Подноготная любви - Меняйлов Алексей. Страница 80

У Софьи Андреевны было шестнадцать беременностей, родилось тринадцать детей, четверо умерли во младенчестве, один (последний) в семилетнем возрасте, а восьмерым удалось пережить своё совершеннолетие. Вот они:

Сергей Львович (1863—1947), умер в возрасте 84 лет.

Татьяна Львовна (1864—1950), умерла в возрасте 86 лет.

Илья Львович (1866—1933), умер в возрасте 67 лет.

Лев Львович (1869—1945), умер в возрасте 76 лет.

Марья Львовна (1871—1906), умерла в возрасте 35 лет.

Петя (1872), не прожил и 1 года.

Николенька (1874—1875), жил несколько месяцев.

Варенька, родилась и умерла 13 (1) ноября 1875 года.

Андрей Львович (1877—1916), умер в возрасте 38 лет.

Михаил Львович (1879—1944), умер в возрасте 65 лет.

Алёша (1881—1885), прожил 4 года.

Александра Львовна (1884—1979), умерла в возрасте 95 лет.

Ваничка (1888—1895), не дожил до 7 лет.

По продолжительности жизни из девятерых детей выделяются трое: Александра — 95 лет, Марья — 35 лет и Андрей — 38 лет. Чем же они отличаются от остальных детей и друг от друга?

Оказывается, что Александра — единственный ребёнок, которого грудью Софья Андреевна не кормила!

Марья — была самым нелюбимым ребёнком Софьи Андреевны!

Андрей — был самым любимым ребёнком Софьи Андреевны!

Вот это результат! Оказывается, что для того, чтобы ребёнку быть здоровым, ему необходимо только одно — быть от своей «любящей, добродетельной матери» подальше!

Оказывается, что для того, чтобы ребёнку умереть быстро, необходимо, чтобы мать ему уделяла большее, чем другим детям, внимание! При этом неважно: «боготворит» ли она его, как Андрея, или по всякому поводу шпыняет, как Машу. Но, в сущности, ничего удивительного в этом нет: не важно, какая на лице некрофила сетка морщин — «любви» или «ненависти», излучаемое им некрополе всё равно остаётся орудием умерщвления.

Менее других внимания, как мы уже говорили, достаётся от матери старшему ребёнку — для неё более привлекателен младенец, но отнюдь не потому, что некрофилка заботится о его нуждах, а потому, что он более беспомощен и ей сопротивляться не может. Напротив, для отца старший ребёнок наиболее привлекателен, потому что мужчина-мыслитель прежде всего ищет собеседника, личность, независимо мыслящую. Сколько же жил старший ребёнок Льва Николаевича и Софьи Андреевны — Сергей?

Он жил 84 года, то есть дольше всех остальных пяти своих братьев!! И это несмотря на то, что жизнь его сложилась тяжелее прочих его братьев: в результате катастрофы ему ампутировали ногу, и он единственный из сыновей остался в коммунистической России.

Таким образом, мы, рассмотрев судьбу уже четвёртого ребёнка, вновь приходим к выводу, что чем меньше ребёнок в младенчестве общался с Софьей Андреевной, тем дольше он жил. Сергею особенно повезло: во-первых, он родился у юной ещё Софьи Андреевны, которая как некрофил ещё только матерела; во-вторых, уже на следующий год родилась сестра Таня, которая и приняла на себя «любовь» матери.

Пренебрежённые Софьей Андреевной дети отличались от остальных ещё и характером: в 1910 году, когда отец ночью бежал из дома, только Сергей и Александра нашли в себе мужество осудить мать за её над отцом издевательства. Сергей Львович тогда сказал Софье Андреевне: «Если ты считаешь себя больной, то тебе надо лечиться, если же ты считаешь себя здоровой, то тебе надо опомниться и иначе себя вести. Если ты будешь продолжать так же мучить отца, то мы соберём семейный совет, вызовем врачей, устраним тебя от ведения дел по изданию и от хозяйства и заставим разъехаться с отцом». Софья Андреевна, разумеется, «успокоилась». Но не изменилась.

Остальные дети более открыто приняли сторону матери и поносили отца вслух. Особенно усердствовал маменькин сынок Андрей Львович. Мы не верим в случайные совпадения, но когда мать умирала в 1919 году, рядом оказались вовсе не «любящие» мамочку детки — их не было, разумеется, по очень «уважительным» причинам, — рядом, помогая матери, оказались всё те же Сергей и Александра.

Был ещё один особенный ребёнок, Ваничка, который был вынужден умереть в шесть лет. Чем он отличался от остальных детей? Он был самым любимым ребёнком Льва Николаевича. Несложно догадаться, что если Софья Андреевна во всём мужу перечила, то её «сладкие» по отношению к младшенькому Ваничке чувства могли оказаться разве только более некрофиличными. И ребёнок умер, не дожив до семи лет.

