Искусство стильной бедности - Шёнбург Александр. Страница 23

Причем, к ужасу исследователей рынка, детям больше не нужны обычные игрушки. В Северной Аме­рике и Западной Европе половина всех детей от четы­рех до шести лет предпочитают видеоигры. Гиганты, вроде «Toys'H'Us» и «F. А. О. Schwarz», пребывают в панике, потому что их целевая группа становится все моложе и моложе. Раньше одиннадцатилетние дети с удовольствием играли в конструктор, а сегодня шести летних малышей в основном интересует только папочкин ноутбук.

Маркетинговые стратеги постепенно осознают фено­мен, который наглядно проявился в моей семье: обыч­ные игрушки нужны детям не больше чем рыбе зонтик. Моему сыну компьютер интереснее, чем вся пластмассо­вая дребедень, вместе взятая. Если оставить его без при­смотра на несколько минут, то он либо начнет расхажи­вать по квартире с туалетным ершиком, потому что недавно видел его у меня в руках, либо отыщет радиоте­лефон и наберет любимый американский номер. Вызы­вать пожарных он умел задолго до того, как научился вы­говаривать слово «машина». Дочери тоже много не надо, ее интересует одна-единственная любимая кукла. Та, как и все любимые куклы девочек, выглядит далеко не самым лучшим образом: у нее остался только один глаз и почти нет волос. Однако все, что ей дарят, моя дочь принимает без особого восторга и снова играет со старой, любимой куклой, которую всюду таскает за собой.

Страсть к подаркам и игрушкам никак нельзя назвать врожденной. Очевидно, мы сами постепенно прививаем ее детям. Чтобы дети не утратили интерес, надо уметь се­бя ограничивать. Родители со скромным бюджетом час­то приобретают множество игрушек и детских вещей, которые им не по карману. Из страха обделить ребенка они покупают кучу ненужной ерунды: говорящие иг­рушки, школьные портфели с изображениями диснеев­ских персонажей, видеоигры, полное спортивное об­мундирование от «Найк» и т. п. А когда дети вырастают в самостоятельных потребителей, то они уже не могут контролировать себя — им обязательно нужно то, что есть у соседа. В худшем случае детей заваливают подар­ками с самого рождения до конца школы, после чего им во взрослой жизни недостает сильных ощущений. С та­кими детьми происходит то же, что и с главным героем романа Кристиана Крахта «1979», который все время бежит от мира безвкусной роскоши, пока не оказывается в китайском исправительном лагере.

Самым бедным из встречавшихся мне детей был Али Кашогги, младший сын мультимиллионера Аднана Кашогги. Его детская во дворне, возвышающемся над Марбельей, по площади не уступала спортивному залу. А все игрушки были одного размера: XXL. Гигантские плюше­вые мишки, гигантские игрушечные машины, в том чис­ле «феррари»и «роллс-ройсы», на которых можно было ездить. Среди пищащих, звенящих, гудящих и мигаю­щих игрушек сидел Али, первоклассный мучитель, кото­рый вовсю издевался над своими сестрами и не мог се­бя занять. Настроение у него менялось с быстротой молнии. После обеда мальчика развлекали клоуны, но я ни разу не видел, чтобы Али смеялся. Потом я слышал, что его отправили учиться в Нью-Йорк. Наверно, в од­ну из школ для богатеньких: в «Двайт», «Спенс» или «Сент-Эннс». Школа «Спенс» знаменита тем, что там сумочками «Прада» щеголяют уже одиннадцатилетние девочки, а «Двайт» и «Сент-Эннс» — пристрастием уче­ников к алкоголю и наркотикам. Чем же эти дети могут порадовать себя во взрослом возрасте? По-видимому, им не остается ничего, кроме как стать хиппи на Гоа или бродягами-наркоманами в Алжире, чтобы хоть как-то компенсировать избыточность детских чувств.

Для того чтобы испытывать радость, надо сперва на­учиться отказывать самому себе. Философ Арнольд Гелен утверждал, что человек чувствует непрерывное вле­чение к вещам, находящимся за пределами его обычных потребностей. Это влечение он называл «избытком по­буждения». По Гелену, человек никогда не достиг бы то­го, чего он достиг, не будь у него избытка побуждения. Стремление к большему, к лучшему, к новому, как и тяга к радости, к наслаждению заложены в человеческой природе. Тот, кто пытается им противостоять, обрекает себя на неудачу, потому что идет против собственного естества. Тайна радости и наслаждения заключается в познании своих желаний и в умении ими управлять, а не подавлять их или игнорировать. Латинистам знакомо красивое слово «temperantia». Красота его заключается в

том, что оно указывает не на обуздание и послушание, а на искусство правильно составлять композицию. Так же обстоит дело с кулинарными рецептами, которые не за­прещают использование сахара и муки, а лишь учат, сколько того и другого надо добавлять, чтобы не испор­тить единое целое. В христианском мире воздержание является одной из главных добродетелей. Умеренность проповедуют и буддисты. Что уж  там говорить о докторе Мюллере-Вольфарте, главном враче мюнхенской «Бава­рии»?

Педагогическую задачу можно сформулировать сле­дующим образом: как защитить своих детей от мира не­совершеннолетних потребителей, которые жаждут всего, что рекламируют? Как воспитать в них волю, пробудить самосознание? Ясно, что общего рецепта здесь нет и быть не может. Можно добиться лишь того, чтобы ваши дети играли искусно вырезанными деревянными уточ­ками, но нельзя предугадать, понравятся ли им когда-нибудь переполненные насилием видеоигры или гово­рящая кукла под названием «Лавинг беби». Понятно, что если выбирать между игрушкой, хорошей с педаго­гической и экологической точек зрения, и пластмассо­вым монстром, то... надо сделать правильный выбор. И пусть мне неизвестно, как воспитывать дружелюбных и экономных граждан мира с хорошим вкусом, но я точ­но знаю, что было бы большой ошибкой не обращать внимания на индивидуальные склонности и потребнос­ти ребенка или подменять их стереотипом — чаще всего ничего путного из этого не выходит.

Основываясь на многолетней психотерапевтической практике, Криста Мевес утверждает, что именно дети тех заботливых родителей, которые хотят отучить своих от­прысков от влечения к материальной собственности, впоследствии отличаются особой алчностью, а иногда становятся и одержимыми кладоискателями. В израильких кибуцах практикуется коллективное воспитание де­тей, при котором роль матери сводится только к кормлению грудничка. Израильский психоаналитик С. Наглер показал, что у детей, которых пытались лишить чувства собственности, от подобного воспитания оставались тя­желые душевные травмы. Так, например, психоаналитик рассказывает о смышленом малыше, который не хотел учиться считать, потому что ему запрещали брать и ос­тавлять у себя что бы то ни было. Такие попытки отучить детей от стяжательства редко заканчиваются успешно. Желание иметь свое — не слабость, а нормальная чело­веческая потребность, которой надо учиться управлять, а не подавлять ее всеми силами.

Одно педагогическое правило я все-таки позволю се­бе привести. Оно состоит в том, что надо воспитывать в детях самостоятельность, так как она открывает прямой путь к свободе. Дети должны сами уметь принимать пра­вильное решение. Например, моя дочь чистит зубы не потому, что так «надо», и не потому, что так делают «другие», — она просто знает, что иначе на зубах начнут скапливаться бактерии. И чем легче человеку самостоя­тельно принимать правильное решение, тем он счастли­вее! Когда мы называем музыканта виртуозом, то подра­зумеваем не только способность сыграть без единой ошибки «с листа», но и легкость его игры. Она-то и от­личает виртуоза от начинающего бедолаги, который иг­рает с видимыми усилиями. Тот, кто умеет поступать правильно и непринужденно, безусловно, заслуживает уважения. А к этому можно прийти только через внут­реннее осознание, ведь заставить человека быть непри­нужденным нельзя.

Однако внутреннее осознание просто так не появля­ется. Если моя дочь захотела мороженого вслед за подру­гой, то у меня есть три возможных варианта действий. Первый вариант: купить ей мороженое и тем самым бы­стро закрыть тему. Второй: наотрез отказаться покупать мороженое и примириться с ее негодованием. И нако­нец, третий вариант: попытаться разъяснить дочери, что люди отличаются от овец тем, что могут не блеять, ког­да остальные закричат «ме-е». В восьмидесяти процентах случаев это приводит к тому, что моя дочь по-настоящему начинает хотеть мороженого. И тогда уже мне ос­тается выбрать между двумя первыми вариантами. Тре­тий вариант пользуется у дочери большим успехом. Порой ей даже доставляет удовольствие отказываться от мороженого в жаркий день, когда мимо проходят люди с огромным рожком и так вкусно едят, что у нас обоих текут слюнки. Тайным паролем тогда становится «ме-е». Когда кто-нибудь из нас произносит «ме-е», это значит, мы пытаемся побороть в себе овцу, которая все время хочет того, что есть у других.