(«СВЕРХ-Я» еще не уснуло и возлюбленный является в образе медведя. Ведь если бы это было не так, Татьяна не протянула бы ему руку. — М.Л.)
Но вернемся к Татьяне и посмотрим, что ей снится.
Она, взглянуть назад не смея,
Поспешный ускоряет шаг;
Но от косматого лакея
Не может убежать никак
(или не хочет. — М.Л.);
Кряхтя, валит медведь несносный;
Пред ними лес; недвижны сосны
В своей нахмуренной красе;
Отягчены их ветви все
Клоками снега; сквозь вершины
осин, берез и лип нагих
(символы фаллоса. — М.Л.)
Сияет луч светил ночных;
Дороги нет; кусты, стремнины
Метелью все занесены,
Глубоко в снег погружены.
Кстати, многих девочек мамы воспитывают примерно так. «Мужчины — это грязные животные, будь с ними осторожнее». Вот девочку и раздирают противоречия. «ОНО» тянет к противоположному полу, а «СВЕРХ—Я» пугает и отталкивает. Если «СВЕРХ-Я» побеждает, девочка с мальчиками не общается и не приобретает соответствующего опыта. Реальность («Я») приведет к замужеству. И без опыта предварительных ухаживаний начинается сексуальная жизнь. Вот где истоки сексуальной холодности!
Татьяна в лес; медведь за нею;
Снег рыхлый по колено ей;
То длинный сук ее за шею
(пошли в ход руки. — М.Л.)
Зацепит вдруг, то из ушей
Златые серьги вырвет силой;
То в хрупком снеге с ножки милой
Увязнет мокрый башмачок;
То выронит она платок;
Поднять ей некогда; боится,
Медведя слышит за собой,
И даже трепетной рукой
Одежды край поднять стыдится;
Она бежит, он все вослед:
И сил уже бежать ей нет
(да и не хочется. Оправдание «ОНО» перед «СВЕРХ-Я» — М.Л.)
Татьяна засыпает глубже. Возникают картины почти сексуального содержания.
Упала в снег; медведь проворно
Ее хватает и несет;
Она бесчувственно-покорна
(сама не знаю, как получилось. — М.Л.),
Не шевельнется, не дохнет;
Он мчит ее лесной дорогой;
Вдруг меж дерев шалаш убогой
(с милым рай в шалаше. — М.Л.);
Кругом все глушь; отвсюду он
Пустынным снегом занесен,
И ярко светится окошко,
И в шалаше и крик и шум;
Медведь промолвил: «Здесь мой кум:
Погрейся у него немножко!»
И в сени прямо он идет
И на порог ее кладет
(сон продолжает углубляться — медведь уже заговорил человеческим голосом. — М.Л.).
Опомнилась, глядит Татьяна:
Медведя нет; она в сенях;
За дверью крик и звон стакана,
Как на больших похоронах;
Не видя тут ни капли толку,
Глядит она тихонько в щелку,
И что же видит?., за столом
Сидят чудовища кругом:
Один в рогах с собачьей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой,
Тут остов чопорный и гордый…
Опускаю описание других чудовищ.
Но что подумала Татьяна,
Когда узнала меж гостей
Того, кто мил
(для «ОНО». — М.Л.)
(для «СВЕРХ-Я». — М.Л.),
Героя нашего романа!
Онегин за столом сидит
И в дверь украдкою глядит.
Он знак подаст: и — все хлопочут;
Он пьет: все пьют и все кричат;
Он засмеется: все хохочут;
Нахмурит брови: все молчат;
Так он хозяин, это ясно.
И Тане уж не так ужасно,
И любопытная, теперь
Немного растворила дверь…
Вдруг ветер дунул, загашая
Огонь светильников ночных;
Смутилась шайка домовых;
Онегин, взорами сверкая,
Из-за стола гремя, встает;
Все встали; он к дверям идет.
И страшно ей; и торопливо
Татьяна силится бежать
(«СВЕРХ-Я». — М.Л.),
Нельзя никак; нетерпеливо
Метаясь, хочет закричать;
не может; дверь толкнул Евгений
(работа «ОНО». — М.Л.);
И взорам адских приведений
Явилась дева; ярый смех
Раздался дико; очи всех,
Копыты, хоботы кривые,
Хвосты хохлатые, клыки,
Усы, кровавы языки,
Рога и пальцы костяные,
Все указуют на нее,
И все кричат: мое, мое!
Мое! — сказал Евгений грозно,
И шайка вся сокрылась вдруг;
Осталася во тьме морозной
Младая дева с ним сам-друг…
Читая эти строки, я вдруг увидел, как молодой человек в общественном транспорте обнимает свою подружку. Она с восхищением смотрит на него. И вся шайка (пассажиры) исчезают. Это очень красивая сцена. Не осуждайте их! Не мешайте им! Лучше украдкой полюбуйтесь ими и поучитесь у них так относиться к своим мужьям и женам, когда остаетесь наедине. Но вернемся к сну Татьяны.
Онегин тихо увлекает
Татьяну в угол и слагает
Ее на шаткую скамью
И клонит голову свою
К ней на плечо; вдруг Ольга входит