Психология и психотерапия семьи - Эйдемиллер Эдмонд. Страница 39

Роль семейных постулатов

Представления членов семьи о своей семье буквально насыщены самоочевидными истинами – семейными постулатами.

Обратимся к уже рассмотренному случаю с семейной ревностью (Иван и Лолита С). В основе многих претензий и требований Ивана С. к жене лежат постулаты, в истинности которых он не сомневается: «Жена обязана любить мужа» и «Если муж сомневается в верности жены, то она должна предоставить ему доказательства своей верности». Его сомнения в верности жены тесно связаны с его же психологическим постулатом: «Женщины – легкомысленны и легко поддаются соблазнам», который носит у него характер убеждения. В ходе беседы с психотерапевтом Иван С. сформулировал его очень четко: «Женщина по природе своей – кокетка». Не меньшую роль в его сомнениях играют и столь же самоочевидными кажутся ему его психологические постулаты относительно природы женского чувства к мужчине. Как мы помним, он не сомневается, что основную роль в этом чувстве играют «чисто мужские» достоинства мужа. В представлениях Ивана С. немало неосознаваемых постулатов. Так, когда он утверждает, что «жена должна любить мужа», то за этим стоит подразумеваемое положение: «Кого она полюбит, полностью зависит от женщины, она может по своему желанию переключать свою любовь с одного мужчины на другого».

Постулаты играют немалую роль в формировании и функционировании образа семьи. Они взаимосвязаны. Семейные представления определяют содержание постулата: когда муж говорит, что женщины «вообще» легкомысленны, то перед его мысленным взором – весьма определенный тип женщины, кидающей кокетливые взгляды на встречных мужчин, и для него такая женщина и есть «женщина вообще». Семейные представления определяют содержание постулата, причем не только тогда, когда индивид думает о своих взаимоотношениях с женой, но и когда оценивает ее реальное поведение: даже если реальная женщина (его жена) не ведет себя соответственно его представлениям, он все-таки считает само собой разумеющимся, что она склонна вести себя именно так и что она просто «скрывает свою природу».

Мы можем утверждать, что содержание семейного постулата «ситуативно». Это означает, что, беседуя с мужем и слыша высказанное им суждение, мы не поймем его адекватно, пока не «увидим» семейное представление, стоящее за этим суждением. Не соглашаясь с утверждением «муж должен помогать своей семье», Иван С. имеет в виду вполне определенное семейное представление (в данном случае – унизительную картину, где он покорно подчиняется каждому слову своей супруги). Мы можем не понять его возражений, если перед нашим взором будет совершенно иная, идиллическая картина семейной гармонии.

Семейные постулаты играют немалую роль, направляя процесс активизации семейных представлений. Когда индивид узнает о будущем пополнении семейства, то мысль: «Новорожденный всегда приносит много хлопот» (обстоятельственный постулат) может дать толчок его воображению и процессу активизации картин-сценариев этих хлопот.

Семейные постулаты выполняют интегрирующую функцию. Они соединяют общие, внесемейные представления индивида (о жизни, о людях вообще, о других семьях и о семьях вообще) с его представлениями о своей семье. Когда ревнивый муж утверждает как нечто очевидное, что «женщины легкомысленны», то он имеет в виду и женщин вообще, и свою жену; этот постулат характеризует ситуацию и в его семье, и в обществе в целом. То же касается и постулатов «настоящий муж чина не должен помогать жене» и «ребенок доставляет семье немало хлопот» и т. д. Через постулаты индивид привносит в свою семью «внешний мир» – все то, чему он научился вне своей семьи: в детстве, в подростковой среде, в других семьях, через средства массовой информации.

Мы видели, что семейные постулаты пациента нередко имеют самоочевидный характер и поэтому защищены от критики. Мы также видели, что за одним и тем же суждением у пациента и у психотерапевта могут стоять совершенно разные семейные представления. В силу всего этого семейные постулаты пациента могут сильно искажать коммуникацию и служить барьером для взаимопонимания пациента и психотерапевта.

