Отсрочка (стихи) - Быков Дмитрий Львович. Страница 9

мне не напоминай.

Я видел мир в эпоху распада, любовь в эпоху тщеты,

Я все это знаю лучше, чем надо, и точно лучше,

чем ты,

Поскольку в мире твоих красилен, давилен,

сетей, тенет

Я слишком часто бывал бессилен, а ты,

я думаю, нет.

Поэтому не говори под руку, не шли мне

дурных вестей,

Не сочиняй мне новую муку, чтобы в сравненьи с ней

Я понял вновь, что моя работа - чушь,

бессмыслица, хлам;

Когда разбегаюсь для взлета, не бей меня по ногам.

Не тычь меня носом в мои болезни и в жалоб

моих мокреть.

Я сам таков, что не всякой бездне по силам

в меня смотреть.

Ни в наших днях, ни в ночах Белграда,

ни в той, ни в этой стране

Нет и не будет такого ада, которого нет во мне.

О, проклятое пограничье,

Чистота молодого лба,

Что-то птичье в ее обличье,

Альба, Эльба, мольба, пальба

Все я помню в этом хваленом,

Полном таинства бытии.

Ты всегда железом каленым

Закреплял уроки свои.

Ни острастки, ни снисхожденья

Мне не надо. Я не юнец.

Все я знал еще до рожденья,

А теперь привык наконец.

И спасенья не уворую,

И подмоги не позову

Чай, не первую, не вторую,

Не последнюю жизнь живу.

Но зачем эта страсть к повторам?

Как тоска тебя не берет

От подробностей, по которым

Можно все сказать наперед!

Нет бы сбой, новизна в раскладе,

Передышка в четыре дня

Не скажу "милосердья ради",

Но хотя б перемены для.

Как я знаю одышку года,

Вечер века, промозглый мрак,

Краткость ночи, тоску ухода,

Площадь, башню, вагон, барак,

Как я знаю бессилье слова,

Скуку боя, позор труда,

Хватит, хватит, не надо снова,

Все я понял еще тогда.

Аргумент, что поделать, слабый:

С первой жертвой - почти как с бабой,

Но быстрей и грязней,

Нежели с ней.

Как мы знаем, женское тело

Сладко и гладко,

Но после этого дела

Гнусно и гадко.

Так и после расстрела,

Когда недавно призванный рядовой

Изучает первое в своей биографии тело

С простреленной головой.

Дебютант, скажу тебе честно:

Неинтересно.

Так что ты отпустил бы меня, гегемон.

ПОЭМЫ

НЕЧАЕВ

Эка мне повезло-то, думает Нечаев, не в силах оторваться от своей миски с лапшой и только изредка взглядывая поверх нее благодарными глазами. Не иначе в этом везении есть какой-то смысл, какой-то божественный план либо воздаяние за мои исключительные прошлые заслуги. Может быть, это мне за Пушкина, которого я подобрал лет двадцать назад и назвал Пушкиным за курчавость. Как бы то ни было, попасть в собственный дом, один, наверное, из миллиона, снова жить со своими, видеть, как растет дочь, посильно выручить ее, защитить на вечерней прогулке, - словом, это неправдоподобное, невероятное счастье, даже если тут нет никакого умысла.

Нечаеву нравится, что его жена не вышла замуж. Он, конечно, желает ей счастья, она еще молода и все такое, но он вряд ли смог бы уживаться с ее новым избранником. А что денег стало меньше, так они проживут. Во всяком случае, ему перепадает достаточно лапши, мясной бульон, иногда очень приличные куски колбасы, пусть дешевой, ничего, при застое и такая была в радость. Истинное счастье доставляет ему играть с дочерью, а когда она его чешет, он впадает в нирвану. Жена его часто ругает, чаще, чем раньше, - но он переносит это спокойно. Ей теперь нелегко. Когда она ворчит на него из-за грязных ног, он виновато опускает глаза. В конце концов, при таком невероятном везении не следует обижаться на мелочи.

Теперь Нечаева называют в семье Серым, как звали только в детстве. Откуда они знают, думает он, ведь я им никогда не говорил. Это умиляет его до слез и тоже кажется частью божественного плана.

Нечаев всячески пытается дать родным понять, что это он. Он отлично помнит, где что лежит и стоит, и старается выбирать для отдыха места, которые ему нравились раньше: диван, балкон... Он надеется таким образом намекнуть на свое возвращение. Иногда ему кажется, что дочь догадывается. Недаром она с такой грустью глядит на него, когда он запрыгивает на диван.

Нечаеву невдомек, что это абсолютно чужая квартира, в которой живет другая мать с другой дочерью. Мать никто не берет замуж, потому что она ворчлива и некрасива. Дочь старше его дочери на три года. Просто в нынешнем своем виде, в новом своем существовании, купленный за пятьдесят рублей, и то потому только, что в хорошие руки, - он всякий дом будет считать своим и всякую семью - любимой. Такова его новая собачья природа, и это, может быть, даже к счастью.

СОН О ДОМЕ

Когда ему все надоело, он снял квартиру в доме напротив. Дом всегда ему нравился: за ним открывался пустырь, за пустырем - какие-то трубы, леса, капустные поля, самая окраина. Туда садилось солнце, в закатных облаках рисовались контуры чего-то райского.

В квартире собрались странно знакомые вещи: этот мяч укатился в кусты на даче и никогда не нашелся, такой плащ, оставленный хозяином, он носил в молодости, в квартире первой возлюбленной висели такие шторы, и даже вид из окна, выходящего во двор, в точности воспроизводит вид из окна его первой, детской комнаты. А девочка, за которой он, запертый дома во время долгой болезни, с обожанием следил, когда она шла в булочную, теперь время от времени пересекает двор, отправляясь в школу. Теперь у него тоже много времени, как в детстве, и он часами ждет ее появления.

Каждому предмету находится место в его прошлом: он узнает обои, стол, книги. Вся его жизнь, как коллекция, собралась в этом доме, все его прошлое тут, и только одна дверь, которую он до сих пор не решался открыть, должна вести в какое-то будущее, туда, где он еще не был. Дверь маленькая, деревянная, за такой ожидаешь увидеть небольшой стенной шкаф или кладовку. Однажды он без страха и волнения чувствует, что пора ее открыть.

Она оказывается неожиданно тяжелой и поддается нехотя. В щель проникает золотой свет. Когда дверь наконец открыта, за ней оказывается небольшая комната со столом посередине. За столом, дружелюбно глядя на него, сидят трое. Старший после непродолжительного молчания говорит: "Ну, вот и ты. Ты все делал правильно и наконец пришел туда, где тебя ждали. Дальше все будет так, как надо".