По направлению к психологии бытия. Страница 9

Смысл этого понятия можно скорее обозначить, чем определить, отчасти указав на его положительное направление, отчасти через его отрицание, то есть указав на то, что развитием не является. Например, развитие — это не то же самое, что равновесие, гомеостаз, снятие напряжения и т. д.

Поборники концепции развития осознают ее необходимость, с одной стороны, в силу неудовлетворенности существующим положением дел (определенные вновь обнаруженные феномены, просто не могу/быть объяснены известными на данный момент теориями); с другой стороны, в силу положительной потребности в теориях и концепциях, соответствующих новым системам общечеловеческих ценностей, возникающим на обломках старых.

Однако такой подход опирается, в основном, на непосредственное изучение психически здоровых индивидов. Мы занимаемся этим, не только из врожденного и личного интереса, но также с целые) подвести более надежную основу под теорию терапии, концепцию нормы и патологии и, стало быть, систему ценностей. Мне представляется, что истинная цель образования, семейного воспитания, психотерапии, саморазвития может быть установлена только посредством такой лобовой атаки. Конечный продукт развития позволяет нам значительно лучше понять процесс развития. В своей предыдущей книге "Мотивация и личность" (97) я уже приводил данные, полученные мною в результате такого исследования, и без особых ограничений теоретизировал о последствиях, которые может иметь для общей психологии такое прямое изучение лучших, а не худших из людей, здоровых индивидов, а не больных, положительного, а не отрицательного. (Я должен предупредить читателя, что эти данные не могут считаться достоверными, пока кто-нибудь еще не повторит это исследование. В такого рода исследованиях очень велика вероятность проецирования, которое сам исследователь, конечно же, вряд ли может обнаружить.) Теперь я хотел бы обсудить некоторые различия, замеченные мною в мотивации здоровых людей и «остальных», то есть различия в мотивации людей, которыми движет потребность в развитии, и людей, которыми движет стремление удовлетворять фундаментальные потребности.

Если речь идет о "мотивационном статусе", то здоровые люди уже в достаточной степени удовлетворили свои фундаментальные потребности в безопасности, сопричастности, любви, уважении и самоуважении и потому могут руководствоваться прежде всего стремлением к самоактуализации (понимаемой как непрерывное осуществление потенциальных возможностей, способностей и талантов, как свершение своей миссии, или призвания, судьбы и т. п., как более полное познание и, стало быть, приятие своей собственной изначальной природы, как неустанное стремление к единству, интеграции, или внутренней синергии личности).

Однако это общее определение во многом уступает описательному и функциональному определению, которое я уже приводил в своей предыдущей книге (97), где здоровые люди определяются посредством их клинически наблюдаемых характеристик. Вот эти показатели:

— Высшая степень восприятия реальности.

— Более развитая способность принимать себя, других и мир в целом такими, какими они есть на самом деле.

— Повышенная спонтанность.

— Более развитая способность сосредоточиваться на проблеме.

— Более выраженная отстраненность и явное стремление к уединению.

— Более выраженная самостоятельность и противостояние приобщению к какой-то одной культуре.

— Большая свежесть восприятия и богатство эмоциональных реакций.

— Более частые прорывы на пик переживания.

— Более сильное отождествление себя со всем родом человеческим.

— Изменения (клиницисты сказали бы "улучшения") в межличностных отношениях.

— Более демократичная структура характера.

— Высокие творческие способности.

— Определенные изменения в системе ценностей. Причем в этой книге я указываю также ограничения предложенного определения, обусловленные неизбежными погрешностями в отборе показателей либо отсутствием данных.

Основная сложность заключается в несколько статичном характере рассматриваемой концепции. Поскольку я наблюдал самоактуализацию, главным образом, у людей старшего возраста, то она представлялась мне высшим пределом, далекой целью, а не динамичным процессом, не активной и насыщенной жизнью: то есть Бытием, а не Становлением.

Если мы определим развитие как совокупность различных процессов, приводящих личность к полной самоактуализации, это будет больше соответствовать тому очевидному факту, что оно продолжается на протяжении всей жизни. Это опровергает концепцию «поэтапного» или «скачкообразного» смещения мотивации в сторону самоактуализации (согласно этой концепции сначала, одна за одной, полностью удовлетворяются все фундаментальные потребности, а потом в сознание проникает следующая потребность более высокого порядка). Мы рассматриваем развитие не только как прогрессирующее удовлетворение фундаментальных потребностей вплоть до их "полного исчезновения", но также как специфическую форму мотивации роста над этими фундаментальными потребностями, например, развитие талантов, способностей, творческих наклонностей, врожденных возможностей. Благодаря этому мы можем также понять, что фундаментальные потребности и самоактуализация противоречат друг другу ничуть не больше, чем противоречат друг другу детство и зрелость. Одно переходит в другое и является его обязательным условием.

Специфика потребности в развитии в сопоставлении с фундаментальными потребностями, которую мы будем здесь исследовать, выявлена в результате клинического наблюдения качественных различий в жизни людей, испытывающих потребность в самоактуализации, и «остальных». Эти рассматриваемые ниже различия довольно точно выражены в понятиях "потребность в ликвидации дефицита" и "потребность в развитии". Впрочем, это не идеально точные выражения. Например, далеко не все физиологические потребности можно отнести к первой группе. Скажем, потребность в сексе, выведении экскрементов, сне и отдыхе.

В любом случае, психологическая жизнь личности, во многих ее аспектах, проживается в одном ключе, когда личность зациклена на "ликвидации дефицита", и совершенно в другом, когда она руководствуется «метамотивацией», то есть сосредоточена на самоактуализации. Приводимые ниже различия сделают это утверждение более понятным.

Практически все известные в истории и современные теории мотивации едины в том, что рассматривают потребности, наклонности и мотивирующие состояния, как тревожные, раздражающие и, в принципе, нежелательные явления, от которых следует избавляться. Мотивированное поведение, целенаправленность, стремление довести начатое до конца — все это, таким образом, лишь способы ликвидации этих неприятных ощущений.

Это отношение красноречиво выражают такие широко используемые определения мотивации, как удовлетворение потребностей, снятие напряжения, ослабление внутреннего импульса и преодоление состояния тревоги.

Подобный подход вполне уместен в психологии животных и в рамках бихевиоризма, который в значительной степени основывается на результатах работы с животными. Может быть животные действительно испытывают потребность исключительно в ликвидации дефицита. Так это или не так, покажет будущее, но ради объективности мы подходим к животным именно с такой точки зрения. «Цель» обязательно должна находиться вне животного организма, чтобы мы могли измерить усилия, затраченные животным на ее достижение.

Вполне понятно и то, почему фрейдистская психология должна была опираться на подобный подход к мотивации, согласно которому импульсы опасны и с ними следует бороться. В конце концов, вся эта психология исходит из опыта общения с пациентами, людьми, которые действительно страдают от своих потребностей, попыток их удовлетворения и разочарований. Нет ничего удивительного в том, что такие люди должны бояться своих импульсов или даже ненавидеть их, ибо они причинили этим людям немало неприятностей и ибо люди эти не смогли с этими импульсами совладать, пытаясь справиться с ними, в основном, средствами подавления.