Психопаты не унимаются! (СИ) - "Джонни Псих". Страница 32

Тем более что Джонни ведь действительно её не пустил. На следующий день после визита к его маме она была по вызову у Клуши. И вдруг решила зайти по дороге к Джонни, чтобы отдать ему направление в больницу для его мамы, на отсутствие которого сетовали врачи скорой помощи: мол, не можем взять в больницу, т.к. нет направления. В самом деле, какое может быть направление от соседки?! Однако по какому-то закону подлости именно в этот момент Джонни не мог открыть, т.к. был в процессе смены памперса на маме. Чепушенкова же, естественно, не могла ждать. Тем более, как она объяснила потом Клуше, регулярно наведывавшиеся к ней, у неё это был последний вызов, и ей нужно было бежать на электричку, чтобы ехать к себе домой в Подольск. К слову, тот самый город, где теперь жил психопат Сергей Туповский.

Значительно более неприятной даже по сравнению с полицией для Джонни была мысль о встрече с «социальными службами», которыми пыталась запугать его Ряхина. В его воображении они олицетворялись «сильно деловой» тёткой, отдающей приказания бомжам и прочим неблагополучным отщепенцам вроде него самого о выполнении тех или иных принудительных работ. И угрожающей в случае неповиновения тюремным заключением, либо насильственной госпитализацией в психиатрическую лечебницу. И ему нестерпимо захотелось обломать эту воображаемую тётку, продемонстрировав им всем, что он не собирается им повиноваться.

Ему при этом почему-то вспомнилось ещё про ювенальную юстицию, о которой много пишут в интернете. О том, как она будет отнимать детей у неблагополучных граждан, и отправлять их в «благополучные» детские дома, среди персонала которых хватает садистов и педофилов. Те же конфискованные детки, которым особенно «повезёт», поедут к добрым усыновителям в Пиндосию, где составят развлечение более изощрённым садистам. Или достанутся криминальным элементам и будут разделаны на органы ради спасения жизней детей богатеньких родителей. Фактически эти невинные дети будут казнены за то, что имели несчастье родиться в недостаточно состоятельной, неблагополучной семье.

И при этих мыслях ему безумно захотелось обломать эту воображаемую тётку, а в её лице всю бесчеловечную бюрократическую систему, которая осваивает народные деньги, обращаясь с необычными людьми, у которых и так полно в жизни трудностей, как со скотом. Накрутив себя таким образом, Джонни испытал нестерпимое желание сказать Ряхиной: да-да, вызывайте милицию, социальные службы и прочих, а потом ровным строем идите все вместе на х**! К счастью, правда, он сумел сдержаться, вовремя осознав, какие то может иметь последствия. Но сдаваться Джонни тоже не собрался, а потому ответил Ряхиной резко, и в чём-то даже глумливо: да вызывайте кого хотите! Если Вы считаете, что санитарная обстановка от этого улучшится...

Бросив на него неприязненный взгляд и сообразив, видимо, что коррекции он не подлежит, Ряхина сказала авторитетным тоном: Я сейчас выпишу направление в больницу. После выписки из больницы будешь оформлять маму в дом престарелых (или она как-то иначе назвала это учреждение – Джонни уже не помнил, да и не это было главным, наверное). Напишешь там заявление, что у тебя нет возможности за ней ухаживать. После этого она попросила телефон. Надо отдать ей должное, в отличие от Чепушенковой она представилась, и сказала, что выписала направление. Впрочем, невролог Ряхина не преминула также поинтересоваться, возьмут ли пациента в больницу «в таком состоянии», имея в виду, очевидно, её рану на ноге. Получив утвердительный ответ, она удалилась.

Закрыв за ней дверь и ожидая приезда скорой помощи, Джонни принялся изучать направление, оставленное Ряхиной на столе. И был в шоке от того, что увидел. Первым же пунктом там стояло сотрясение мозга. И лишь потом упоминались сосудистые нарушения, служившие причиной его состояния. По отношению к его маме сотрясение мозга было, мягко говоря, неправдой. По отношению к нему это был криминал. Точнее, достаточное основание для его обвинения. Получалось, что либо он бил свою тяжелобольную маму по голове, либо головой обо что-то, в результате чего она получила сотрясение мозга. То и другое представляло собой поведение не просто чудовищное с моральной точки зрения, но ещё и уголовщину И даже если она сама ударилась, то всё равно получалось, что он вёл себя ужасно, оставляя маму без присмотра. Последняя мысль, впрочем, навела его на печальные размышления. И самым отвратительным здесь было то, что с последней интерпретацией он мог в каком-то смысле согласиться. Это он и никто другой был виноват в том, что когда мама ещё могла ходить, она однажды заснула на кухне и упала со стула. Конечно же, он не знал, что делать с ней, когда она категорически не хотела идти в комнату, но ведь это всё равно была его вина! Значит, ему надо было как-то активнее действовать, принимать решения, проявлять инициативу. А теперь было необходимо сделать выводы и изменить своё поведение, пока ещё не слишком поздно.

