Последний синклит - Абдуллаев Чингиз Акифович. Страница 15

– Вы давно работаете с мистером Чапменом? – спросил Дронго у Сюзан Бердсли.

– Четыре года, – ответила она, – но вообще-то восемь, если считать все вместе.

– Я вас не понял. Как это – все вместе?

– Она раньше работала в лондонском офисе Стивена Чапмена, – пояснил Хашаб. – Там он ее заметил и взял своим секретарем. Последние четыре года она личный секретарь Стивена Чапмена.

– Вы хорошо знали покойного Роберта? – спросил Дронго.

– Кажется, вы решили допросить миссис Бердсли в джакузи, – расхохотался Хашаб, – или вы действительно полагаете, что убийца среди сотрудников Чапмена?

– А вы думаете иначе?

– Я не думаю. Я абсолютно убежден. Убийца среди нас. Если бы убийцей был кто-то из сотрудников, что мешало ему расправиться с Эндерсом день назад, неделю, месяц, год? Но убийца решил убрать врача именно сегодня. Я не верю в такие случайности. Убийство произошло в Дартфорде в день нашего приезда, или, правильнее сказать, в ночь нашего приезда, – поправился Хашаб. – По-моему, все ясно. Убийца – один из экспертов, и у Роберта не зря были наши фамилии.

– Он был такой интересный молодой человек! – вздохнула Сюзан.

– Вы его хорошо знали? – сразу уточнил Дронго.

– Он меня рекомендовал своему отцу, – призналась она.

– Что? – В этот момент автоматически включилась подача воды в джакузи, и Дронго едва не съехал вниз, на дно бассейна. – Что вы сказали?

– Он рекомендовал меня своему отцу, – повторила Сюзан. – И Роберту, и его отцу нравятся блондинки. Может, потому, что мать Роберта, которая умерла пятнадцать лет назад, тоже была блондинкой.

– А почему у сэра Энтони секретарь – брюнетка? – улыбнувшись, спросил Хашаб.

– У него свои вкусы, – пожала плечами Сюзан. – Она работает с ним уже больше трех лет. И кажется, вполне устраивает сэра Энтони.

– Простите меня, миссис Бердсли, вы замужем?

– Нет, – улыбнулась она, – я разведена.

– Извините меня еще раз, – сказал Дронго. – Здесь не самое лучшее место для разговора. Простите, что я вас об этом спрашиваю. У вас были интимные отношения с молодым Робертом Чапменом?

– Нет, – чуть покраснев, ответила молодая женщина. – Нет, – добавила она более уверенно.

Хашаб пожал плечами, делая выразительные глаза. По его мнению, на такие вопросы молодые женщины никогда не отвечали правдиво. Впрочем, и Дронго уловил некоторую нерешительность в голосе говорившей.

– А почему он рекомендовал вас отцу?

– Не знаю, – смутилась женщина. – Я не знаю. Наверное, потому, что у отца было вакантное место секретаря, – выдавила она.

– Кто был секретарем Стивена Чапмена до вас? – спросил Дронго.

– Не знаю. Какая-то полька. Мы мало общались. Она ушла за неделю до моего назначения. Лондонскими делами семьи занимался сам Роберт Чапмен. Его отец был в это время сенатором в США. Там у него был свой секретарь. Мужчина.

– А кем вы работали до того, как стали личным секретарем Стивена Чапмена?

– В отделе по связям с прессой, – пояснила она. – Я готовила материалы о компании для газет, и Роберт читал мои материалы.

– Вы знали о его встречах с Маргарет?

– Об этом знали все, – удивилась Сюзан. – Она ведь работала в нашем отделе. Мы не считали ее особенно привлекательной, – ревниво добавила она, – но Роберту она понравилась.

– Она действительно была истеричкой?

– Да, – твердо ответила Сюзан, – могла неожиданно разозлиться или расплакаться. Могла накричать на журналиста. По-моему, у нее в семье были ненормальные. Сейчас говорят, что это дурная наследственность...

Очевидно, она долго могла об этом говорить, но Дронго ее перебил.

– Маргарет тоже была блондинкой? – уточнил он. – На снимке, сделанном во время судебного процесса, видно, что у нее светлые волосы.

– Конечно, блондинкой. Роберт не любил крашеных блондинок. Ему нравились натуральные.

– Как вы полагаете, она могла убить Роберта?

