Социальная психология - Майерс Дэвид. Страница 38

Описав негативные последствия детства, проведенного в одном из самых криминогенных регионов Америки, Джонатан Козол отметил: некоторые люди, склонные к диспозиционной атрибуции, полагают, что, изолировав от общества сравнительно небольшое число плохих людей, можно покончить с преступностью (Kozol, 1995, р. 163). Они думают, что, выкинув несколько гнилых яблок, можно спасти остальной урожай. Однако Козол сомневается в этом, «ибо немало страждущих, которые либо нуждаются в наркотиках, либо думают, что нуждаются в них, будут по-прежнему жить в невыносимых условиях… Так сколько же “сорной травы” нужно выполоть, чтобы “поле” стало чистым? Сколько юношей, а заодно и девушек, придется “вырвать” из зараженного сорняками поля, чтобы в конечном итоге получить счастливое гетто?»

Какую пользу может принести нам осознание самого факта существования ошибки атрибуции? Однажды мне довелось помогать интервьюеру, проводившему отбор сотрудников на факультет. Одного претендента мы интервьюировали вшестером, и у каждого из нас была возможность задать ему два или три вопроса. Я ушел, думая: «Какой он зажатый, неуклюжий человек». Со вторым кандидатом мы встретились с глазу на глаз за чашкой кофе, и сразу же оказалось, что у нас есть общий близкий друг. Наша беседа продолжалась, я все больше и больше восхищался тем, какой она «сердечный, обаятельный и располагающий к себе человек». Я совершенно забыл о фундаментальной ошибке атрибуции, а когда вспомнил о её существовании, пересмотрел результаты своего анализа. Я приписал его зажатость и её раскованность их диспозициям и лишь с опозданием понял, что все это — результат интервьюирования в совершенно разных условиях. Если бы я видел ситуацию их глазами, о, возможно, пришел бы к другим выводам.

Зачем мы изучаем ошибки атрибуции?

Эта глава, так же как и предыдущая, посвящена объяснению некоторых слабых сторон и заблуждений нашего социального мышления. Читая их, вы можете подумать, что, «подшучивая над другими, социальные психологи оттягиваются по полной программе», как выразился один из моих студентов. В действительности же эксперименты планируются и проводятся вовсе не для того, чтобы показать, «какие дураки эти смертные» (хотя некоторые эксперименты и правда забавны); их цель — получение информации о том, как мы думаем о себе и об окружающих.

Если вы шокированы способностью человека к иллюзиям и самообману, вспомните, что наш образ мыслей преимущественно адаптивен. Иллюзорное мышление — нередко некий побочный продукт нашей мыслительной способности к упрощению сложной информации. Иллюзорное мышление «работает» параллельно с перцептивными механизмами, которые в большинстве случаев дают нам верные представления о мире, хотя иногда вводят в заблуждение.

Вторая причина пристального внимания к предубеждениям, вторгающимся в наше мышление, заключается в том, что в большинстве случаев мы даже не догадываемся о них. Я подозреваю, что вы обнаружите значительно больше сюрпризов, находок и, соответственно, получите больше пользы при анализе человеческих ошибок и предубеждений, чем при обращении к доказательствам в пользу способности человека к логике и к интеллектуальным достижениям. С этим связан и повышенный интерес мировой литературы к гордыне и прочим человеческим порокам. Гуманитарное образование знакомит нас с недостатками, присущими нашему мышлению, в надежде на то, что мы будем более рациональны и научимся лучше взаимодействовать с окружающей действительностью.

И надежда эта оправдывается: студенты, изучающие психологию, интерпретируют поведение не столь упрощенно, как будущие специалисты в области естественных наук, равные им по интеллекту (Fletcher et al., 1986). Поэтому, памятуя о важнейшей цели — о развитии нашей способности к критическому мышлению, — давайте продолжим рассмотрение вопроса о том, как результаты новых исследований в области социального мышления способны усилить наши социальные объяснения.

