Разговор в письмах - Леви Владимир Львович. Страница 35

Уважаемый В. П.!

Не буду ставить никаких диагнозов, ни под какую болезнь вы не подпадаете, хотя и здоровым ваше состояние назвать трудно…

(Запев, как давно уже, наверное, заметил читатель, адресуемый многим).

Вся трудность в том, что вы правы. Ваше отношение к «безобразию плоти» имеет вполне реальные основания: все, что вы столь красочно живописуете, так оно и есть. Дело только в том, что это не все. Если уж необходимо употреблять термины, то я бы назвал это ущербностью видения. Необъективностью. Безлюбовностью.

Какой-то светофильтр образовался внутри у вас, какой-то детектор отвратных сторон живого… В сущности, вы просто мало знаете о Природе и человеке. Но дело и не в количестве. Сколько бы вы ни узнали, пока светофильтр не снят, вам будет слишком легко меня опровергнуть. Мне жаль и горько. Есть признаки, по которым можно высказать предположение, что из вас мог бы выйти незаурядный врач («грустный хруст»…). Не страшно, если это только настроение. Страшно, если это уже позиция. Противопоставить ей — если вам это нужно — я могу лишь свою собственную.

Есть основания быть сдержанным. Любить человеческую природу? Восхищаться, благоволить, неукоснительно следовать?..

Ну уж нет. Всегда были и личные, и врачебные основания не впадать в особое благоговение. Никаких таких крайних восторгов.

Знать — другой разговор. Знать и работать.

Кто ставит цели? Мы ничего не знаем насчет целей Природы, в частности, что она имела в виду, создавая нас. Мы не знаем, были и есть ли у нее вообще какие-нибудь цели, или все только по принципу «так уж вышло», то есть исключительно по законам причинно-следственным.

Одна из гипотез — что цель возникла лишь с человеком. Так уж вышло — никаких целей не было, ну а теперь вот есть — наши, исключительно наши цели. Хотим — ставим, не хотим — нет, как хотим. Самоуправцы. Иначе говоря: мы единственные не полностью детерминированные существа в мире, полностью детерминированном. Так уж вышло.

Другая гипотеза — что мы только одно из звеньев чьего-то грандиозного неясного замысла… Что жизнь идет не ОТ, а К, не ИЗ, а В, что причина, движущая эволюцию, лежит не позади, а впереди нас. Что не прошлое, а будущее правит событиями — не толкание, а притягивание. Так уж будет.

И если ТАК — то ни о каком нашем самоуправстве не может быть и речи. И если ТАК — то все наши цели имеют право быть лишь разгадками Цели Неведомой…

За «так уж вышло» говорит наше несовершенство, говорит «безобразие плоти». Говорит ваше письмо.

За «так уж будет» говорит Красота. Хотя бы просто физическая, хотя бы просто и красота ребенка. И тоже — ваше письмо.

Запланировано ли совершенство? Если вдуматься, обе гипотезы не противоречат друг другу. Не из Природы ли и пошло наше отклонение от Природы?

Нельзя валить все беды и на неудачливую цивилизацию. Наивно думать, будто дальние предки наши, жившие на Природе, по одной этой причине были здоровыми и гармоничными существами. Нет, далеко нет. Они не были богатырями — мы и больше их, и сильнее; они в среднем раньше нас умирали (хотя по большей части и по иным причинам), они много болели (хотя и не совсем теми болезнями).

Цивилизация — в целом — при всех ее кошмарах подвела человечество к порогу космической гармонии, к горизонту Вечности. Природа же вовсе и не планировала нашу гармоничность и совершенство, ей было не до того. Она обеспечила нас только всем необходимым для выживания — по крайней мере в том мире, в каком мы жили, покуда не начали его переделывать. Возможность произвести потомство, сохранить род, жить дальше — вот в общем-то все, что мог дать нам естественный отбор.

Правда, возможность эта сама по себе предусматривала чрезвычайно многое — колоссальную сложность множества биомеханизмов, от клетки до психики, их надежность и взаимосогласованность… И — очень важно! — достаточное разнообразие ВАРИАНТОВ. Разнообразие разделения функций; разнообразие, позволяющее при гибели одних выживать другим; разнообразие, покрывающее огромное пространство вероятных перемен, прощупывающее Неведомое.

