Крылья - Архипкина Екатерина Андреевна. Страница 16

Ангел вскочила и бросилась к зеркалу, вид со спины… Она не сразу поняла, что именно видит. Не хотела понимать. Отказывалась. Оно… Оно…

Оно обрастало пухом. Где-то уже торчали крошечные перышки, где-то кожа была покрыта мелкими пупырышками, как шкурка вареной курицы… Она никак не думала… Хотя, все, в принципе, правильно… Раз это Крыло – ему положено быть с перьями, она же не летучая мышь, в конце концов…

Но ведь она и не птица.

Почему же?.. Но… Хотя… Все верно… Все так и должно быть. Она вдруг поняла это и как-то успокоилась. А чего она ждала? Ведь все правильно. Все так и должно быть. Именно так. А вот что, если…

Она напрягла спину, и Крыло дернулось.

Она испугалась. Отшатнулась от зеркала. Отдышалась. Сердце успокоилось. Уже более медленно она попыталась снова.

Крыло подчинилось ей.

Оно развернулось во всю свою длину, доставая почти до самого окна. Ррраз – и оно сделало взмах, другой, белый пух полетел на белый ковер, затерявшись в нем нетающими хлопьями снега. А она все смотрела в зеркало, немо раскрыв рот. Она зажмурилась, моргнула, но все осталось по-прежнему.

У нее за спиной было Крыло. Настоящее белое Крыло.

И оно слушается ее.

18

День не задался. Медведь снова находился в неослабевающем напряжении с самого утра. Голова гудела, сердце тяжелым молотом долбило в ребра, душа ныла – и ничего поделать с этим он не мог.

Он уже несколько дней напрочь забывал про повязку на руку, и некоторые особо внимательные коллеги стали задавать вопросы. Неужели он так быстро поправился? Ну рана все-таки была не такая и серьезная. Но ведь было столько крови? А на мне все заживает, как на собаке. А не покажет ли он рубец, рана точно не воспалилась? Нет-нет, все в порядке, не волнуйтесь.

Сложнее всего было скрывать отсутствие шрама. Еще ладно в рабочее время, когда на нем был врачебный халат, но снимая его в конце смены и оставаясь в футболке, или только придя в больницу, он сильно рисковал быть разоблаченным. Медведь очень надеялся, что через какое-то время все наконец забудут про него и про кровь в палате. Люди ведь всегда все забывают. Должны забыть и это… Но почему-то отчаянно хотелось уйти с работы и уехать куда-нибудь, где его никто не знает. И не знает Ангела. И не спрашивает, почему ее давно не видно и какого именно числа свадьба.

Для Медведя все было напоминанием о боли, которую она ему причинила. Она не хотела, он знал это, но боль так и не проходила. Он лишь все более ожесточался и мрачнел день ото дня, а любая мелочь вызывала перед глазами ее образ – и тогда сердце сжималось и переставало биться на секунду. Она жила с ним рядом – всего только через стенку. Он физически ощущал ее присутствие, но не мог коснуться ее кожи или даже просто увидеть ее. И это выводило его из себя.

Да, ей нужно время.

Но сейчас Медведь шел домой и думал о том, как выломает дверь спальни.

Он просто не может дать ей больше времени. Пусть не говорит с ним, пусть не смотрит на него, но он не может не видеть ее. Он обязан своими глазами убедиться, что она жива и здорова, что с ней все в порядке. Более или менее…

Дом. Подъезд. Лестница. Ключ. Скрип. Нужно смазать петли… Ангел.

Медведь остолбенел, сцепившись взглядом с ее глазами. Это и правда она…

- Привет, - робко улыбнулась и мягко пожала плечами, словно сама смутилась и растерялась больше него. Небрежно заправила за ухо прядь волос, как обычно упавшую на лоб. Господи, как же ему ее не хватало… Только сейчас он понял, насколькосильно она была нужна ему…

- Привет…

Рука потянулась к ее щеке, заправить вновь выбившуюся прядь. Ангел потупилась, сделала шаг назад и сама убрала волосы.

Рука опустилась.

- Ты будешь ужинать? – она метнулась к Медведю взглядом и тут же отвела глаза. Она определенно чувствовала себя неловко. Словно боялась его… Но вышла к нему.

- Да, конечно.

Она сдавленно улыбнулась и, повернувшись к нему спиной, пошла на кухню.

