Я окей и ты окей - Харрис Томас Энтони. Страница 57

Поскольку в рамках каждой культуры ценность человека расценивается по-разному, и поскольку эта информация передается посредством Родителя, мы не можем полагаться на Родителя в вопросе о значении человека. Во многих культурах, включая и нашу, Родитель оправдывает убийство. Таким образом, ценность личности условна. На войне убийство считается допустимым. Во многих странах, в том числе и в нашей, узаконена смертная казнь. В некоторых странах в древности практиковалось уничтожение младенцев с целью отбора лучших. Примеры этого отмечались вплоть до нынешнего столетия. Например, на Мадагаскаре есть два племени, различающиеся цветом кожи, хотя во всем остальном их внешность практически не различается, и их язык и культура почти идентичны. Эти племена известны под названиями, которые приблизительно переводятся как Красный клан и Черный клан. Члены Красного клана обычно светлокожие, Черного — смуглые. Если в Красном клане рождается темнокожий младенец, то считается, что он вырастет колдуном, вором, кровосмесителем или будет поражен проказой. Поэтому его умерщвляют. Убеждение об опасности "таких людей" передается от поколения к поколению посредством Родителя. Культурному Родителю западного человека это чуждо. Но он, однако, оправдывает иные формы дискриминации, которые также могут привести к смерти.

В оценке значения человека мы не можем полагаться и на Дитя. Отягощенное собственным неблагополучием, Дитя почти не располагает позитивными данными о своей ценности, не говоря уже о ценности других. В любой культуре Дитя, если его соответствующим образом спровоцировать, становится способно на чудовищную жестокость вплоть до массового убийства или даже самоубийства.

Лишь свободный Взрослый может достичь с другими свободными Взрослыми согласия о ценности человека. Мы видим, сколь неадекватно понятие "совесть". Мы должны задаться вопросом: "Что это за совесть, которая направляет нашу жизнь? Кому принадлежит этот тихий голос внутри нас — Родителю, Взрослому или Дитя?"

Бертран Рассел, никогда не поддававшийся лжи усыпляющих догм, сказал: "Этот внутренний голос, эта богом данная совесть, которая заставляла Кровавую Мери сжигать протестантов, — неужели это то, чему мы — разумные люди — должны следовать? По-моему, эта идея безрассудна, а я стараюсь насколько возможно руководствоваться рассудком"1.

"Я ценен, ты ценен"

Лишь Взрослый способен решиться на утверждение: "Я ценен, ты ценен". Родитель и Дитя не вольны этого сделать, поскольку они привержены, с одной стороны, тому, что было усвоено в рамках данной культуры, с другой — тому, что было пережито и понято.

Утверждение Взрослого о ценности людей совсем не похоже на слова одной моей пациентки, которая, сжав кулаки, провозглашает: "Я люблю людей". Эти или им подобные слова проистекают от Дитя, послушного назиданию: "А теперь, дорогая, пойди и поцелуй тетю Этель!" Четырехлетняя девочка безропотно подчиняется, хотя тетя Этель ее пугает. Но она делает это, подчеркивая: "Я люблю тетю Этель", а вслед за этим обобщая: "Я люблю людей". Кулаки, однако же, все время сжаты.

Нам необходимо проанализировать наше представление "Я люблю людей", чтобы понять, откуда оно проистекает и что же мы чувствуем на самом деле. Большинство из нас придерживается определенных убеждений, но они часто представляют собой результат подчинения Дитя давлению Родителя, а не решения Взрослого, принятого на основе адекватной информации.

В противовес этому, подход Взрослого к проблеме ценности человека заключается в следующем.

Я — личность. Ты — личность. Но в отсутствие тебя я не являюсь личностью, поскольку лишь наличие другого человека делает возможным существование языка, только язык делает возможным мышление и лишь мышление определяет человеческую природу. Благодаря тебе я имею ценность. Таким образом, я ценен и ты ценен. Если я не ценю тебя, то я не ценю и себя. В этом смысл установки "Я — о'кей, ты — о'кей". Лишь при этом условии мы — люди, а не вещи. Возвращение человека на достойное его место составляет суть искупления или озарения — центральных моментов всех великих религий. Приняв эту идею, мы становимся ответственны друг за друга. Такая ответственность — высшая цель всех людей. Первое ее следствие: не убивайте друг друга.