Лев Николаевич даже Сергея считал обладателем кастрированного, как у матери, ума. И только в Ваничке Лев Николаевич сразу угадал носителя такого же, как у него самого, мышления — и, к сожалению, этого от жены не скрыл. Действительно, Ваничка был удивительным ребёнком — он видел жизнь и имел мужество её оценивать. Необычайность его интеллекта замечали все. Разве мог ребёнок с ненавистным матери неавторитарным мышлением рядом с ней выжить?

Впрочем, можно не обращаться к анализу чувств отца (и, как следствие, у матери противоположных), а обратиться с сухим цифрам. Почти все дети Льва Николаевича были младшими не более двух лет (до рождения следующего ребёнка), Ваничка же был младшеньким (наибольшее со стороны матери внимание) более всех других — шесть лет! Софья Андреевна, разумеется, горько над его гробиком плакала. Очень убедительно убивалась. А какие трогательные слова по поводу смерти «любимого Ванички» записала она в книге о себе! Противно цитировать. Тем более что эти её слова часто приводят почитающие Софью Андреевну как верную жену и любящую мать.

Следующим особенным (в смысле внимания матери) ребёнком, который был дольше других младшеньким (пять лет), была Маша, та самая Маша, которая умерла раньше других — в 35. Как не хочется умирать в 35 лет! (Ненависть Софьи Андреевны к Маше объясняют послеродовым воспалением роженицы. Обязаны ли мы веровать в подобное объяснение?)

Нужны ли ещё какие цифры? Мудрые и даже просто умные всё поняли ещё на полпути, а глупцам (в том смысле, в каком это слово употребляется Соломоном) всё без пользы.

Впрочем, можно было бы порассуждать и о на первый взгляд странной последовательности смертей маленьких детей — Пети, Николеньки и Вареньки. Почему-то маленькие дети у Софочки взялись умирать подряд именно после рождения нелюбимой Маши (Марии Львовны). Но именно здесь всё отчётливо закономерно: Софья Андреевна их вынашивала, одержимая ненавистью к своей дочери. Не каждый ребёнок способен перенести столь сильное некрополе. Вот они быстро и умерли. После трёх смертей подряд родился Андрей, который потому, видимо, и стал любимым, что всей своей садомазохистской жизнью показал, что вынашивали его в некрополе более сильном, чем Софье Андреевне было обычно присуще. Он его принял, не воспротивился и стал воплощением скрываемых женщиной, истово верующей в государственную религию, пороков: крал, играл в карты, убивал, изменял, не пропускал православных «богослужений», узнавал, что из-за него кончали жизнь самоубийством, и т. д. и т. п.

Итак, у «идеальной матери, верной жены и честной женщины» (загляните в толстенную Книгу отзывов выставки «150 лет со дня рождения Софьи Андреевны Толстой» — и вы эти слова найдёте на каждой странице!), как в то, сами не зная почему, начинали верить не только дети и внуки, но и большинство оказывавшихся в доме Толстых знакомых, дети умирали тем быстрее, чем больше она уделяла им своей «любви», выживали же ею заброшенные — они же выросли наиболее нравственно здоровыми.

Итак, первыми умерли как ненавистные Ваничка и Маша, так и любимец Софьи Андреевны и блудливых женщин Андрей. (Умерших младенцев, как не успевших проявить свой характер, мы из рассуждения исключаем.)

В толстоведении повсеместно считается, что дети Толстого свои дурные черты, например, страсть к картам, унаследовали от отца: ведь не Софья же Андреевна в них играла, а Лев Николаевич (в молодости)! В карты, вообще говоря, играют по-разному. Одни из корысти — и всегда выигрывают, это не сложно. Другим нравится сам процесс — его маятниковая периодичность: то при выигрыше достигается положение «императора», когда проигравший партнёр корчится от ощущения собственного ничтожества, от бессильной злобы, то в противофазе достигается ощущение полного своего ничтожества — когда осанку «императора» принимает выигравший партнёр. Именно ввиду психологических особенностей этих положений определённому типу людей играть приятно. Это канализирование (воплощение) садомазохистских потребностей — унаследованных или приобретённых. Дети Софьи Андреевны выигрывали и тут же проигрывали огромные суммы — и требовали от родителей денег на уплату долгов, что причиняло боль отцу и несло желанные попрёки от милой мамочки. Ярче всего эта страсть проявилась в характере маменькиного сынка Андрея, того самого, к которому Льву Николаевичу в доступе полностью было отказано. И наоборот: Сергею, единственному воспитаннику отца, карты были скучны. Таким образом, наличие страсти к картам, как и прочих садомазохистских воспалений у молодого Льва Николаевича и преданных Софье Андреевне детей, говорит лишь о том, что Софья Андреевна была тождественна по основным чертам характера матери Льва Николаевича. Что и привело к некоторой общности занятий детей этого сорта дам: Льва Николаевича, его братьев и его сыновей.