Совесть - поиск истины - Успенский Петр Демьянович. Страница 43

139

Совесть: поиск истины

жало, II она начала выбирать подарки -- тетке, ее детям, прислуге. На этом лед растаял. Они поехали завтракать. Потом поехали кататься к морю, потом опять попали в магазины. Уже к вечеру Хыог вспомнил, что у него нет пристанища, и по телефону он заказал в самой дорогой гостинице самое большое и самое дорогое отделение -- восемь комнат с видом на морс, со спальней Ьоша Х7, со столовой в стиле готической церкви, с отдельной оранжереей, с балконами на море и с мраморными ваннами по образцу римских терм.

Этот вечер был вечером их второй свадьбы. Хыог и слышать не хотел, чтобы Мадж возвращалась к тетке. И хотя тетка была несколько скандализована таким похищением Мадж, Мадж осталась в роскошном помещении Хыога. Они долго сидели на балконе, смотря на океан, над которым зажигались вечерние звезды.

-- Я тебя видела во сне два дня тому назад, -- сказала Мадж. -- Где ты был? -- В поезде, -- сказал Хыог, -- где-то около Чикаго. -- Ты думал обо мне? -- О чем же я мог думать. -- Гадкий Хыог, почему ты мало писал мне? А, впрочем, нет, я виновата перед тобой. Я не должна была бежать и бросать тебя. Только я не могла. Хыог, милый, прости меня, я не могла там остаться. Когда я вспоминаю нашу квартиру и тебя, вечно занятого, хмурого, недовольного и этот ужасный запах виски, которой ты отравлялся, я не знаю, что я готова сделать. Но я знаю, что убежала бы опять, если бы это повторилось. И я знаю, что я права. Если бы у тебя ничего не вышло, ты приехал бы сюда, и мы стали бы работать вместе. Ах, Хыог, ты не можешь себе представить, как хорошо на цветочных плантациях. Мне кажется, я еще не верю твоим миллионам. Может быть, даже лучше было бы, если бы ты приехал без них. Теперь ты какой-то другой.

Потом они пошли в комнаты и осматривали свое помещение, немного смущавшее их. Стишком много было шелка, ковров, бронзы, мрамора и цветов. Хыог скупил целый магазин. Но теперь уже им обоим начинало казаться, что они больше не могли бы расстаться. Мадж чувствовала себя виноватой перед Хыогом, Хыог чувствовал себя виноватым перед Мадж. И все происходило точно во сне. Они говорили сразу обо всем на свете и ты понимаешь, что все их разговоры сопровождались очень обильным количеством поцелуев. Хыог раздевал Мадж, целовал ее плечи, руки, ноги, волосы. И ему казалось, что он был мертв в эти два года п только теперь воскресает.

-- Хыог, ты должен простить меня, -- говорила Мадж. -- Я не могу жить без солнца, без цветов и без детей. Это была такая тюрьма в Нью-Йорке последние года. И ты не понимаешь, как ужасно на мена действовало, когда ты начинал говорить про Венецию или про что-нибудь в таком роде, куда мы поедем, когда разбогатеем. Я готова была выброситься из окна. Все, только не эти разговоры! Но я понимаю, как ты, бедный, должен был страдать. Ты верил во все это...

140

П. Д. Успенский

Хыог, ты должен мне дать слово, -- говорила Мадж через полчаса. -- Все, что хочешь, дорогая. -- Видишь, я верю тебе. Но если бы все это оказалось не так, не было бы ни денег, ни изобретения, ни богатства, дай мне слово, что ты ничего не будешь больше изобретать, и что мы будем работать с тобой на I щеточной ферме, а потом накопим денег и устроим свою ферму[7], а уже все обдумала. Мы сначала снимем землю, йотом будем строить дом... Хорошо? А когда выстроим, перейдем туда. Я так хорошо выучилась разводить розы. Ты даже не представляешь себе, сколько их сортов, и какие они все живые, совсем как дети.

Это, если у тебя ничего нет, Хьюг, даешь слово?

-- Конечно, даю, милая. Ну, и так далее, и так далее. Пропускаю описание брачной ночи, хотя его можно было бы сделать очень пикантным, если бы передать разговоры этой милой парочки, о детях, которые у них должны были родиться. Мадж хотела иметь шесть человек детей: сначала старшие -- мальчик и девочка, потом двое мальчиков и еще двое девочек.

