не сумели бы работать эффективно. Государство отнимает в виде налогов заработки и сбережения занятых в частном секторе, и переводит их бюрократам, использующим их самым неэффективным образом. Общий экономический пирог тает. Деньги, которые могли бы создавать новые предприятия и рабочие места растрачиваются на неэффективные правительственные программы.

Следовательно, уменьшение налогообложения и объёма функций государства поможет нам всем. Отмена регулирующих норм создаст всем американцам благоприятные экономические условия. Производительность возрастёт, и больше людей смогут найти работу, которая им нравится и даёт им самые обширные возможности для улучшения их жизни в соответствии с их ценностями.