Врачи скорой помощи сказали, что прекрасно понимают: едва заметный синяк на лице у Ирины никоим образом не свидетельствует о серьёзной черепно-мозговой травме, и что невролог из поликлиники написала об этом лишь для того, чтобы были достаточные основания для госпитализации. После чего добавили, что, конечно же, коль скоро есть направление, они могут забрать маму Джонни в больницу. Однако не видят в этом ни для неё, ни для него особого смысла. Как Джонни понял со слов врачей скорой помощи, через день-два в больнице поймут, что у его мамы нет никакого сотрясения мозга. Есть только необратимое дегенеративное состояние центральной нервной системы, при котором никакой положительной динамики ожидать не приходится. А потому держать её на больничной койке бессмысленно. Что только создавало для Джонни бессмысленные трудности с транспортировкой мамы. Убеждённый аргументами врачей, Джонни подписал отказ от госпитализации.

А на следующей неделе ему позвонила невролог Ряхина. Поинтересовалась, положили ли его маму в больницу. Она подходит к этому более добросовестно, нежели многие другие, надо отдать ей должное,- подумал Джонни. Когда Джонни изложил ей ситуацию, а также то, как он пришёл с врачами скорой помощи к согласию о бессмысленности госпитализации мамы, Ряхина сказала: приходи в поликлинику, будешь оформлять документы для отправки мамы в дом престарелых.

Джонни не мог не посмотреть в интернете, хотя бы из любопытства, какова же процедура. Оказалось, что помимо кучи бюрократических инстанций нужно было ещё показать больного онкологу, психиатру, и, кажется, ещё каким-то врачам специальностей, не представленных среди персонала славной поликлиники №666. Таким образом, помимо длительной возни, требовавшей больших затрат времени, предполагались ещё значительные затраты на платных или условно-бесплатных врачей-специалистов, которые «за так», скорее всего, ходить к пациенту и писать заключения не будут. А возить куда-то пациента, который мог передвигаться в машине только на носилках (так как Джонни не представлял, как поместить маму в её не разгибаемом состоянии в обычную машину) также представлялось ему проблематичным.

Однако раз зовут, надо было идти в поликлинику. Джонни подумал о том, что, как минимум, он может получить там направление в ЦСО на получение памперсов и пеленок. Придя в поликлинику, Джонни узнал новость, которая наполнила его оптимизмом: Чепушенкова ушла в отпуск. Вместо неё принимал сравнительно добрый мужик по фамилии Махно, который обычно занимался инвалидными вопросами. Но уже в очереди к нему Джонни сообразил, что для разговора с врачом непременно понадобится мамина медицинская карта. И поплёлся в регистратуру. Где после продолжительных поисков и неоднократного уточнения адреса проживания сотрудница – гастарбайтерша корявым русским языком сказала ему, что карты нет.

Вначале Джонни не хотел сдаваться, и пошёл даже в кабинет Чепушенковой: а вдруг карта в кабинете? Но там обычно сравнительно добрая (по мнению бабок – завсегдатаев и на фоне другого персонала данного лечебного учреждения) медсестра Чепушенковой раздражённо сообщила ему, что ничем не может ему помочь. Джонни вернулся в регистратуру, принялся объяснять ситуацию и то, как важно найти эту долбаную карту. Привычно безучастно выслушав его тираду, приезжая, видимо, сначала хотела повторить, что ничем помочь не может, но, словно опомнившись, вдруг сказала: у какого последнего врача была Ваша мама? Джонни ответил, что последней приходила по вызову невролог Ряхина. Тогда регистраторша ему сказала: невролог Ряхина принимает в субботу (это был конец апреля, с переносами рабочих дней), придёте и спросите у её сестры... На этом месте Джонни не выдержал. Развернулся, плюнул на всё и ушёл. Подумал: нет уж, эти памперсы и пелёнки не стоят того. Он проще их за свои деньги купит в магазине, чем ходить вот так бессмысленно обивать пороги. При этом ему вспомнилось, как даже мамина подруга Зарема Михайловна, при всех её знакомствах и связях, не могла получить свою вот так же потерянную карту в течение трёх месяцев. Да его мама, вероятно, три месяца-то не проживёт!