Наука и психическое здоровье (книга 2) (ЛП) - Коржибски Альфред. Страница 9

Если мы сравним нашу диаграмму и то, что она олицетворяет, с хорошо известными фактами повседневной жизни, то увидим, что абстрагирующие способности Иванова не ограничены двумя порядками, или вообще любым числом 'n' порядков абстракций.

На наших диаграммах ярлык (L) обозначает название, которое мы приписываем объекту. Но мы также можем рассмотреть уровень первого ярлыка (L) как описательный уровень, или утверждение. Нам очень хорошо известно, что Иванов всегда может сказать что-то об утверждении (L), и это наблюдаемо. С нейрологической точки зрения это следующее утверждение (L₁) об утверждении (L) является нервным откликом на предыдущее утверждение (L), которое он увидел, услышал или даже сам произвел внутри собственной кожи. Так что его утверждение (L₁) о предшествовавшем утверждении (L) является новой абстракцией из предыдущей абстракции. На моем языке я называю это абстракцией более высокого порядка. В этом случае нам помогут цифровые индексы. Если назвать уровень (L) абстракцией второго порядка, то абстракцию из этой абстракции нужно назвать абстракцией третьего порядка, (L₁). Как только была произведена абстракция третьего порядка, она, в свою очередь, становится записанным фактом и потенциальным стимулом, и может абстрагироваться далее, о нем может быть сделано утверждение, которое станет абстракцией четвертого порядка (L₂). У данного процесса нет никаких определенных пределов, ибо, какое бы утверждение ни делалось, и какого бы порядка оно ни было, всегда можно сделать утверждение о нем, и таким образом произвести абстракцию еще более высокого порядка. Эта способность практически универсальна среди организмов, которые мы называем «людьми». Так мы получили фундаментальное отличие между «Ивановым» и «Дружком». У Дружка сила абстрагирования на каком-то уровне пропадает, хотя и может включать несколько порядков. У «Иванова» это не так; его сила абстрагирования не имеет известных пределов (см. Часть VI).

³* В данной системе термины «ярлык», «обозначать ярлыком». , всегда связаны с их смыслом, так что, для простоты, с этого момента это уточнение о смыслах мы не будем проговаривать каждый раз.

Возможно, читатель находится в семантическом замешательстве из-за незнакомого языка данного анализа. Должно приниматься за данность то, что введение любого нового языка в общем вызывает замешательство, и это оправданно только тогда, когда этот новый язык добивается структурно и семантически чего-то такого, чего старые языки не могли добиться. В данном случае, он позволил нам получить новое четкое отличие между «человеком» и «животным». Число порядков абстракций, которые может произвести «животное», ограничено. Число порядков абстракций, которые может произвести «человек», в принципе, не ограничено.

Здесь находится фундаментальный механизм силы «времясвязывания», который характеризует человека, и который позволяет ему, в принципе, собрать опыт всех предыдущих поколений. Абстракция большего порядка, скажем, n+1, возникает как отклик на стимул от абстракций n-ного порядка. У «людей» абстракции высокого порядка, производимые как другими людьми, так и самим человеком, являются стимулами для абстрагирования на еще более высокие порядки. Благодаря этому, в принципе, мы стартуем с того места, которого достигло предыдущее поколение. Следует отметить, что в данном анализе мы отказались от структурно эл методов и языка, и анализ в общем стал проще, хотя и выглядит незнакомо по причине того, что он содержит новые нон-эл с.р.

Приведенное выше объяснение обосновывает мое более раннее утверждение о том, что приписывание абсолютных номеров порядкам абстракций «животного» и «человека» не является необходимым. На нашей диаграмме мы можем приписать животному сколько угодно порядков абстракций; однако же нам придется признать, ради структурной корректности описания экспериментальных фактов, что сила абстрагирования «животного» имеет предел, в то время как число порядков абстракций, которые может произвести «человек», не имеет известных пределов.

С эпистемологической и семантической точки зрения, этот метод обладает одним важным свойством. В этом языке мы открыли четкие словесные и аналитические методы, в терминах нон-эл «порядков абстракций», которыми можно разделить эти два «класса жизни», эти две абстракции высокого уровня. Каждый из терминов «животное» и «человек» представляет собой название абстракции очень высокого порядка, а не название объективного индивидуума. Формулировка разницы между этими «классами» становится задачей словесной структурной изобретательности и методов, поскольку в жизни мы всегда имеем дело только с абсолютными индивидуумами на неописуемом словами объективном уровне. На нашей диаграмме мы можем навешивать на «животный» объект сколько угодно уровней ярлыков, которые будут обозначать абстракции большего порядка; однако где-то нам придется остановиться; но с «человеком» мы можем продолжать это бесконечно.

Это четкое отличие между «человеком» и «животным» можно назвать «горизонтальным различием». Привычное использование рук для демонстрации этих различных горизонтальных уровней крайне полезно при изучении этой работы, и это весьма способствует приобретению структурно нового языка и соответствующих с.р. Решение большинства человеческих семантических трудностей (оценки) и исключение патологического отождествления состоит именно в поддержании, безо всякого замешательства, этого четкого различения между этими горизонтальными уровнями порядков абстракций.

Давайте теперь исследуем возможность четкого «вертикального различения». Мы уже пришли к выводу, что Дружок абстрагирует объекты из событий, и, если его нервная система подобна нашей, то его абстракции низшего порядка подобным нашим. Тут можно задать вопрос: «Знает» ли Дружок, или может ли он «знать», что он абстрагирует? Представляется бесспорным, что Дружок не «знает» и не может «знать», что он абстрагирует, потому что нужна наука для того, чтобы «знать», что мы абстрагируем, а у Дружка науки нет. Семантически важно, чтобы вы были полностью убеждены в этом моменте. Мы не спорим о том, какого рода «знанием» могут обладать животные, или об относительной ценности этого «знания» в сравнении с нашим. Наука стала возможной благодаря человеческой нервной системе и изобретению экстраней-ральных средств для исследований и записи, которые у животных полностью отсутствуют. Тот, кто станет утверждать, будто животные обладают наукой, должен как минимум продемонстрировать библиотеки, научные лаборатории и инструменты, произведенные животными.

Мы видим, что несмотря на то, что Дружок абстрагирует, он не только не «знает», но и не может «знать», что он это делает, поскольку «знание» об этом предоставляется исключительно наукой, которой у животных нет. И в этой осознанности абстрагирования мы находим наиболее важное «вертикальное отличие» между Ивановым и Дружком. Это отличие, опять же, четкое.

Если на нашей диаграмме, Рис. 4, мы припишем Дружку больше горизонтальных уровней абстракций, скажем, два: (H₁) и (H₂), то, тем не менее, «животное» рано или поздно останавливается. Эта расширенная диаграмма иллюстрирует то, что «человек» способен абстрагировать бесконечно на большие и большие порядки. На этой диаграмме мы символизируем тот факт, что Дружок не «знает» и не может «знать» о том, что он абстрагирует, не соединяя характеристики его объекта (O_a) линиями (A_n) с событием (E). В отсутствие науки, у нас нет события; крупный макроскопический объект Дружка (O_a) представляет собой «все», что он «знает» и что его хоть как-то заботит. Мы видим, что вертикальное отличие (V₁) которое сформулировано как осознанность абстрагирования у Иванова, является четким и полностью отличает Дружка от Иванова. В нем мы обнаруживаем семантический механизм всех надлежащих оценок, основанный на неотождествлении или различении между порядками абстракций, которое невозможно у животных.