О мальчике, который умел летать, или путь к свободе - Клименко Виктор. Страница 65

            Для раба этот мир прост, как ясное июньское утро. Для исполнителя он увлекателен динамикой июньского полдня: пока жарко печет солнце, но с востока, охватывая полнеба, стеной надвигаются сизо-черные тучи, ветер рвет листву, и где-то за рекой дотлевают куски расколотой радуги. Для творца он полон тайн, как звездная, пахучая, шепчущая еле слышными голосами июньская ночь. И чем дольше он приглядывается, прислушивается, пытается понять - тем больше тайн называет ему этот мир. Только называет - разгадывать их, причем разгадывать снова и снова (ведь для природы нет окончательного ответа, ни одного! разве что 2х2 = 4, но и это математика раба; и если ею пользуется творец, так только потому, что ничего лучшего в данный момент не имеет) ему придется всю жизнь. И в конце этой жизни, счастливый, понимая, что прожил не зря, он с облегчением и благодарностью к жизни скажет: я знаю, что ничего не знаю. И в этом признании будет не уничижение, а гордость от ощущения и понимания своей слиянности с природой. Понимания, что он - ее неотрывная часть, значит, в нем - ее эталон, значит - она открыта ему, только читай!

            Вот откуда в нем мера - из самой природы. Вот почему он:

            1) не спешит, 2) не разрушает, 3) не переделывает.

            (Между прочим, это - обязательные принципы созидательного труда.)

            Он имеет дело с огромнейшим количеством информации, охватить которую умом невозможно. И никакая самая наиновейшая электронная машина с этим не справится. Только интуиция способна эту информацию охватить и подсказать ответ. Который может оказаться достаточно точным. По крайней мере - мало-мальски приемлемым.

            И тут мы видим еще одно его отличие и от раба, и от исполнителя. Раба устраивает любой ответ; исполнитель предпочитает красивый; а творец сколько раз задается вопросом - столько раз дает новый ответ. Не от забывчивости и не от сложности характера. Суть дела - в смысле ответов. Для раба он - шаг к комфорту, для исполнителя - шаг к удовольствию, для творца - шаг к новой задаче. Однажды ответив, он продвинулся вперед, и повторный вопрос - вроде бы тот же самый - он воспринимает уже в новых условиях, хотя мы и не подозреваем об этом.

            Каждым своим ответом он расширяет свою территорию. Запахи, свет, тепло, холод, внутреннее чувство - голоса природы говорят с ним все более внятным языком. Он все лучше понимает землю, все лучше чувствует зерно. Он знает: сейчас нужно сделать то-то. Откуда знает? почему так? - неизвестно; он и сам толком не сможет это объяснить. Но он делает, как подсказывает ему интуиция, - и получается и своевременно, и точно, и хорошо.

            Внутреннее чувство подсказывает ему тот единственный ритм (в десятый раз повторим - сам он не задумывается об этом!), при котором в процессе работы расходуется столько сил, сколько в это же время успевает восстановиться. Эта одновременность обоих процессов - траты и накопления энергопотенциала - доступна только человеку, который:

            1) находится в норме и,

            2) в своих действиях руководствуется интуицией.

            Поэтому работа ему не в тягость - ведь она как минимум поддерживает в норме его энергопотенциал. Поэтому он счастлив (иначе, почему же он не хочет другой жизни, даже не думает о ней, его эта - потная, беспросветная, творческая - вполне устраивает) - ведь каждый день, на каждом шагу он вынужден решать все новые задачи - и тем, словно снежный ком, неотвратимо приращивает свою территорию.

            Ему трудно? Да. Очень. На него давят? Конечно. Отовсюду: начальство, обстоятельства, семья. Его понимают? Нет. (Максимум, на что он может рассчитывать, что ему отдадут должное; а понять его может только другой творец.) Но перед ним весь мир. Хлебороб ощущает слияние с ним, ощущает, как силы этого мира вливаются в него живительными соками. И потому он не променяет эту жизнь ни на что иное. Ведь каждый день он действует, он решает задачи - он творит.