Какая хрупкая… Она сильно похудела с тех пор, как он толком видел ее в последний раз. Вроде бы, всего несколько дней прошло, но они казались долгими годами. На Ангеле был туго завязанный шелковый синий халат. Тонкая ткань не могла скрыть Крыла. Оно теперь выглядело так, словно по размерам и объему чуть ли не равнялось Ангелу. Но, вероятно, ему казалось. Он просто давно не видел ее. А вся эта сюрреалистическая ситуация просто напросто была сама по себе слишком неправдоподобной, чтобы все в ней четко запомнить. Это как заядлые рыбаки и преувеличение размеров выловленных рыбин – память, гордость и хвастовство играют с ними шутки на вырост. С Медведем же было наоборот. Память, любовь и страх старались подавить размеры Крыла. Но с реальностью ничего сделать не могли.

Медведь прошел за синим мотыльком на кухню и лишь там понял, что квартиру наполняют полузабытые запахи нормальной человеческой еды.

- Я подумала, что ты придешь голодный, и пожарила картошку с котлетами, - словно извиняясь, проговорила Ангел. – Я хотела еще салат сделать, но у нас… в доме нет ни одной помидорки.

Они оба заметили ее оговорку. Ангел смутилась. Медведь обрадовался. У нас… Значит, «Они» все еще существовали, значит, их «Мы» никуда не исчезло.

- Не страшно, завтра все куплю. Просто я никак не ожидал…

Он уже давно ничего не ожидал, да и свежих продуктов не покупал – сплошь замороженные полуфабрикаты. Ведь зачем стараться, когда в их доме почти никто почти ничего не ест?

- Так накладывать?

- Да, да, конечно! – он смутился, как-то слишком бурно отреагировав на ее вопрос. Он просто не мог поверить в то, что сейчас происходило. Все словно снова было как прежде… Даже лучше. Потому что, не потеряв ее, он не чувствовал бы такой эйфории от их воссоединения. Но можно ли уже говорить о воссоединении? Смеет ли он надеяться… Нет, не нужно спешить. Нельзя ее спугнуть… Ни в коем случае нельзя… Это его шанс… Это их шанс. Пожалуй, единственный шанс… Нельзя его упускать.

- Ммм, пахнет потрясающе, - его сердце колотилось в бешеном темпе.

- Слушай, - прядь за ухо, - раз уж все равно пойдешь завтра в магазин, ты не мог бы купить нормальный стиральный порошок? А то новый мне как-то совсем не понравился, очень выполаскивается плохо – пришлось машинку аж три раза заново запускать…

Глаза у Медведя раскрывались все шире, и брови ползли все выше. Как оказалось, Ангел не только приготовила ужин, но еще и постирала, погладила почти моментально сохнущее по летней жаре белье, сделала уборку во всей квартире…

Она не просто вернулась к жизни, проснувшись этим утром. В хрупком создании, стоявшем сейчас перед ним, теперь сил и энергии было на троих. Ее тонкая бледная кожа словно светилась, а глаза блестели, переливаясь прежним страстным огнем. Во многом за это пламя Медведь когда-то и полюбил ее.

Так и прошел вечер. Они ели, говорили о всякой ерунде, посмотрели телевизор, дружно огорченно застонали, услышав в прогнозе погоды, что жара так и не спадет в ближайшую неделю…

Но они не касались друг друга. Они словно едва познакомились, словно только-только начали испытывать взаимную симпатию и стеснялись этого, потому и смотрели друг на друга украдкой, избегая прямого контакта взглядов. Тут-то и пригодился телевизор. Когда нужно изобразить, что ты увлеченно смотришь куда угодно, только не на собеседника, телевизор – лучшее решение. Так можно и не разговаривать – просто делай вид, что внимательно слушаешь, что тебе дико интересна даже очередная реклама очередного банка или тарифа мобильного оператора – и наслаждайся теплом и счастьем, ликуй оттого, что рядом важный тебе человек – и что ты не обязан что-то говорить. А потому не сморозишь глупость.

Но время шло и ночь все-таки вступила в свои права. Медведь выключил телевизор на кухне и посмотрел на Ангела. Та поежилась. Из открытого окна вопреки всем прогнозам впервые за много дней потянуло ночной прохладой. А на ней был лишь тоненький шелковый халатик… Медведю резко захотелось укутать ее в одеяло, спеленать, замотать, и прижать к себе… Но вместо этого он просто собрал со стола посуду, улыбнулся Ангелу и включил воду. Под звон тарелок она выскользнула из кухни. Он слышал, как щелкнул замок ванной.