"Это не годится"

Однажды мой коллега встретил меня на автостоянке и спросил: "Если я — о'кей и ты — о'кей, зачем ты тогда запираешь машину?"

Зло — реальность этого мира. Перед лицом всего того зла, которое мы наблюдаем, установка "Я — о'кей, ты — о'кей" может показаться утопической мечтой. Но, возможно, наша цивилизация вплотную подходит к беспрецедентной альтернативе: либо мы будем уважать друг друга, либо все погибнем. А как стыдно было бы разрушить то, что созидалось так долго!

Тейяр де Шарден, с изумлением воспринимающий развитие мира как все еще продолжающийся эволюционный процесс, заканчивает свой великий труд "Феномен человека" горьким замечанием о зле, вопрошая: "Возможно, все страдания и слезы не противоречат общей тенденции, непостижимой для нашего разума, ведь разве к нормальному течению эволюции не примешивается чрезвычайный эффект катастроф и отклонений?"

Не являемся ли мы ошибкой эволюции? А может, выдающиеся достижения человечества обещают нам еще большие достижения в будущем? Тейяр подчеркивает тот момент, что первый человек появился, когда он осознал, что он являет собой видоизменение "от нуля до всего".

Возможно, мы подходим к следующему важному шагу. Ради самосохранения нам надо предпринять еще одно видоизменение: нам надо осознать, что нас объединяет: Я — ценен, ты — ценен. Я — о'кей, ты — о'кей.

По моему убеждению, в транзактном анализе заключено решение, необходимое человеку. Я черпаю мужество в словах Дж.Р.Оппенгеймера, что существует "беспрерывное взаимодействие мира ученых и мира людей вообще — художников, земледельцев, юристов, политиков." В 1947 году он писал: "Поскольку большинство ученых чувствует себя хотя бы отчасти учителями, они ответственны за то, каким образом представлена найденная ими истина". В 1960 году он высказал мнение, что "сообщество интеллектуалов должно внести свой вклад в общую культуру, говоря не о фактах природы, но о природе человека, о морали, о том, что хорошо и что плохо, о политике".

Мы несем ответственность за то, чтобы наши открытия в области человеческих транзакций послужили делу спасения человечества.

Первородная игра - первородный грех

Располагая известными нам данными, можно кое-что сказать и о проблеме зла. Зло, или грех, или "человеческие наклонности" (как бы мы это ни назвали) присущи любому человеку. Мы просто не в силах отрицать врожденной греховности человека. Я убежден: всеобщая проблема заключается в том, что ребенок по природе своей (независимо, в какой культуре он родился) и в силу обстоятельств своего существования (человеческого существования) принимает установку "Я не в порядке, вы в порядке", либо две иные вариации: "Я в порядке, вы не в порядке" или "Я не в порядке, вы не в порядке". Это — трагедия, но она не так очевидна, пока не начата первая игра, пока не предпринят первый тайный шаг в сторону другого человека с целью облегчить бремя своего неблагополучия. Эта первая попытка якобы свидетельствует о первородном грехе, в котором надо покаяться. Чем яростнее человек борется, тем тяжелее грех. Игры становятся все более изощренными, жизнь — более скрытной, пока, наконец, человек сам не почувствует свою отчужденность, которую Пауль Тиллих считает грехом. Но игра не есть главная проблема; главное — в самоощущении. Тиллих говорит: "Грех, прежде чем стать поступком, является состоянием". Прежде, чем начата игра, уже принята некоторая установка. Я убежден: установка "Я не в порядке, вы в порядке" — главная проблема нашей жизни. И это —• результат решения, принятого в ранние годы под принуждением и без защиты. Но если мы способны объективно оценить ситуацию, мы можем принять и новое решение.