– Конечно, могла, – удивилась Сюзан. – Я и на суде так сказала. И сейчас так думаю. Маргарет ждала от Роберта ребенка. Об этом знали все наши сотрудники. И она все время нервничала. Он ей, конечно, ничего не обещал, но она нервничала. Я не верю в эту историю про собачек, которую рассказал нам мистер Доул. Собаки были на втором этаже и могли не почувствовать, как она вошла в дом. Может, она даже вбежала. И выстрелить она тоже могла...

– Тогда кто, по-вашему, убил Алана Эндерса? Кто пытался отравить маленького Тони Чапмена?

– По-моему, все ясно, – неожиданно ответила Сюзан Бердсли. – Мистер Хашаб расскажет вам свою версию, и я с ней согласна. По-моему, нужно прекратить это расследование. Уже и так ясно, кто именно пытался отравить мальчика.

В этот момент в зал вернулись Полынов, Важевский и Хеккет. Они прошли к большому бассейну, откуда выходила Элиза Холдер. Увидев вошедших, Сюзан замолчала.

– Продолжайте, – попросил Дронго.

– Пусть мистер Хашаб вам все расскажет, – предложила молодая женщина, выходя из джакузи.

– Вы знаете, кто пытался отравить мальчика? – спросил Дронго у остановившегося рядом с ним арабского эксперта, который также решил выйти из джакузи.

– Увидимся сегодня в одиннадцать, – неожиданно шепнул Хашаб, выходя следом за Сюзан. – Я вас буду ждать.

Дронго остался один в джакузи. Он откинул голову и закрыл глаза, ожидая, когда автоматически включится подача воды.

Глава седьмая

Бассейн обычно закрывался строго по расписанию. Но учитывая, что сэр Энтони оплатил все номера и снял отель на весь уик-энд, дежурные терпеливо ждали, когда гости сами захотят выйти из бассейна. Дронго прошел в холл и обнаружил там сидевших двух экспертов – Симуру и Квернера. Японский эксперт разговаривал с Арчибальдом, хотя это скорее напоминало монолог самого повара. Симура лишь направлял развитие его мыслей, не перебивая и терпеливо слушая сбивчивую речь англичанина. Дронго поразился терпению японского эксперта, который так внимательно выслушивал откровения Арчибальда. Он услышал, как Симура мягко спросил:

– Может быть, сэр Энтони тоже пьет молоко?

– Никогда, – громко ответил повар. – В его возрасте это не совсем полезно, сэр. Мы иногда добавляем молоко в овсяную кашу, которую готовим для сэра Энтони, но он никогда не добавляет молоко в свой чай. Это невозможно, сэр.

По-английски «овсяная каша» звучала как «порридж», и Дронго усмехнулся, проходя дальше. В конце концов, именно этот продукт употребляли на завтрак в тысячах английских семей.

За другим столиком Квернер о чем-то беседовал с Альмой, задавая ей точные короткие вопросы. Он отмечал в своем блокноте ее ответы, словно он был следователем, а она – главным свидетелем в его расследовании.

Увидев продолжавших играть в шахматы и тихо беседующих Доула и Брюлея, Дронго подумал, как сложно стать идеальным экспертом. У него должны быть напор холерика, остроумие сангвиника, терпение флегматика и фатальность меланхолика. Двумя последними качествами Дронго обладал гораздо в меньшей степени, чем исходными первыми. Он был классическим полухолериком-полусангвиником.

Пройдя к стойке бара, он попросил бармена налить ему стакан апельсинового сока. В эту ночь никто как будто и не собирался спать. Все были взволнованы нелепой смертью Алана Эндерса. Бармен приветливо кивнул, наливая Дронго сок. Рядом появились Полынов и Элиза Холдер. Они попросили джин с тоником. Пока бармен готовил для них напиток, в холл вошли остальные: Важевский, Хеккет и Хашаб со своей спутницей. Они вчетвером сели за столик, попросив бармена дать им кофе.

Полынов неприязненно взглянул на Дронго.

– Вы из Москвы? – неожиданно спросил он по-русски.

– Да, я приехал из Москвы, – кивнул Дронго. – А вы, кажется, работаете здесь давно?

– Несколько лет, – односложно ответил Полынов.

Он получил свой стакан и сделал большой глоток. Полынов стоял между Элизой Холдер и Дронго. Быстро наклонившись к Дронго, он с неожиданной злостью сказал: