Об Общественном договоре, или Принципы политического Права - Руссо Жан-Жак. Страница 26

При аристократическом строе государя выбирает государь, Правительство сохраняется само собою; и здесь именно уместно голосование.

Пример избрания дожа Венеции подтверждает это различие, а не опровергает его: эта смешанная форма подходит смешанному роду Правления. Ибо это заблуждение - считать форму Правления в Венеции подлинной аристократией. Если народ не принимает там никакого участия в Управлении, то именно знать и является там народом. Множество бедных варнавитов (170) никогда не имело доступа к какой-либо из магистратур, и их принадлежность к дворянству дала им всего-навсего пустое звание Превосходительства и право заседать в Большом Совете. Так как этот Совет столь же многочислен, как наш Генеральный Совет в Женеве, то его знатные члены имеют не больше привилегий, чем наши обычные граждане. Очевидно, что если не говорить о крайнем несходстве обеих Республик в целом, то горожане Женевы в точности соответствуют венецианскому патрициату; наши Уроженцы и Жители - Горожанами народу Венеции; наши крестьяне - подданным Венеции на материке; наконец, как бы мы ни рассматривали эту Республику, отвлекаясь от ее размеров, ее Правление не более аристократично, чем наше (171). Вся разница в том, что поскольку у нас нет никакого пожизненного главы, мы не испытываем необходимости прибегать к жребию.

Выборы по жребию создавали бы мало затруднений в подлинной демократии, где ввиду того, что все равны как по своим нравам, так и по своим дарованиям, как по принципам своим, так и по состоянию своему, тот или иной выбор становится почти что безразличен. Но я уже сказал, что никогда не существовало подлинной демократии.

Когда соединяют выборы и жребий, то первым путем следует заполнять места, требующие соответствующих дарований, такие, как военные должности; второй путь более подходит в тех случаях, когда достаточно здравого смысла, справедливости, честности, как в судейских должностях; потому что в правильно устроенном Государстве качество эти свойственны всем гражданам.

Ни жребий, ни голосования совершенно не имеют место при монархическом Правлении. Поскольку монарх по праву один - государь и единственный магистрат, то выбор его наместников принадлежит лишь ему одному. Когда аббат де Сен-Пьер предлагал увеличить число Советов короля Франции (172) и выбирать их членов посредством проводимого в них голосования, он не понимал, что предлагает изменить форму Управления.

Мне остается еще сказать о способе подачи и сбора голосов в собрании народа. Но, быть может, очерк истории устройства внутреннего управления в Риме в этом отношении более наглядно объяснит все принципы, чем я мог бы это установить. Не недостойно внимания рассудительного читателя увидеть с некоторыми подробностями, как разбирались дела общественные и частные в Совете из двухсот тысяч человек.

Глава IV О РИМСКИХ КОМИЦИЯХ

У нас нет никаких вполне достоверных памятников первых времен Рима. Весьма вероятно даже, что большая часть того, что о них рассказывают - это басни*; и вообще нам как раз больше всего не хватает именно той наиболее поучительной части летописей народов, которая представляет собою историю их становления. Опыт каждодневно учит нас, по каким причинам возникают перевороты в Государствах, но так как никакой народ больше не образуется, то, дабы объяснить, как образовались народы, нам остается только строить догадки.

__________

* Имя - "Рома", которое, как утверждают, происходит от "Ромул", - это слово греческое и означает сила, имя "Нума" - тоже греческое и означает закон. Вероятно ли, что оба первых царя этого города уже наперед носили имена, столь соответствующие тому, что они совершили?

Обычаи, которые мы находим уже установившимися, свидетельствуют, по меньшей мере, о том, что они имели некогда свое начало. Из традиций, восходящих к этому началу, те, что поддерживаются самыми крупными авторитетами и подкрепляются наиболее вескими основаниями, должны считаться наиболее достоверными. Вот положения, которых стремился я держаться, когда исследовал, как самый свободный и самый могущественный народ на земле осуществлял свою верховную власть.