Если то, о чем говорит психотерапевт, противоречит хоть одному из многочисленных постулатов пациента, возникает целый ряд «барьеров коммуникации».

1. Пациент не воспринимает то, что говорит психотерапевт, – относится к его словам как к «шуму», т. е. к тому, что не связано с делом и лишь мешает понять, что имеет в виду психотерапевт.

2. Пациент воспринимает слова психотерапевта как «книжную мудрость», не имеющую прямого отношения к его жизни. Директива психолога или психотерапевта: «Было бы хорошо, если бы вы больше помогали вашей жене» – воспринимается пациентом как давно известная «мораль»: нечто, что необходимо признавать, но выполнять не нужно, или же как высказывание, относящееся к социальной роли психотерапевта: «Им полагается так говорить». Обусловленное семейным постулатом сопротивление может быть выражено словами пациента: «Может быть, с точки зрения науки вы и правы, но в реальной жизни все не так».

3. Пациент имитирует понимание. Речь идет о старательном пациенте, который искренне пытается понять, чего от него хотят, и с готовностью кивает головой, как только хоть что-то кажется ему понятным, – например, когда что-то в высказываниях, вопросах или поведении психотерапевта соответствует его семейным представлениям. Иллюзия взаимопонимания с пациентом может в этом случае часто нарушаться, но затем восстанавливаться вновь и вновь – при каждом новом совпадении.

Для изучения семейных представлений нами были разработаны и апробированы в клинической практике специальные процедуры. Основная их идея заключалась в том, чтобы поставить испытуемого перед необходимостью применить имеющиеся у него семейные представления для решения практически важных для него задач.

Диагностическая и психотерапевтическая процедура «Наивная семейная психология» (НСП) была организована следующим образом. В начале исследования у пациента создавалось впечатление, что изучается его социальная компетенция – экспериментатор спрашивал его: хорошо ли он знает людей? умеет ли определить их настроение? может ли, понаблюдав за человеком, в общих чертах определить особенности его характера? Давались и другие задания: например, психолог рисовал всевозможные картинки типа «точка, точка, запятая, минус – рожица кривая» и просил определить выражение лица. Ответ неизменно признавался правильным, и испытуемому говорилось, что он хорошо знает людей. Основные задания также предъявлялись как задачи «на знание людей». Психотерапевт обрисовывал определенную семейную ситуацию, герой которой стоит перед выбором, сообщал, что ситуация эта действительно имела место, и предлагал, используя знание людей и жизни, угадать, каков был выбор. Получив такое задание, испытуемый обычно (примерно в 80 % случаев) замечал, что, для того чтобы угадать поведение героя, надо что-то знать о нем. Психолог соглашался с этим и просил задать любое количество вопросов об особенностях ситуации и личности героя. «Спрашивайте до тех пор, – говорил психолог, – пока не сможете с полной уверенностью угадать, как поступил герой». Можно было задавать лишь те вопросы, на которые можно ответить «да» или «нет». Испытуемого мы инструктировали следующим образом: «Сосредоточьте внимание на своих ответах, мыслях и чувствах, а не на психотерапевте». Это делалось для профилактики возможной агрессии человека, оказавшегося в трудной ситуации восприятия неопределенных ответов психотерапевта. Когда испытуемый задавал вопросы, они признавались очень интересными, но ответ на них давался уклончивый (экспериментатор сообщал, что, к сожалению, как раз этого момента он не знает) или неопределенный (например, на вопрос, доволен ли герой своей семейной жизнью, следовал ответ: «и да, и нет»). Такая тактика ответов ставила своей целью побудить пациента к дальнейшим вопросам. Психологический расчет, заложенный в основу диагностической процедуры, заключался в том, чтобы максимально заинтересовать пациента в конечном результате – угадывании, как именно поступил герой. Поскольку речь шла об угадывании реального поступка, то индивид был заинтересован в применении реальных, а не провозглашаемых (престижных и т. п.) представлений. Для угадывания предлагались типовые ситуации (см. приложение 4).