Происхождение альтруизма и добродетели. От инстинктов к сотрудничеству - Ридли Мэтт. Страница 13

Технологический каменный век

Я описал разделение труда в современном обществе, а не в условиях простого племенного строя, в котором мы жили большую часть своей истории. Конечно же, оно возникло лишь недавно. Как заметил в 1960 году специалист по термитам Альфред Эмерсон, испытавший на себе косвенное влияние Кропоткина, «по мере того, как усиливается разделение труда между специалистами, усиливается и интеграция в системы единиц более высокого уровня. По мере развития социального гомеостаза человек теряет некоторую долю саморегуляции и становится более зависимым от разделения труда и интеграции социальной системы»⁵⁰.

Эмерсон намекал, что разделение труда – это нечто довольно новое, нечто все еще прогрессирующее.

Экономисты особенно склонны делать вывод, будто оно – изобретение современное. Дескать, пока все были крестьянами, каждый являлся мастером на все руки, и лишь когда цивилизация одарила нас своими щедротами, мы прибегли к специализации.

Такая интерпретация вызывает у меня определенные сомнения. Думаю, специализация в обществе охотников-собирателей – пусть и гораздо менее явная – существовала уже сотни тысяч лет назад. И уж точно она имеется у современных охотников-собирателей: среди представителей племени гуаяки (Парагвай) одни славятся умением находить норы броненосцев, другие – последних оттуда выкапывать. Среди австралийских аборигенов до сих пор попадаются люди, которых почитают как раз за определенные навыки и таланты⁵¹.

С восьми до двенадцати лет я учился в пансионе, где (с незначительными, но досадными перерывами на уроки и занятия спортом) мы только и делали, что воевали. Подобно отрядам шимпанзе, мы делились на группы (банды), каждой из которых давалось название в честь ее лидера, после чего принимались сооружать либо неприступные крепости на деревьях, либо подземные туннели, откуда затем устраивали набеги на конкурентов. В то время это казалось безумно серьезным, хотя травмы были незначительными. Отлично помню, как однажды я – уверенный в своих силах мальчишка, считающий, что его недооценили – потребовал для себя привилегии забраться на определенное дерево (давно позабыл, зачем). Это был акт потрясающего неповиновения: статус у меня был довольно низкий, да и все прекрасно знали, что лазанье по деревьям у нас возглавляет X. В надлежащим порядке мне разрешили опозориться. X вновь занял свое место в иерархии, тогда как я упал на несколько пунктов. Собственно, в нашей группе тоже существовало разделение труда.

Вообще-то сложно вообразить себе команду взрослых людей, трудящихся на протяжении довольно длительного времени (как делали наши предки) без возникновения той или иной разновидности специализации.

То, что она предшествовала промышленной революции – точно. Перечислив несметное множество разных специальностей, необходимых для изготовления даже грубой шерстяной куртки поденщика (пастухи, ткачи, купцы, инструментальщики, плотники, даже рудокопы, которые добывают уголь для кузницы, в которой куются ножницы, которыми пастух стрижет шерсть), Адам Смит ясно показал степень разделения труда, из чего извлекал выгоду рабочий XVIII века. То же можно сказать о средневековых, древнеримских и древнегреческих обществах. Кстати, в конце неолита ситуация едва ли отличалась неким кардинальным образом. Когда в 1991 году высоко в тирольских Альпах, во льду, нашли 5000-летнюю мумию мужчины эпохи неолита [26], разнообразие и искусность его снаряжения потрясли даже ученых. В каменном веке Европа была населена немногочисленными племенами. Они плавили медь, но не бронзу. Выращивание кукурузы и разведение скота давно заменили собой охоту как основной источник средств к существованию, однако письмо, законы и государство были еще неизвестны. Под соломенной накидкой на мужчине была медвежья шкура, и он имел при себе каменный кинжал с рукояткой из ясеня, медный топор, тисовый лук, колчан и 14 кизиловых стрел. Кроме того, он нес гриб-трутовик для разжигания огня, два сосуда из березовой коры, в одном из которых хранились угли с последнего костра, прикрытые кленовыми листьями, корзину из орешника, костяное шило, каменные сверла и скребки, березовый трутовик-антибиотик вместо медицинской аптечки и различные «запчасти». Лезвие его медного топора оказалось выполнено так искусно и заточено так остро, что добиться подобного трудно даже при современном уровне познаний в металлургии. С миллиметровой точностью оно было приделано к тисовой рукоятке, по форме представляющей собой идеальный рычаг.

«Это была явно технологическая эпоха. Из шкур, дерева, коры, грибов, меди, камня, костей и травы люди изготавливали оружие, одежду, веревки, сумки, иглы, клей, сосуды и украшения. Пожалуй, этот несчастный тащил на себе больше снаряжения, чем пара скалолазов, которые его нашли. По мнению археологов, большинство вещей – дело рук различных специалистов (равно как и татуировки, украшавшие атритные суставы самого мужчины)»⁵².

Кто сказал, что именно на этом следует остановиться? Лично я отказываюсь верить, что такое же разделение труда не существовало 100 тысяч лет назад – у наших еще более далеких предков, чье тело и мозг почти неотличимы от тела и мозга современного человека. Один делал каменные орудия, другой знал, как выследить добычу, третий отлично метал копье, четвертый слыл великолепным стратегом. Из-за нашей склонности к импринтингу (то есть запечатлению задач, с которыми мы часто сталкиваемся в детстве и юности), подобное разделение труда должно подкрепляться обучением в молодом возрасте. Следовательно, чтобы получить хорошего теннисиста или шахматиста, необходимо сперва найти молодое дарование, а затем отправить его в соответствующую специальную школу. Полагаю, лучшие мастера по топорам в племени Homo Erectus — человека прямоходящего – начинали подмастерьями у взрослых мужчин.

Мужчины? В своей фантазии я не затронул женщин – но не для того, чтобы их обидеть, а для того, чтобы четче проиллюстрировать аргумент. Разделение труда среди дам было, вероятно, столь же сильным, как и среди мужчин. Во всяком случае, один его тип ярко выражен во всех известных человеческих обществах: между мужчиной и женщиной и, в частности, между мужем и женой. Первый добывает редкое, но богатое белком мясо, а вторая тем временем собирает многочисленные, но бедные белком фрукты. В итоге пара извлекает максимальную выгоду из обоих миров. Ни один другой примат не использует половое разделение труда таким образом (к этой теме мы еще вернемся в пятой главе).

Величайшее преимущество человеческого общества – это разделение труда, благодаря которому достигается «ненулевость». Этот термин, предложенный Робертом Райтом, четко отражает способность общества быть большим, нежели просто совокупностью составляющих его частей. Впрочем, это ничего не говорит нам о том, как вообще оно возникло. Мы знаем, что непотизм тут не при чем. Доказательства инбридинга и косвенного размножения за счет других, характерных для любой построенной на семейственности колонии, отсутствуют. Так что же это было? Согласно наиболее убедительной гипотезе, все дело в реципрокности (взаимности). Или, по словам Адама Смита, «в склонности к торговле, к обмену одного на другое»⁵³.

Глава третья. В которой компьютеры учатся сотрудничеству

Дилемма заключенного