Психология воли - Ильин Евгений Павлович. Страница 31

Далее В. И. Селиванов отмечал: «В случае конфликта между мотивами одинаковой силы исход борьбы определяется волевым импульсом, который имеет все признаки стимула и… рефлекторно [курсив мой. – Е. И. ] усиливает один из альтернативных мотивов» [там же, с. 24].

О таком же различении двух видов волевой регуляции свидетельствуют взгляды В. И. Селиванова на усилия, используемые человеком в процессе психической регуляции. Автор отделял непреднамеренные усилия от преднамеренных, т. е. волевых усилий. Непреднамеренные усилия, считал В. И. Селиванов, бывают двух видов: первичные, бессознательные, и вторичные, привычные. Первичные усилия, являясь онтогенетически исходными, включаются в качестве компонента в систему психической регуляции человека уже в первые годы жизни. Каждый раз при встрече с препятствиями ребенок неосознанно мобилизуется, чтобы преодолеть препятствие и достигнуть цели, пока еще мало осознанной или неосознанной совсем (в случае с инстинктивными актами). В процессе формирования предметной деятельности происходит осознавание целей и трудностей их достижения и вместе с этим осознавание усилий, переход их в преднамеренные, волевые. Зарождается механизм, позволяющий осуществлять сознательную регуляцию поведения и деятельности.

Когда действия повторяются и переходят в привычные, отдельные операции этих действий автоматизируются. Вместе с автоматизацией, считал В. И. Селиванов, осуществляется переход волевых, преднамеренных усилий в непреднамеренные, но уже вторичные по происхождению, поскольку они зародились в структуре предметного действия в условиях научения. Для запуска привычного действия человеку достаточно одного сознательно-волевого импульса небольшой силы, выраженного, например, мелькнувшим в голове словом «надо», а для осуществления операции не требуется и этого; здесь распределение нужной энергии закреплено уже в стереотипе действия. Но если при выполнении привычного действия возникает непредвиденная трудность, то сразу же осуществляется переход операционного привычного усилия в актуализированное волевое.

Близкие к этим представления о трансформации волевого усилия имелись и у А. И. Высоцкого [1982]. Он писал, что со временем процесс преодоления различных трудностей обобщается и самостимуляция принимает более свернутую форму, а это позволяет значительно легче мобилизовать волевые качества. При большом опыте самостимуляция необходима только для запуска деятельности и для периодической ее коррекции. В результате она становится главным компонентом в психологической структуре волевой активности человека.

О двух видах волевых усилий пишет В. К. Калин. Он считает, что «волевое усилие является механизмом волевой регуляции, работающим на “стыке” двух “этажей” формообразующих процессов деятельности. На первом этаже оно представлено своей исходной (первичной) формой – преднамеренным усилием, задающим режим реализации предметного действия (формообразующая часть реализации программы действия)… При недостаточной эффективности предметного действия, приводящей к активизации рефлексивных процессов, это усилие, оказавшись предметом рефлексии, становится собственно волевым усилием, механизмом точной сознательной саморегуляции режима активности субъекта деятельности. Таким образом, рефлексия является не только атрибутом, но и признаком волевого усилия как формообразующего механизма» [1983, с. 169].

В этом высказывании обращает на себя внимание разведение двух видов усилия: преднамеренного , которое, как можно понять из высказывания, выполняет роль импульса, запускающего программу действия (очевидно, это то, что я называю волевым импульсом), и собственно волевого усилия, связанного с преодолением затруднений. Недостаточная эффективность выполняемого действия приводит к тому, что человек начинает обращать внимание на прилагаемое им усилие, следовательно, начинает его регулировать. Очевидно также, что преднамеренное усилие имеет место всегда и проявляется раньше, чем собственно волевое усилие (если таковое потребуется). Это тоже дает основание рассматривать преднамеренное усилие не как волевое усилие, а как волевой импульс, запускающий произвольное предметное действие.

В. А. Иванников предположил, что побуждение к действию может регулироваться и произвольным способом, а не только с помощью волевой регуляции (он, как и многие психологи, считал волевую регуляцию, связанную с преодолением затруднений, частью произвольной). Это высказывание В. А. Иванникова можно расценить как допущение им возможности запуска произвольного действия без волевого усилия, тем более что существование этого усилия он тоже отрицал.