Резюме

Исследователи атрибуции изучают наше объяснение поведения других людей. Когда мы объясняем поступки окружающих их личностными диспозициями, а когда — внешними обстоятельствами? Как правило, мы делаем обоснованные атрибутивные заключения. Однако, объясняя поведение разных людей, мы нередко совершаем фундаментальную ошибку атрибуции (называемую также ошибкой соответствия). Мы настолько склонны объяснять поведение окружающих их личностными качествами и установками, что недооцениваем давление ситуации даже тогда, когда оно очевидно. Если воздушный шар летит, потому что его подгоняет не видимый нами ветер, мы не допускаем мысли о том, что его движение — результат действия какой-то внутренней силы. Но люди — одушевленные существа, и поэтому, наблюдая чье-либо поведение, мы чаще всего не придаем значения «ситуационным ветрам» и «возлагаем всю ответственность» на внутренние силы.

Отчасти эта ошибка атрибуции является следствием того, что в центре нашего внимания, когда мы наблюдаем за чьим-либо поведением, оказывается человек, а ситуация становится относительно невидима. Когда же мы действуем сами, наше внимание сосредоточено на ситуации: мы реагируем на нее, и она становится более ясной. Этим и объясняется тот факт, что мы более чувствительны к влиянию ситуации на нас самих, чем на окружающих.

Результаты неординарных экспериментов свидетельствуют о том, в какой мере предубеждения могут искажать наши восприятие и трактовки, а дезинформация — воспоминания.

В главе 1 отмечен существенный факт, относящийся к мышлению человека, а именно: восприятие и обработка нами информации зависят от нашего предвзятого мнения. Мы объясняем мир, глядя на него через тонированные теорией очки. Даже признавая, что предвзятое мнение влияет на социальные суждения, люди не способны понять, насколько оно велико. Рассмотрим результаты проведенных недавно экспериментов, в том числе и тех, в которых изучалось влияние предубеждений на восприятие и обработку информации, и тех, в которых суждения внедрялись в сознание испытуемых после того, как им сообщалась информация. Это делалось для того, чтобы понять, как «внедренные» постфактум идеи искажают воспоминание. Вывод, который может быть сделан из всех этих экспериментов, заключается в следующем: мы реагируем не на действительность как таковую, а на наше толкование этой действительности.

Восприятие и интерпретация событий

Влияние предубеждений и ожиданий принадлежит к тем проблемам, с которых традиционно начинается изучение психологии. Вспомните фотографию далматинца, представленную в главе 1. Или задумайтесь над фразой (перевод которой — птица в руках):

А BIRD IN THE HAND

Вы обратили внимание на то, что она «какая-то не такая»? В ней есть не только то, что можно увидеть глазами. То же самое можно сказать и о социальном восприятии. Поскольку социальное восприятие во многом зависит от зрительного восприятия очевидца, даже простой стимул может произвести на двух человек совершенно разное впечатление. Фраза «Канадец Жан Кретьен — “нормальный” премьер-министр» его горячим поклонником будет воспринята едва ли не как критика, а тем, кто критически относится к нему, — как чрезмерная похвала. В тех случаях, когда социальную информацию можно интерпретировать по-разному, предубеждения важны (Hilton & von Hippel, 1990).

О том, какую власть могут иметь над людьми предубеждения, свидетельствуют результаты эксперимента, проведенного Робертом Валлоне, Ли Россом и Марком Леппером (Vallone, Ross & Lepper, 1985). Они показали студентам — сторонникам израильтян и палестинцев — шесть фрагментов новостей разных телевизионных каналов, в которых рассказывалось об убийстве в 1982 г. гражданских лиц — обитателей двух лагерей беженцев в Ливане. Как показано на рис. 3.5, и сторонники израильтян, и сторонники палестинцев восприняли телеканалы как необъективные по отношению к тем участникам конфликта, которых они сами поддерживали. Этот феномен давно стал общим местом. Кандидаты в президенты и их сторонники едва ли не всегда считают, что средства массовой информации «льют воду на мельницу» соперника. Спортивным болельщикам кажется, что судьи более благосклонны к противоборствующей стороне. Каждая из конфликтующих сторон (муж и жена, менеджмент и профсоюз, противостоящие друг другу расовые группы) считают беспристрастных посредников необъективными по отношению к ним.