Убийца ее мужа - Ефремов Валерий Сергеевич. Страница 24

– Кто убил Анютку? – не повышая голоса, спросил Петр Максимович, слегка покачивая при этом оружием.

– Какую Анютку? – захлопал ресницами журналист, непроизвольно поднимая руки вверх, чем вызвал у Малахова легкую усмешку.

– Мою жену, сучонок! Мою жену! Мне нужны имена и адреса!

– Так это…

До Шуйского только сейчас дошло, в какую историю он влип! Ему лишь теперь стало ясно, что женщина, которую пристрелили вместе с Карнауховым, являлась супругой золотовалютного спекулянта. Потому-то барыга и заказывал Карнаухова – именно как любовника своей жены! Все это следовало обязательно прояснить и просчитать, но Станислав, опасавшийся в данном деле осложнений совсем иного рода, не вдавался во второстепенные, как он считал, обстоятельства. – О жене речи не шло. – Журналист опустил руки и развел их в стороны.

– Имена, я тебе сказал! Говори, падло! И руки за голову!

– Я их не знаю никого, ликвидаторов этих… – мямлил Шуйский, не сводя глаз с покачивающегося дула пистолета, будто кобра с дудочки факира.

– Ах ты, гаденыш! – взревел Малахов. – На колени! На колени, я сказал!

Станислав послушно опустился на только пробивающуюся из-под земли, совсем еще свежую майскую траву и закрыл глаза в страхе перед немедленной расправой, пытаясь при этом сформулировать хоть какой-нибудь ответ, который бы пусть на время оттянул неизбежный, как казалось, выстрел. Но, почувствовав прикосновение металла, то есть дула пистолета, к своему лбу, он утратил не только всякую волю к сопротивлению, но и способность к членораздельной речи.

– М-м… – Это было все, что он смог произнести.

А потом Станислав услышал, как щелкнул предохранитель…

И тут неведомая сила вдруг освободила его правую руку от сковывающего все тело ужаса, и он совершил крестное знамение.

Прошло несколько томительных мгновений, и … ничего не произошло, лишь до почти угасшего сознания Станислава донесся слабый глухой стон.

Он открыл глаза.

Перед ним лежал навзничь торговец золотом. Пистолет валялся на траве чуть в сторонке.

Ничего не понимая, да и не пытаясь вникнуть, что произошло, журналист вскочил на ноги и бросился бежать без оглядки и, что называется, стремглав.

Помочь же Петру Максимовичу Малахову, у которого в очередной раз и уже окончательно сдало сердце, было некому: мента Бороздина с нитроглицерином поблизости не оказалось, а старый и верный кореш Пичуга, подхватив ТТ, портфель торговца рыжьем и сумку неведомого стукачу человека, помчался вслед за незнакомцем.

Нужно было установить его личность, чтобы получить честно заработанные бабки у опера Колодкова.

Подъезжая к управлению после посещения Малахова, капитан Бороздин увидел у здания УВД сразу несколько машин телевизионщиков. Дмитрий сразу помрачнел, поскольку не сомневался, по какому поводу их сюда принесло. Конечно, тележурналистов интересовали обстоятельства ликвидации Человека Со Шнурком, и они наверняка жаждали получить информацию из первых рук, то есть от героического капитана Бороздина, избавившего столицу от ужаса перед кровавым и беспощадным маньяком.

Он набрал телефонный номер майора Зайцева:

– Лева! Ты эту кашу заварил, ты и расхлебывай. Я не буду разговаривать с журналюгами ни под каким видом!

– Не понимаю, чего ты так психуешь? – безмятежно отреагировал начальник отдела. – Номер «Криминального вестника» со своим фото видел? Красота! А какой промоушен! В соседних управлениях кобуру грызут от зависти.

– Делай как знаешь, но меня от этого уволь!

– Спокойно, спокойно. Ты, я так понимаю, недалеко от управления. Перекантуйся где-нибудь с полчасика, а я за это время от прессы избавлюсь.

Нет худа без добра. Можно, наконец, без спешки пообедать, и капитан направился в близлежащее кафе.

Часть сотрудников УВД предпочитала обедать не в местной столовке с буфетом, а именно в этом кафе «Радуга». Здесь, конечно, кормили подороже, зато было более разнообразное меню, играла тихая музыка, работал телевизор. Да и обслуживающий персонал женского рода выглядел посимпатичнее, что способствовало не только пищеварению, но и налаживанию тесных неформальных отношений, временами перераставших в устойчивую и близкую связь.

К числу завсегдатаев «Радуги» относился и Дмитрий. Ненавязчивый интим этого заведения оказался вполне в его вкусе.

Имелось, правда, одно «но»: посетителей в «Радуге» всегда было достаточно. Вот и сейчас все места оказались заняты.

Несколько минут он переминался с ноги на ногу и наконец увидел, что компания из четырех человек освобождает столик. Дмитрий ринулся к нему, а вслед за ним быстро двинулась молодая парочка: он и она в джинсовых костюмах стиля «унисекс». Оставалось еще одно место, на которое быстро нашелся претендент.

– Вы не возражаете, если я к вам присоединюсь? – услышал капитан откуда-то сбоку и кивнул. Молодая пара никак на просьбу не отреагировала.

Все четверо поглощали заказанные блюда молча, изредка бросая взгляды на висящий невдалеке под потолком телевизор. Он был настроен на музыкальный канал, но, когда подходило время последних известий, администратор кафе с помощью пульта переключался на них. Так он поступил и в этот раз.

«…И еще из криминальных сообщений, – понеслось из «ящика». – В районе Раменок вчера найден труп юноши, на одежде которого были обнаружены фрагменты символики футбольного клуба «Спартак». У следствия не вызывает сомнения, что смерть молодого человека стала результатом разборки между футбольными фанатами враждующих клубов».

– Какая чепуха, – негромко прокомментировал слова диктора сосед капитана по столику, а двое в «унисексе», наскоро насытившись картошкой фри с бифштексом, дружно поднялись со стульев и молча покинули компанию. На их места никто не покушался: обеденный пик в кафе подходил к концу.

Реакция соседа на информацию по делу, которое капитан расследовал, вызвала у него естественный интерес. Хотя он не имел привычки завязывать разговор с незнакомыми людьми, но, можно сказать, подолгу службы был обязан обратиться к незнакомцу с вопросом:

– Простите, вы, кажется, считаете, что болельщик ЦСКА никогда не убьет фаната «Спартака», несмотря на их взаимную вражду?

– Естественно. Субсоциумы в лице своих членов, чтобы существовать и не распасться, должны постоянно поддерживать равновесие между собой, а не уничтожать друг друга. Как только нарушится это динамическое равновесие, погибнут вообще все субсоциумы. Те же самые фанаты понимают это на интуитивном уровне. Они будут драться между собой, и в такой драке кто-то может случайно и погибнуть, но до умышленного убийства в данной среде дело никогда не дойдет.

Старший оперуполномоченный, внимательно слушая соседа, по профессиональной привычке стал составлять на него нечто вроде ориентировки.

Мужчина был, по всей видимости, русский, но экзотику его внешности придавал мощный, будто въевшийся в кожу, загар, который не приобретешь ни в каком солярии. Скорее всего, рассудил капитан, такая кожа дана этому человеку от природы.

Высокий лоб и умные, проницательные до такой степени, будто видели тебя насквозь, глаза выдавали в нем представителя интеллектуальной профессии.

С другой стороны, этот мужчина не выглядел как кабинетный ученый – достаточно было взглянуть на его широко развернутые плечи и крутую грудь.

Лицо соседа Бороздина было такого типа, что вроде бы не претендовало на неотрывные женские взгляды, но производило впечатление своими резкими, выразительными и даже чувственными чертами и обладало неким притягательным магнетизмом.

Выглядел он довольно моложаво, не дашь более пятидесяти лет, но отчетливо ощущалось, что за его плечами долгая и бурная жизнь. В одежде незнакомец придерживался сугубо консервативного стиля – несмотря на изрядную жару, был в строгом костюме классического покроя и при галстуке.

– Интересно, интересно! – Бороздину действительно было интересно и, пожалуй, полезно подольше послушать этого человека, несмотря на употребляемую им специальную терминологию. Но полчаса, обговоренные с Зайцевым, уже прошли, а капитан не любил, когда дело стояло. Расследования же по всем вчерашним убийствам действительно буксовали. – Хотел бы я побольше узнать о ваших субсоциумах! Но, извините, ждут дела. – Он встал и подал руку своему соседу, представившись: – Дмитрий Бороздин. Может, еще свидимся, и тогда я с удовольствием послушаю продолжение вашей лекции о субсоциумах. Вы ведь всегда в «Радуге» обедаете? Впрочем, я вас раньше здесь не видел.