            И он счастлив - потому что свободен.

            ТРИ СВЯТЫХ ПРОФЕССИИ

            Не можем пройти мимо, не отдав должного учителю, врачу и хлеборобу.

            Человек рождается рабом. В отличие почти от всех других живых существ, которые рождаются с готовыми механизмами поддержания жизни, человеческий детеныш совершенно беспомощен. Его рабство - в абсолютной зависимости от окружающего мира. Ни одной степени свободы ему не дано! Вся его психомоторика - несколько инстинктов; критичности нет вообще; только энергопотенциал максимален. Единственная ставка! И надо сыграть ее так, чтоб и психомоторика развилась в инструмент, при любых обстоятельствах обеспечивающий ему свободу, и чтоб критичность научилась отважно извлекать из любого хаоса гармонию.

            Представляете? - это существо, которое сейчас ничего не понимает, подает голос, только когда проголодается или обмочится, судорожно сучит ручками и ножками и не способно даже на бок повернуться, - через считанные годы оно будет в уверенном прыжке крутить в воздухе любые сальто и пируэты, концентрировать в словах величайшую энергию человеческого духа, равную 66-иу сонету Шекспира, читать, как открытую книгу, изображения в электронном микроскопе.

            Как пройти этот путь от рабства к свободе, от полного отсутствия собственной территории (нет свободного места в мире!) до овладения всем миром, во всех его проявлениях?

            Спасибо учителю! Он принимает малыша с неистощимым энергопотенциалом, с совершенной психомоторикой (возрастная психология называет эти годы периодом граций: никогда больше движения этого тела не будут столь близки к эталонам красоты; и спортивные тренеры этим пользуются - ловят момент), со сформированной критичностью, которая уже обозначила необщее выражение его замечательного лица. Он не обучает (обучение подразумевает роли ваятеля, дрессировщика и начинщика), он не воспитывает (воспитание - это приучение жить, примирившись с прокрустовым ложем). Его задача - так построить свои отношения с учеником, чтобы тот:

            1) верил себе, 2) все делал сам и 3) получал от этого удовольствие.

            Иначе говоря, переходя на нашу терминологию, он учит мудро использовать энергопотенциал, учит разумно приращивать территорию - учит, как быть свободным.

            Спасибо врачу! Он принимает человека жалкого, раздавленного, отчаявшегося. Энергопотенциал больного едва поддерживает чуть теплящуюся жизнь, его психомоторика искажена и примитивна, его критичность искажена и замкнута на свое тело: он ощущает каждую клеточку, но уже не способен дать этим ощущениям разумную трактовку.

            Как поступает в этой ситуации участковый врач, специалист в областной больнице и даже знаменитое светило на медицинском небосводе - профессор, чей приговор окончателен и обсуждению не подлежит? Они лечат. Их задача:

            1) обнаружив поврежденные жизненные процессы,

            2) активно вторгнуться в ник химией, ножом и т. п., чтобы

            3) устранить болезнетворный фактор.

            Благородно? Еще бы! Но истинный врач не лечит. Он знает, что лечит природа, а врач ей только помогает. Как? Для этого у него есть одно, зато универсальное средство: всеми доступными ему способами он повышает энергопотенциал больного. А тот излечивается сам.

            Спасибо врачу! Помогая больному восстановить свой энергопотенциал (который, наполнив психомоторику, возвратит ее к жизни, и она на крепнущих крыльях оторвет это тело от земли и будет с каждым днем поднимать все выше и выше, до былых высот, и все, что охватит глаз - все-все! - опять будет принадлежать ему; он увидит - потому что вновь возрожденная критичность откроет человеку глаза), врач высвобождает его территориальный императив из темницы тела. Прежнюю территорию не возвратить - время утекло, поезд ушел, но новая будет понятна лучше и даст более щедрые плоды, если болезнь научила: