Книга для тех, кому нравится жить, или Психология личностного роста - Козлов Николай Иванович. Страница 20

Любовь — совершенно замечательно штука, особенно если о ней только читать в научно-романтической литературе и не пытаться всерьез примерить, например бескорыстность, к себе.

То есть это представить легко: тебя любят ни за что и всегда, каким бы ты ни был, просто за то, что ты есть! И всегда думают и заботятся о тебе, твои радости становятся радостью для любящего тебя, а твои печали печалят его…

Существенно сложнее оказывается представить, что это ты должен кого-то любить совершенно ни за что. Всю прошлую неделю она мне не звонила, а вчера, когда мы встретились на вечеринке, она совершенно нагло кокетничала с каким-то пижоном и делала вид, что меня как будто не видит. И я теперь должен светиться от любви к ней? И радоваться, что она нашла себе нового хахаля? Может, им еще фонариком посветить?

Любовь небесная — прекрасна, но даже очарованные ею люди практически воплотить ее регулярно затрудняются. Мечтать о ней, конечно, не вредно, но какие шансы, что так полюбят тебя, если ты так любить не умеешь? Посему предлагаю рассмотреть более реалистичные варианты и обратить внимание на любовь земную. Земная любовь выглядит как полагается, то есть имеет облик вполне небесный, воздушный и трепетный, но если вы присмотритесь к корням, вас поразит ее житейская основательность и жестковатый практицизм.

О Тимур

Читатель, приготовьтесь, Н.И. снова начинает вас подначивать. Давайте не будем обижать себя и его подозрением, что все, что бывает в его и в нашей жизни и любви, сводится к таким вот картинкам. Но… такие картинки в жизни тоже есть. Можно игнорировать эти картинки, можно игнорировать другие, более симпатичные, но, наверное, хорошо бы держать в душе память о жизни в целом. И если однажды в душе читателя эти вопиюще противоречивые картинки большого чистого и вульгарно повседневного сложатся в части единого целого, тогда ирония и в изрядной степени самоирония умного и живого автора окажется не столько руководством к действию, сколько поводом лишний раз пережить, насколько разной и многогранной может быть жизнь и любовь в один и тот же момент времени и между одними и теми же людьми.

Хочулка плюс владелка получается имелка, а кончается все это сопелкой и пыхтелкой.

Я встретил женщину и понял, что эта женщина мне нравится. Я понял, что я ее хочу. Женщина увидела мои горящие желанием глаза, оценила совокупный (то есть душевный, физический и прочий) капитал их владельца и подала мне знаки благосклонности: "Ты мне нравишься тоже!"

• Ее руки мягко задержались в моих руках, и на мое касание пальчиками ее ладошки она ответила довольно опущенными ресницами.

Я понимаю, что эта женщина не против. Она не возражает, если я буду ее завоевывать — и я решаю ее завоевывать.

Я начинаю ей звонить теплым голосом, интересоваться ее планами, слушать ее переживания и рассказывать ей милые небылицы. При встречах я внимателен, но немного неровен, потому что не скрываю своего желания, отчего ее глаза довольно туманятся. Мои губы тянутся к ее, она смеется и шлепает меня по губам цветами, которые я ей подарил. Она знает, что я ее люблю. Хорошо, что я знаю, как это делается, и хорошо, что мне нравится и легко это делать для нее. Потому что я ее хочу. Мы — лакомимся друг другом. А на картинке это выглядит так: На поверхности — люблю. А в основе, то есть на самом деле, — хочу.

Несложно догадаться, что у некоторых субъектов, недалеко вышедших из животного мира, хочу может очень даже наличествовать, а любовь — как-то нет. Кстати, ничего страшного я в этом не вижу, особенно если их хочулка окажется взаимной.

• Ты — меня, я — тебя. Вот и посношались. А если вам это не нравится, то вы можете себя этим не радовать.

Хотя, конечно, с любовью лучше. С любовью немного хлопотнее, но выходит и красивее, и добрее, особенно с учетом обычного возникновения ответного чувства…

Далее, мы с Ириной (пусть мою любимую женщину зовут так) решили соединить то ли свои постели, то ли свои жизни — и стали жить. Как это происходит обычно, между нами достаточно быстро завязались привязанности, я свыкся с Ириной, мы стали близкими людьми, я привязался к ней, а она привязалась ко мне. Стоп! И близость, и привязанность я предлагаю вам представить предельно реально: вот между нами натянулись веревочки, а то и канатики, одним концом канатик привязан к моему ребру, другим концом — к ее. И мы стоим предельно близко друг к другу: я чувствую ее дыхание, а она — мой локоть.

Что будет теперь, если мы близки, а я неловко повернулся? Мой локоть ударит ей по ребрам.

• А вы знаете, у меня довольно острые локти.

Вот незадача! Были бы мы не близки — она бы только посмеялась над моей неловкостью, но мы близки, и она кривит гримаску: "Ой, ну больно же!"

ПРИ БЛИЗКИХ ОТНОШЕНИЯХ НЕЛОВКОСТЬ РАНИТ.

А что будет, если я когда-то не устрою ее как близкий человек и она вдруг дернется от меня? Канатик между нами натянется и, привязанный к живому, дернет нас. Нам станет — больно.

ПРИВЯЗАННОСТЬ ЧРЕВАТА БОЛЬЮ. И ВЫ ЭТО ЗНАЕТЕ.

Как люди близкие и привязанные друг к другу, мы стали опасными друг для друга людьми: мы можем причинить друг другу реальную боль. И если я не хочу, чтобы мне было мучительно больно, если я не могу допустить, чтобы Ирина от меня ушла, что я буду делать? Правильно, я буду Ирину любить, я буду об Ирине заботиться. Моя зарплата станет ее зарплатой, я буду приносить Ирине цветы и ходить на рынок за картошкой. И если я об Ирине забочусь хорошо, я могу быть почти уверенным, что она мне сильно больно делать не будет. А если Иринушка тоже не дура и мы оба заботимся о себе… то есть о другом… то есть о себе,