Холотропное сознание - Гроф Станислав. Страница 14

По мере развития и углубления переживаний угрозы, у человека могут возникнуть видение гигантского водоворота и ощущение, что он находится в этой воронке и его неумолимо затягивания в ее центр. Также может казаться, что земля разверзлась и поглощает невольного путешественника в темные лабиринты жуткого подземного мира. Еще одна разновидность тех же самых переживаний — ощущение того, что тебя пожирает архетипическое чудовище, ловит ужасающий спрут или огромный тарантул. Это переживание может достигать фантастических масштабов, словно поглощению подвергается не отдельный человек, а весь мир. Общая атмосфера создает впечатление апокалипсиса, разрушающего безмятежный внутриутробный мир и заменяющего океаническую и космическую свободу эмбриона мучительным заточением и ощущением пребывания во власти неизвестных внешних сил.

Человек, переживающий полное развитие БПМ-II, ощущает себя запертым в вызывающем клаустрофобию мире кошмаров. Зрительное поле становится темным и зловещим, и общая атмосфера напоминает невыносимые душевные и физические муки. Одновременно, полностью теряется связь с линейным временем, и все происходящее кажется вечным, словно оно никогда не кончится. Под влиянием БПМ-II человек избирательно настраивается на самые худшие и безнадежные аспекты существования; он начинает остро осознавать захватывающие его психику темные, безобразные и злые аспекты Вселенной. Вся наша планета выглядит апокалиптическим местом, полным ужаса, страданий, войн, эпидемий, катастроф и стихийных бедствий. В то же время в человеческой жизни невозможно увидеть какие либо положительные аспекты — такие, например, как любовь и дружба, достижения в области науки и искусства или красота природы. В этом состоянии человек видит красивых детей, играющих друг с другом, и думает о том, как они состарятся и умрут, а увидев восхитительную розу, представляет себе, как через несколько дней она завянет.

БПМ-II в почти мистическом смысле соединяет людей со страданиями мира и заставляет их отождествляться со всеми преследуемыми, униженными и угнетенными. В глубоких необычных состояниях, управляемых этой матрицей, мы действительно можем переживать себя тысячами молодых людей, погибших во всех войнах в ходе человеческой истории. Мы можем отождествляться со всеми заключенными, когда либо страдавшими и умиравшими в тюрьмах, камерах пыток, концентрационных лагерях или приютах для умалишенных во всем мире. Среди тем, связанных с этой матрицей, часто встречаются сцены недоедания и голода, а также дискомфорта и опасности, исходящих от мороза, льда и снега. Это, по видимому, связано с тем, что при сокращениях матки прерывается снабжение ребенка кровью, означающей для него питание и тепло. Еще один типичный аспект БПМ-II — это атмосфера бесчеловечного, абсурдного и странного мира автоматов, роботов и механических устройств. Кроме того, к типичному символизму этой матрицы относятся образы человеческих увечий и уродств, а также бессмысленного мира игорных притонов.

БПМ-II сопровождается весьма отчетливыми физическими проявлениями. К ним относятся напряжение всего тела и поза, выражающая чувство попадания в тупик и/или тщетной борьбы. Человек может ощущать мощное давление на голову и тело, тяжесть в груди и разнообразные сочетания сильных физических болей. Голова при этом наклонена вперед, челюсти сомкнуты, подбородок прижат к груди, руки, чаще всего, сложены на груди, а пальцы крепко сжаты в кулаки. Колени нередко бывают согнуты, и ноги прижаты к животу, что довершает картину позы эмбриона. Возможны застой крови в капиллярах и появление красных пятен на различных участках тела.

Люди, особенно настроенные на БПМ-II, склонны считать человеческое существование в высшей степени бесполезным. Они могут чувствовать, что, коль скоро все непостоянно, то жизнь в самой своей основе лишена всякого смысла; любое стремление к какой-либо цели — это наивная и пустая причуда, в конечном счете, оказывающаяся самообманом. С этой точки зрения, любые старания, амбиции или мечты о будущем попросту обречены на провал. В крайних случаях, люди представляются не более чем жалкими вечными жертвами, которые ведут донкихотскую битву против сил, больших, чем они сами, не имея ни малейшего шанса победить.

