Магический код - Егорова Ольга И.. Страница 14

— Что, и сегодня пить не будешь?

— И сегодня не буду.

— Ну-ну.

Юрка прошел на кухню, припал к ручке Ирины Сергеевны:

— Теть Ир, вы сегодня какая красивая! Ну прям королева! А я вам, теть Ир, принес зефир! В шоколаде! Ой, как пирожками-то пахнет, а? И как это у вас такие вот вкусные да пахучие получаются пирожки, а?

Иван, не больно-то прислушиваясь к кухонным дебатам, методично накрывал на стол в комнате. Две банки «спрайта» — это для него. Селедочные пресервы — для всех. Баночка черной икры, баночка красной — на любителя, Иван отнес эти баночки на кухню, приказав Юрке наделать бутербродов. Юрка в это время уписывал уже третий по счету пирожок с капустой.

Пивных банок на этот раз было аж целых шесть. Иван несколько удивился такому количеству: не иначе, его приятель решил сегодня напиться как следует. Может, случилось что?

О том, что именно случилось, он узнал совсем скоро.

Сначала поболтали о том о сем, как водится. Иван рассказал про новый свой проект и нового заказчика, очень капризного и весьма надменного генерала. Юрка, как водится, пожаловался на тяжелую жизнь зубного врача, потом долго и с упоением рассказывал о каком-то наисложнейшем случае пародонтоза у одной пациентки. Присоседившаяся на полчасика тетя Ира кстати вспомнила про похожий случай пародонтоза у своей подруги, бесстрашно назвав ее при этом Верой.

За час прикончив три банки портера, Юрка откинулся на спинку кресла и многозначительно замолчал, уставившись на Ивана.

Иван вздохнул:

— Ну давай уже. Не томи. Что там у тебя такое накипело, о чем ты по этому поводу решил пивом ужраться?

— Вообще-то я решил ужраться пирожками, а не пивом, — поправил Юрка, откусывая кусок очередного капустного пирожка. — Л пиво — это так, на закуску. И с чего ты взял, что у меня что-то такое накипело, что я тебе непременно рассказать должен?

— А с того, что глаза у тебя как у кота Матроскина. Хитрые и довольные.

— Понятно. По глазам, значит, определил? Иван усмехнулся, вспомнив их недавнюю беседу:

— Ну да, по глазам.

— Значит, помнишь наш с тобой разговор в прошлый вторник? Как, кстати, мой зуб?

— Прекрасно. Только он все-таки мой, а не твой.

— Я ж его лечил. Ну да ладно, пусть твой будет, мне не жалко. Значит, помнишь наш разговор в прошлый вторник?

— Да помню, помню я наш дурацкий этот разговор!

— И никакой не дурацкий. Я вот тут по этому поводу… гм… в общем, кое-какие шаги предпринял.

— Какие такие шаги? Ты о чем вообще?

— Не о чем, а о ком. О русалке твоей. Помнишь?

— Юр, да ты сдурел, что ли, совсем? Какие шаги?

— Ладно, чего ты сразу в бой-то лезешь? Я ж ничего такого не сделал. Я просто подумал — может быть, ты захочешь знать…

— Что я захочу знать?

— Ну… В общем, помолчи. Я сперва все скажу, а потом ты возражать будешь. Я тебя ни к чему принуждать не собираюсь… В общем, слушай. Ты ведь знаешь, что у меня братец есть? Старший? Ну, чего молчишь-то?

— Ты ж сам велел молчать. Вот и молчу.

— Тьфу, дурак. Ну на вопрос-то ответить можно же.

— А ты не задавай глупых вопросов. Разве сам не знаешь, что я знаю, что у тебя братец есть? Чего тогда спрашиваешь?

— Ну вот. Братец. И ты, конечно, знаешь, где он работает. В общем, я его попросил, чтобы он узнал… Через паспортно-визовую службу… Короче, — выдохнул наконец Юрка, взбесившись от собственных долгих предисловий. — Короче, слушай. Эти две девчонки, они на самом деле из Саратова. И я теперь все про них знаю. Ну, или почти все. Одна… Одну правда Ларисой зовут. Она живет на Бахметьевской, здесь недалеко совсем, вдвоем с матерью. Л отца у этой Ларисы нет. То есть он как бы есть, но в то же время его нет, потому что он живет… в Зимбабве. Вот, выговорил. Это государство такое. На юго-востоке…

— Да знаю я про государство! — сам от себя не ожидая такой резкости, перебил Иван. — Дальше давай!

— Вот. Одна, значит, на Бахметьевской… С мамой. А вторая… Ее зовут Дианой. А фамилия у нее такая прибалтийская, знаешь… Такая прибалтийская фамилия, как у известного баскетболиста…

— Сабонис, что ли? — нетерпеливо подсказал Иван.