Б. Н. Смирнов [1974; 1983] высказал следующую точку зрения: механизмом инициации произвольных действий является не волевое усилие, а самоприказ . Попытки Е. И. Бойко [1961] выявить психофизиологические механизмы волевого усилия также привели его к выводу о существовании сложных зависимостей волевых актов от характера второсигнальной импульсации.

Здесь надо заметить, что сам по себе самоприказ еще ничего не решает: сколько себе ни приказывай – без потребности, цели, определяющих смысл действия, оно не произойдет. Приказ должен наложиться на потребностное побуждение, стать целесообразным . Поэтому в общих чертах волевой импульс можно рассматривать как сплав потребностного (мотивационного) побуждения с самоприказом.

Глава 5. Сознательный самоконтроль как форма произвольного управления

Как уже говорилось в главе 2, самоконтроль является одной из форм проявления самоуправления действиями и поведением и саморегуляции состояний. Его необходимость подчеркнута Г. С. Никифоровым, автором двух монографий по этой проблеме [1977; 1989]. В частности, он отмечает, что самоконтроль является обязательным признаком сознания и самосознания и выступает как условие адекватного психического отражения человеком своего внутреннего мира и окружающей его объективной реальности. Г. С. Никифоров рассматривал самоконтроль как неотъемлемый компонент процессов самоуправления и саморегулирования.

В то же время вызывает сомнение представление о том, что самоконтроль распространяется на все этапы деятельности и действий, в том числе и на этапы мотивации, планирования, программирования, – в связи с чем выделяют не только текущий (промежуточный) и результирующий виды самоконтроля, но и предварительный (антиципирующий). Предвидеть (антиципировать) или учитывать при планировании какие-то факторы – не значит контролировать, сличать.

5.1. Развитие идеи о самоконтроле

Упоминание о самоконтроле имеется уже у Аристотеля, однако научное изучение этого аспекта самоуправления началось лишь на границе XIX–XX вв. Правда, можно указать на работу Ч. Белла [Bell, 1826], в которой впервые был поставлен вопрос о проприорецепции как обратной связи контроля за движениями. Позднее данная идея была высказана и И. М. Сеченовым. Однако эти взгляды касались лишь узкого вопроса – управления и контроля движений, а не самоконтроля как принципа произвольного управления.

Одним из первых, кто занимался этой проблемой с психологических позиций, был З. Фрейд [Freud, 1922]. Чтобы объяснить способность человека контролировать свое поведение, этот автор постулировал наличие в составе психики некоторого внутреннего агента, который принимает решения, связанные с контролем поведения. З. Фрейд интерпретировал самоконтроль как инстинкт самосохранения «Я». Развитие «Я» автоматически ведет к усилению самоконтроля.

В нашей стране вопросы, связанные с самоконтролем действий, рассматривали Н. Н. Ланге и Н. А. Белов. В своих, к сожалению малоизвестных, работах Н. А. Белов [1921] говорил об обратной связи (ее он назвал «параллельно-перекрестная связь») как о принципе, общем для биологических и технических систем. Но широко подобные вопросы стали обсуждаться лишь в 1960-х гг. в связи с дискуссией об «обратной связи» и кольцевом принципе управления, чему способствовало проникновение идей кибернетики в физиологию и психологию. В эти годы стали проводить аналогии между живым организмом и техническими саморегулирующимися системами. Акцентирование внимания на «обратной связи» (проприорецептивной сигнализации и сигнализации от внешних органов чувств о результатах осуществляемых или завершенных действий) поставило исследователей перед необходимостью выделения этапов деятельности систем управления и регуляции, без которых использование «обратной связи» было бы невозможным. Возникли представления о механизмах (или аппаратах) предвидения, сличения, задавания цели и программирования (К. Крейк [Kraik, 1947]; Т. К. Рач [1960]; Н. А. Бернштейн [1966]; П. К. Анохин [1978]; Л. В. Чхаидзе [1965] и др.).