Книга для тех, кому нравится жить, или Психология личностного роста - Козлов Николай Иванович. Страница 34

— Жанна, когда вдруг ливанул дождь и промочил тебя насквозь — это полагается, чтобы тебя облили водой с головы до ног?

— Но одно дело — дождь, другое — люди.

— То есть в своей душе дождю ты разрешаешь обливать тебя водой, а людям — не разрешаешь. А дальше, когда люди твоего запрета им не послушались, у тебя в душе стоит предписание: "Тогда я злюсь…"

Как правило, твердое и привычное верование скоро прорастает душевной привязанностью: очень личной связью, которая убирает спокойно-объективное восприятие происходящего и колыхание которой почти автоматически делает душе больно.

• И тогда предательство уже не только удивляет, а мнет душу и сбивает с ног. Ну как он мог?!

Естественно, на таком фоне любые логические построения выглядят кощунством и переубеждают слабо. Когда душа болит, логика — что милиционер: говорит все правильно, а противно. А поскольку верования для человека самоочевидны, то основания для любой эмоции есть всегда.

• Как "почему я плачу"? А что он меня обидел?!

Подвинуть человека в сторону разумности чаще удается тогда, когда вопрос ставится о целесообразности переживаний. Тут особенно важно то, что с появлением цели появляется и тот, кто эту цель выбирает. Появляется Автор. Хозяин. Появляется ответственный за решение об этом действии.

Но разговор о целесообразности также труден и, как правило, начинается с небольшого насилия: вы утверждаете (то есть доносите силой), что переживание человека есть его выбор.

• Он, бывает, сопротивляется и пытается настоять, что ничего подобного, ничего он не выбирал и действовал только потому что, а вовсе не для чего-то. Но вы ему этого не позволяйте.

Вместо этого требуйте обоснований, почему он сделал именно такой выбор. То есть ставьте вопрос: зачем? Тогда он вынужден начинать думать, и тогда у вас появляются шансы. Хотя бы минимальные.

Как все это может происходить в реальности? Ну, если не совсем в реальности нормальной жизни, то хотя бы в реальности психологических групп?

• Очевидно, что народ в таких группах уже не обычный, а немного особый.

Для тренировки возьмем пару диалогов с занятия, где люди по просьбе ведущего чистосердечно поведали о своих на неделе переживаниях.

• Заметим, что ныне в Синтоне такое возможно только в самом начале работы. Спустя пару-тройку месяцев народ, смущенно улыбаясь, утверждает, что как-то ничего такого не вспоминается. Потому что теперь в жизни все «хорошо». Впрочем, если только повспоминать что-нибудь из досинтоновской жизни…

Но тогда рассказы были такие — неслабые.

Ко мне ночью пришел друг Дима. Я удивился, чего это он, — он ведь в армии. Оказывается, действительно, у него проблемы и из армии он сбежал. Я ему: "Ты соображаешь, чем это тебе грозит?" Он говорит: "Знаю. Три года дисбата…" Я его покормил, дал денег, и он ушел. Ну, я потом остаток ночи не спал, за него переживал.

— Спасибо, что ты помог другу. Но вопрос о другом: почему ты стал переживать? Что, мало бегут из армии? Вот ты читаешь в газете: "Молодой солдат Дима сбежал…" Что у тебя в душе?

— Но это же мой друг!

— А что такое для тебя «друг»? Это человек, по поводу которого ты себя считаешь обязанным переживать? Ты добровольно принимаешь на себя такое обязательство? Чье было решение переживать по поводу круга людей, которых ты называешь родными и близкими?

— … (на этот вопрос не отвечает никто и никогда).

— И ты имеешь ровно то, что ты себе выбрал! Вы имеете право переживать любые эмоции, но, чтобы вы знали, — это ваш личный выбор, и, когда вы захотите от них отказаться, вы можете это сделать всегда!

Итак, что здесь было?

Вначале — установление контакта и поддержка: "Спасибо, что ты помог другу". В нормальной жизни, а не на таком тренинге этот момент должен быть существенно большим, если даже не единственным.

Далее — вопрос об основаниях переживания: "Почему ты стал переживать?"  — и поиск личной привязки. "Объективно здесь такого события нет, почему же случившееся было воспринято так серьезно?" Естественно, выплыло: "Друг!" А «друг» — значит, традиционное верование: "Если друг в беде, нельзя оставаться спокойным ".

• Внимание! Наша культура все время устраивает нам подтасовку, поскольку фраза "оставаться спокойным" имеет два смысла: "эмоционально не дергаться, не переживать" и "не предпринимать никаких действий, не заботиться". Мы боимся бездушия последнего смысла и поэтому постоянно мучаем душу первой интонацией.

"А что такое для тебя друг?" На такой вопрос ответить можно, но уж точно не быстро. Это просто сбивка, которая человека останавливает и дает возможность услышать тебя. "Это человек, по поводу которого ты себя считаешь обязанным переживать?" Ответить на это прямо «нет» — неудобно, потому что "Как же за друга не переживать?", ответив же «да», он съедает формулировку "Я счел себя обязанным", где есть явный момент личного выбора. И ответственности.

"Ты добровольно принимаешь на себя такое обязательство?" Выделение, вынесение в центральный тезис самого неудобного для него обстоятельства — обстоятельства личной ответственности.

"Чье было решение переживать по поводу круга людей, которых ты называешь родными и близкими?" Риторический вопрос, содержащий ответ об авторстве, и, по сути, завершение психотерапевтической дискуссии. "И ты имеешь ровно то, что ты себе выбрал!" Закрепление итога битвы.

Последняя фраза: "Вы имеете право переживать любые эмоции…"  — небольшое смягчение, чтобы снять накал битвы, а потом маленькая педагогическая нотация. Хотя, наверное, и необходимая. Результат? Человек задумался. Много ли это? Раньше я считал, что много, сейчас же я знаю более эффективные методы работы.

• Здесь происходила все-таки разборка, все-таки битва, и изначально психолог и человек оказывались по разные стороны баррикады. Если же удается создать ситуацию, где они работают вместе, а еще лучше — где работает сам человек, а психолог выступает только в роли его помощника, результатом оказывается не «задумался», а — "научился".