При рождении нас, не спросив, выбрасывают в этот мир, и единственный несомненный факт, который мы можем в нем найти — это то, что однажды мы умрем. Старая латинская пословица очень точно выражает эту человеческую ситуацию: Mors certa, hora incerta (Смерть неизбежна, неведом лишь час). Над нашей головой нависает призрак смерти, постоянно напоминая о бренности существования. Мы приходим в этот мир голыми, в боли и страданиях, ничего не имея, и точно так же уходим из него. Все, что бы мы ни делали в нашей жизни или с нашей жизнью, не меняет этого основополагающего уравнения. Это самое жестокое и обескураживающее послание БПМ-II.

Переживания этой матрицы, как правило, открывают глубокую связь между муками рождения и агонией смерти. Осознание сходства между этими двумя ситуациями обычно ведет к крайнему нигилизму и экзистенциальному кризису. Это часто отражается в видениях, показывающих бессмысленность и абсурдность жизни и тщетность любых попыток что-либо изменить. Перед нами могут предстать картины жизни и смерти могущественных властителей, выдающихся полководцев, пленительных кинозвезд и других людей, добившихся необычайной известности и удачи. Когда приходит смерть, эти люди ничем не отличаются от других. Это глубокое экзистенциальное откровение, которое человек осознает, переживая данную матрицу, часто помогает ему понять глубочайший смысл таких выражений, как: «Ты есмь прах и в прах обратишься» или «Так минует слава мира сего».

Очень интересно замечать глубокие параллели между восприятиями и впечатлениями, закрепленными в сознании человека во время «безвыходной» стадии рождения, и философией таких писателей-экзистенциалистов, как Сёрен Кьеркегор, Альбер Камю и Жан-Поль Сартр. Эти философы мучительно ощущали и живо выражали основные темы данной матрицы, не будучи способными видеть единственно возможное решение — духовное раскрытие и преображение. Многие люди, столкнувшиеся с элементами БПМ-II в своей психике, ощущали глубокую связь с экзистенциальной философией, которая мастерски изображает безнадежность и абсурдность этого состояния. Сартр выбрал для одной из своих самых знаменитых пьес название «Выхода нет». Стоит упомянуть, что на жизнь Сартра оказал важное влияние трудный и неудачно завершившийся опыт с психоделическим веществом под названием мескалин, активным алкалоидом из мексиканского кактуса пейот, который используется в священных ритуалах индейцев. Личные записи Сартра показывают, что его опыт был сосредоточен на переживаниях, которые были явно связаны с БПМ-II. Обычно обнаруживается, что сильному влиянию этого аспекта бессознательного подвержены люди, страдающие от таких симптомов, как депрессия, потеря инициативы, ощущение бесцельности, отсутствие интереса к жизни и неспособность чему-либо радоваться. Даже тем, кто не пережил клинической депрессии, известны сходные чувства, связанные с разлукой, отчуждением, беспомощностью, безнадежностью, и даже с метафизическим одиночеством. И большинство из нас испытали чувства неполноценности и вины, когда обстоятельства нашей жизни, казалось, подтверждали, что мы бесполезные, никудышные или просто дурные люди. Эти чувства зачастую совершенно не соразмерны вызвавшим их событиям — но мы начинаем понимать это только когда прошло достаточно времени, чтобы мы могли взглянуть на вещи объективно. Однако, в то время, когда мы переживаем эти эмоции, мы уверены, что они уместны и оправданы, даже если достигают метафизических размеров описанного в Библии первородного греха. Мысль о том, что они, возможно, обусловлены ранними импринтами БПМ-II, просто не приходит нам в голову.