— Да нет, не Сабонис… Эстонский баскетболист или тренер, что ли, баскетбольный… Эстонская фамилия. А, вот, вспомнил — Пааде. Диана Пааде. А живет она тоже не очень далеко, на Садовой… И… В общем, живет с мужем. С мужем и… семилетней дочерью. — Юрка недолго помолчал. — Вот. Уж не знаю, которая из них — твоя. Та, что с синими и зелеными глазами сразу. Сам решай…

Юрка вздохнул. И Иван почувствовал себя так, как будто на него только что вылили ушат холодной воды, предварительно пообещав, что вода будет сказочно теплой.

Нет, не может такого быть. Не может быть, чтобы через два месяца после этой встречи вот так сильно забилось вдруг сердце, вот так вдруг всколыхнулась в душе глупая, непонятная, дурацкая и беспомощная надежда. Не может быть, чтобы он слушал Юркины глупости с таким вот напряженным вниманием, не может быть, чтобы он до сих пор не рассмеялся приятелю в лицо и не послал его куда подальше. Не может быть… И уж тем более не может быть такого, чтобы муж и семилетняя дочь… Муж и дочь семилетняя… Нет, не может быть, не может…

— Так которая? — тихо спросил Юрка, глядя куда-то в сторону.

— Конечно… Конечно та, что с мамой живет… Которая из Зимбабве… Она и есть.

— Ну да. Я почему-то так и подумал. Только это не она из Зимбабве, а отец ее.

— Да какая разница.

— Вот и я тоже подумал.

— Что? Что ты подумал? — резко поднявшись, выдохнул Иван. — Ты уж расскажи подробнее. Что именно ты подумал и на кой хрен ты все это затеял, а?

— Да не кипятись ты, Иванушка… Успокойся.

— Нет, уж ты мне скажи… Не надо меня успокаивать! Изображаешь тут из себя… успокоительное средство! Я и так спокоен! Ты скажи — зачем? Вот зачем все это затевать было нужно, а?

Юрка неторопливо открыл очередную банку темного пива:

— Может, выпьешь все-таки? Иван в ответ натужно рассмеялся:

— А что, думаешь — надо?

— Твое дело. Только ты, пожалуйста, рычать на меня перестань, как сторожевая собака. И пойми, что я никакого преступления не совершал. Я ничего такого не сделал, просто узнал — и все.

— Узнал, — усмехнулся Иван. — Ну и зачем ты это узнал? И что теперь с этим делать? И кому это вообще надо?

— Я думал, тебе надо.

— Мне надо? Да я просто так тебе рассказал… Просто к слову вспомнил. Ты про глаза начал говорить… Про то, что зрачки расширяются… Тьфу, черт, глупость какая! Да я уже и думать забыл про эту встречу… Два месяца прошло…

— Если думать забыл, — возразил Юрка, — и если тебе все это до такой степени не важно — чего ж ты тогда так кипятишься?

— Чего, чего… Сам не знаю чего.

Устав сопротивляться, Иван снова вернулся в кресло и залпом выпил несколько глотков «спрайта» из банки.

— Безалкогольный ты наш, — добродушно усмехнулся Юрка. — Ты уж прости меня, дорогой друг Иван, если я что неправильно понял… Только ведь ты и в самом деле в тот день… Во вторник… Когда про девчонку эту со мной разговаривал… Знаешь, ты совсем другой был…

— Это какой — другой?

— Ну, не знаю… Живой, что ли…

— Опаньки! — рассмеялся Иван. — Вот и договорились! Значит, по-твоему, все остальное время я мертвый? И ты столько лет уже пиво не со мной, а с моим бренным телом распиваешь? Струпом?

— Дурак.

— Это ты — дурак, а не я.

— Я ж фигурально… образно выразился.

— Ах, образно. Ах, фигурально. Поэт ты наш! Бросай на хрен свою стоматологию и кропай вирши! Эх, Юрка… Романтик ты неистребимый. — Иван все-таки улыбнулся, немного успокоившись. — Ну, может быть, ты и прав. Может, и в самом деле зацепила она меня, эта девчонка. Немножко. И как-то по-особенному. Хотя видел я ее всего два раза… То есть три, если считать стриптиз. И почти не разговаривал с ней. Но ты пойми другое. Не про меня все это. Не про меня и не для меня — такие вот девочки с косичками и сине-зелеными глазами… Я по-другому на жизнь смотрю. И если мне иногда баба нужна, то чтоб баба, а не видение бестелесное с ангельскими крылышками за спиной, понимаешь? Понимаешь, в чем разница? У меня жизнь переломанная, у меня душа извращенная и больная… Тебе ли не знать?