Вот откуда и множество накладок, с которыми приходится теперь возиться и разбираться. Естественный отбор мыслил не особями, не индивидами, а родами, популяциями; всякий же индивид имел право жить лишь постольку, поскольку вносил вклад в продолжение рода. Ни всеобщее здоровье, ни жизнерадостность, ни долголетие, ни высоконравственность, ни тем более всеобщая гениальность не входили в природные замыслы. Зачем? Для чего эта роскошь? Необходимо лишь, чтобы большинство этих существ было относительно здорово в период активного детопроизводства, а дальше уж как получится; чтобы некая их часть была устойчиво жизнерадостной, иначе все быстро передохнут, если не с голода, то с тоски; чтобы долголетия достигали немногие, дабы род не состоял из стариков, но имел память не слишком короткую и руководство не чересчур легкомысленное; чтобы на столько-то этого роду приходилось хотя бы два не способных лгать, и хотя бы один, способный жертвовать собой; чтобы гении, проникающие в суть и взрывающие умы, рождались как можно реже и встречали звериное сопротивление, иначе и самой Природы через столетие-другое уже и не сыщешь… Но все-таки — чтобы рождались, чтобы творили, страдали и гибли, ибо без них — нуль движения…

Грубейшее упрощение, разумеется. Но суть более или менее вырисовывается: стандартно-массового совершенства человеческих экземпляров для природной жизни не требовалось, а потому и… Кажется, ясно.

Но ничего не ясно.

Не ясно, почему и зачем в нас все-таки вложена эта странная, эта мучительная потребность в самоусовершенствовании.

Непонятно, зачем, кроме секса и размножения, нужна Красота, которая вовсе не ограничивается целями половой привлекательности. Почему — откуда — зачем — красота детей, ведь и без того силен родительский инстинкт; потрясающая красота некоторых стариков и старух; особая красота, иногда приходящая к человеку в болезни; наконец, красота искусства, красота мысли, красота отношений — вся Красота Духа, о которой вы так тоскуете… Ведь она есть, эта красота, в чрезвычайно малых дозах, крайне дефицитная, прямо скажем, но ЕСТЬ (иначе откуда бы у нас взяться и представлению, и тоске по ней?..).

Природа — не враг самоусовершенствования, Природа — лишь его стимул, а стимул вовсе не обязан всегда быть морковкой, несомой перед носом осла. Гораздо чаще, признаемся, это кнут, подхлестывающий его сзади. Несовершенства и дисгармонии вместе с дарами гармонии и волшебствами красоты даны нам для Жизни. Дальше — наследство, в которое мы вступили для хозяйского распоряжения.

Человек есть творческий инструмент Возможной Природы. В него вложено великое доверие, великий риск и великий вызов Природы самой себе.

(…) Если можете, примите к сведению и не обессудьте за конспективность.

Ответа на ответ я не получил, но не перестаю ждать.

«Жизнь есть болезнь, но зачем!»

Памятка для неисцеленных

Ты знаешь только свое. Ты хочешь немедленного исцеления или на худой конец утешения.

Слушай же, я утешу.

Я слышу, как ты обвиняешь судьбу в немилости, а Природу — в ошибках. «Я живу один раз, во веки веков, всего лишь один. Зачем же эти угри, вылезающие как звери из нор, и не выводящиеся годами? Зачем запах изо рта, почему гниют зубы и не желает работать кишечник? Зачем эти ноги, кривые колеса, ведь я никогда не был и не буду кавалеристом? Где моя талия, кто украл бюст? Почему такой нос такая жуткая несправедливость? Зачем эта аллергия и эта астма, и непутевое сердце, и кожа, покрытая лишаем? Откуда это искривление позвоночника, этот несоразмерный таз, этот жалкий пенис. К черту, к дьяволу гены — заменить, переставить! Дайте лекарство! Сделайте операцию! Почему я не могу контролировать свое внимание и свои мысли? Почему я чувствую не так, как другие? Кто отнял мою радость, мою волю? «В человеке все должно быть прекрасно — и лицо, и одежда, и душа, и мысли» — разве не так? Ведь должно! И тело, мое тело, должно быть здоровым, красивым и вдохновенным, и соблазнительным, черт возьми! И одежда — должна! И душа — должна! Ведь я живу один раз, один раз! Должно же мне быть приятно жить или хоть просто, ну, просто-напросто — переносимо!..»