-- Еще одного, -- сказал Хыог. -- Ну, хорошо, маленького, -- сказала Мадж. Вообще им было очень весело, и меня все это глубоко возмущало. Ты знаешь, я не люблю таких настроений. Все эти радости, восторги, наслаждения, мечты, надежды вызывают у меня состояние в роде морской болезни. Но я ничего не мог сделать. И в душе я все-таки рассчитывал, что, может быть, в конце концов все повернется совсем не так прекрасно. -- Хыог, а что если ты убил кого-нибудь или ограбил банк и тебя завтра арестуют, -- сказала Мадж, вдруг сама путаясь своих слов. -- Глупая, маленькая девочка Мадж, ты же видела газеты, я показывал тебе статью о компании автоматического оружия. Мы заплатили пять тысяч долларов за эту статью. -- Да, -- сказала Мадж, как-то не сразу успокаиваясь. -- А твой Джонс, какой он? -- Хыог начал описывать Джонса, его распорядительность, находчивость, уменье устраивать дела. Потом они заговорили о поездке в Европу. -- Надолго нельзя будет, -- говорил Хыог. -- Мы поедем на несколько дней в Льеж и потом на неделю остановимся в Париже. Мне нужно будет устроить дела с бельгийскими фабрикантами. -- Ты стал ужасно важный, Хыог, -- смеялась Мадж. А все-таки я больше всего хотела бы жить с тобой на цветочных плантациях. Понимаешь, Париж и все это ~ я не вижу. А плантации -- я закрываю глаза и все вижу: и тебя, и себя. -- Это потом, Мадж милая, только устроим дела. Через год, через два, если все будет идти хорошо, я буду уже свободен и у нас будет столько денег, что сколько мы ни будем тратить, никогда всего не истратить. Тогда я подарю тебе розовые плантации, самые большие в Штатах. -- Я не хочу большие, Хыог, я хочу, чтобы ты был там. Ну, и так далее, в таком же роде, разговор вперемежку с ласками и с поцелуями шел почти до утра.

Утром, когда Хыог вышел на боковой балкон, выходивший на

141

Совесть: поиск истины

площадь, до него донеслись крики газетчиков. -- Второе издание! Покупайте второе издание! Страшный разбой в Сан-Диего ! Двадцать убитых и раненых! Когда негр-лакей в красном фраке и в белых гетрах принес на серебряном подносе газеты, Хыог прежде всего увидел заголовки во всю ширину страницы: Разбой в Сан-Диего. Нападение на поезд. Ужасное происшествие, похожее на возвращение к временам Дикого Запада. Двадцать убитых и раненых. Три новобрачных пары в числе погибших. Арест двух бандитов. Произошло, действительно, что-то напоминающее мрачные страницы старых романов из американской жизни. Два молодца в черных масках, при входе в туннель, петардами остановили поезд с первыми весенними туристами в горы. Несколькими выстрелами они покончили с машинистом и кочегаром и потом с криками: "руки вверх!" они стали выгонять пассажиров из вагонов. Кто-то выстрелил из револьвера. Молодцы начали стрелять в толпу. Двадцать человек остались па месте, среди них три новобрачных пары. Профессор из Балтиморьт с женой-франпуженкой. Молодой английский лорд с женой и сын редактора самой большой газеты в Сан-Франциско. Газеты напоминали, что их свадьба описывалась неделю тому назад. Его жена была найдена еще живой с простреленной спиной. Кроме них были перестреляны еще восемь мужчин и шесть женщин. Молодцы скрылись, захватив около сорока тысяч долларов деньгами и драгоценностями. Но, как сообщала дополнительная телеграмма, уже были пойманы. Ужасное количество пострадавших объясняется великолепным вооружением убийц, прибавляли газеты. У каждого из них было по два автоматических пистолета, представляющих последнее слово техники в оружейном деле. -- Черт возьми! -- сказал Хыог. Но ему почему-то стало неприятно. И он выбросил газеты, чтобы они не попались Мадж.

Суд Линча в горах! Преступники, казненные гражданами! -- огромными буквами печатали вечерние газеты. Оказалось, что группа верховых с завязанными лицами отбила у шерифа и его подчиненных двух молодцов, ограбивших поезд, облила их керосином и сожгла живыми. Хыог был очень рад, что Мадж не интересовалась газетами. Они провели этот день, как они сами говорили, точно в сказке. Это был день белых роз. Мадж начинала чувствовать себя миллионершей и не хотела никаких других цветов, кроме белых роз. День белых роз превратился в неделю. Хыогу не хотелось уезжать из залитого солнцем Лос-Анджелеса, от золотящегося океана, от синевших в дали гор. Они потом постоянно вспоминали это начало второго медового месяца их жизни. Но на пятый день Джонс целым залпом экстренных телеграмм вызвал Хыога в Нью-Йорк. Были получены колоссально большие новые заказы. Нужно было решать новые финансовые комбинации. Нужно было плыть в Европу. Хыог взял вагон в трансконтинентальном экспрессе, и Мадж, еще волнующаяся от