После основания Рима, зарождающаяся Республика, т. е. армия основателя, состоявшая из альбанов, сабинов и чужеземцев, была разделена на три класса, которые, по этому делению, приняли название триб (175). Каждая из этих триб была подразделена на десять курий, а каждая курия на декурии, во главе которых были поставлены предводители, называвшиеся курионами и декурионами.

Кроме того, из каждой трибы выделили по отряду из ста верховных или всадников, который назывался центурией, из чего видно, что эти подразделения, почти бесполезные в городе, были сначала чисто военными. Но как бы предчувствие грядущего величия заставило маленький город Рим уже тогда дать себе внутреннее управление, приличествующее столице мира.

Из этого первого разделения вскоре возникло затруднение: дело в том, что тогда как трибы альбанов* и сабинов** оставались постоянно в одном и том же состоянии, триба пришельцев*** беспрестанно увеличивалась в результате постоянного притока этих последних; и она не замедлила обогнать обе другие. Средство, которое нашел Сервий (174), чтобы устранить этот опасный непорядок, состояло в том, чтобы изменить разделение; и разделение по племенам, которое он уничтожил, заменить другим - по тем местам города, которые занимала каждая триба. Вместо трех триб он создал четыре, из которых каждая занимала один из холмов Рима и носила его имя. Таким образом, исправляя неравенство в настоящем, он предупреждал его и на будущее; и чтобы это разделение касалось не только мест, но и людей, он запретил жителям одного квартала переходить в другой: это предотвратило смешение племен.

________

*Ramnenses.

**Tatienses.

*** Luceres.

Он удвоил также три уже существовавшие центурии всадников и добавил к ним двенадцать новых, но, все же, под старыми названиями, - способ простой и справедливый: так он окончательно отделил корпорацию всадников от массы народа, не вызвав недовольства этого последнего.

К этим четырем городским трибам Сервий добавил пятнадцать других, названных им сельскими трибами, потому что они были составлены из жителей деревни, разделенных на такое же число округов. Впоследствии было образовано столько же новых, и вот римский народ оказался разделенным на тридцать пять триб, - число, оставшееся неизменным до конца Республики.

Это разграничение триб города и триб деревни имели следствие, которое достойно быть отмеченным, потому что вообще нет другого такого примера и потому что Рим обязан ему и сохранением своих нравов, и ростом своих владений.

Можно было бы полагать, что городские трибы вскоре присвоят себе власть и почести и не замедлят унизить трибы сельские: оказалось совсем наоборот. Известна склонность первых римлян к сельской жизни. Эту склонность внушил им мудрый наставник, который соединил свободу с трудами сельскими и ратными и, так сказать, выдворил из деревни в город искусства, ремесла, интриги, богатство и порабощение.

И так как все, кто в Риме выделялся, обитали за городом и занимались земледелием, то уже привыкли искать лишь там главную опору Республики. Этот образ жизни, которому следовали достойнейшие из патрициев, высоко почитался всеми; простую и трудовую жизнь сельских жителей предпочитали праздной и рассеянной жизни горожан Рима; и тот, кто, обрабатывая землю, становился уважаемым гражданином, был бы лишь несчастным пролетарием в городе. Не без причины, говорил Варрон (175), наши великодушные предки создали в деревне питомник тех крепких и доблестных мужей, что защищали их в период войны и кормили в период мира. Плиний определенно говорит (176), Что сельские трибы, благодаря своему составу, пользовались особым почетом, а в городские трибы из сельских переводили тех презренных, которых хотели унизить. Сабин Аппий Клавдий (177), прибыв в Рим, чтобы там поселиться, был осыпан почестями и записан в сельскую трибу, которая впоследствии приняла имя его семьи. Наконец, вольноотпущенники входили все в городские трибы, и никогда - в деревенские, и за все время существования Республики не было ни одного примера, чтобы кто-либо из этих вольноотпущенников достиг какой-либо магистратуры, даже став гражданином.