Мужчины на моей кушетке - Энглер Брэнди. Страница 15

– Он целовал меня долгими поцелуями, глядел в глаза, обнимал меня. Теплота Алекса позволяла мне чувствовать себя очень защищенной, и это было приятно… – Саша нахмурилась.

– Но?..

– Но со временем мне просто стало казаться, что он хочет этого больше, чем я. Мне вполне хватало бы и раза в неделю, но он хотел секса каждую ночь. Я уставала, проработав весь день, и хотела пораньше лечь спать, но ему был нужен секс.

– И что вы при этом чувствовали?

– Раздражение, если честно. Я соглашалась, только чтобы отделаться. Поначалу это было несложно, но потом стало нарастать сопротивление. А он все равно продолжал попытки, и это еще больше меня расхолаживало. Теперь я совершенно утратила к этому интерес.

– Значит, из-за того, что вы соглашались на секс, когда не хотели его, акт любви превратился в долг или обязанность.

– Я считаю, что нужно делать мужчину счастливым, если не хочешь, чтобы он тебе изменял, – отрезала она.

– Думаете, когда вы соглашаетесь на секс, которого не хотите, это действительно делает Алекса счастливым?

– Конечно! Ему и в голову ничего такого не приходит. У меня есть мои фантазии. Я устраиваю представление. Стоны, извивания, если нужно – имитация оргазма. И никому никакого вреда.

Со слов Саши все выглядело абсолютно логично. Но я распознала в этом первую стадию типичного паттерна, который ввергает пары в сексуальную опустошенность. Когда секс становится «супружеским долгом», это уже не секс, а домашняя обязанность, бытовая повинность, пункт из списка необходимых дел. В лучшем случае вы отдаляетесь друг от друга. В худшем – злитесь. Где тут задуманное природой наслаждение?!

Саша разговаривала со мной несколько снисходительным тоном. Она говорила с уверенностью, которая предполагала, что она посвящает меня в некую древнюю восточноевропейскую тайну, касающуюся мужчин. Чего Саша не осознавала, – так это того, что мужчины порой обостренно чувствуют отсутствие у женщины искренней увлеченности процессом.

На самом деле Алекс описал секс с Сашей в течение последнего года словом «бездушный». Ее поцелуи, говорил он, были небрежными и нетерпеливыми, ее прикосновение – застывшим и механическим, глаза – пустыми. Дома она позволяла себе быть неряшливой, но когда одевалась на работу, то выглядела сексуально. Несмотря на Сашины «представления», эмоциональная близость испарилась.

Алекс реагировал на это еще бо́льшим старанием угодить Саше. Однако чем сильнее он старался, тем меньше интереса она выказывала и тем более отвергнутым он себя ощущал. Он отчаянно искал хоть какие-то признаки теплоты, а ей казалось, что он эмоционально зависим. Ощущая ее отстраненную уступчивость, Алекс начал спешить во время соития, боясь, что обременяет ее, – и в результате удовлетворял ее еще меньше.

– Это все равно что заниматься сексом с манекеном, – говорил мне Алекс. – Она выглядит идеально и все делает правильно, но на самом деле она неживая.

Алекса злила утрата контакта с Сашей, но он никогда не позволял ей увидеть его внутреннюю борьбу. От этого стало бы только хуже, думал он. Но в конце концов, когда неуверенность стала для него непереносимой, Алекс пришел ко мне.

– Так, значит, Алексу от этого никакого вреда, так? – проговорила я, повторяя Сашины слова. Как же мне хотелось сказать ей, что Алекс разгадал ее притворство! Но вместо этого я обратила ее фразу против нее. – А как насчет вреда, который этот фарс наносит вам?

Саша улыбнулась и застенчиво отвела глаза, но ответа у нее не было. Меня поразило то, что, как бы она ни ставила себя перед Алексом, с каким бы знанием дела ни совершала все нужные действия в постели, какой бы естественной ни была ее красота, Саше не хватало истинной сексуальной уверенности. Она просто играла роль.

– Неужели вам не скучно притворяться перед Алексом, что вам нравится секс? – спросила я.

– С тем русским мне не скучно! – парировала она.

Я не стала спрашивать, что ей больше всего понравилось в сексе с русским. Черт, даже мне он показался сексуальным по ее рассказу!

– С кем вы чувствуете себя более сексуальной – с Алексом или с тем русским?

– С русским, конечно.

– Почему – вот что меня интересует. Почему эта разница зависит от того, с кем вы?

Саша не могла ответить, и ответ не настолько очевиден, как можно было бы подумать. На самом деле ее жаркий секс с русским только подтвердил мою оценку Саши как женщины, недостаточно уверенной в себе.

– Описывая свое приключение с русским, сознаете ли вы, что ваша роль в нем – подчиненная? И в отношениях с Алексом она тоже пассивная. Где ваша сила в этих взаимодействиях?

В сущности, я спрашивала ее: «Где ты? И чего ты хочешь?»

– У меня есть сила! – с досадой возразила Саша. – Сила заставить русского желать меня, сила удерживать внимание Алекса.

– Вы говорите о подтверждении своей ценности, а не о силе, – не согласилась я. – А как насчет того, чтобы знать, что хотите вы? Что нужно вам? Каковы ваши желания? Ваши «возбудители»?

Саша ушла в раздумья. Я сидела молча, пока она размышляла над ответом. Я надеялась, что она раскроется, а не захлопнет, защищаясь, створки своей раковины.

– Не знаю, – наконец промолвила она.

Именно это я и хотела, чтобы она осознала. Она не знала. Да, она была мастерицей в искусстве соблазнения. Она знала, что хотят мужчины (до определенного предела), но не имела представления, что хочет она сама.

Ну, на самом-то деле Саша хотела, чтобы хотели ее – вот и все, пожалуй, – и чтобы ей не пришлось для этого особенно сильно стараться.

Это скорее эмоциональная потребность и характерная черта женщины, которая со временем попадает в ловушку хронически сниженного желания. Секс, направленный только на подпитку собственного эго, приносит удовлетворение, – но лишь временно. Он не способен быть опорой. Я хотела помочь Саше задуматься о том, что может сексуально мотивировать ее – помимо и сверх самоутверждения. Но вначале ей необходимо было понять, что она не знает.

– Знание своих желаний придает силу, Саша, – сказала я, когда мы завершали сеанс. – Знание того, что вы не знаете, – неплохой старт. С этого мы и начнем в следующий раз.

Казалось, Саша раздражена или озадачена или и то, и другое сразу. И расстроена. Она не имела представления, что означает эта абстрактная концепция сексуальной мотивации. Но я знала, что она станет размышлять о нашем разговоре: у нее была сильная склонность к анализу. Однако меня беспокоило то, что ее могли ослепить мгновенное возбуждение и сексапильность этого русского.

Я не хотела бичевать девушку за то, что она наслаждается собственной красотой и сексуальным мастерством. Поверьте мне, я всей душой за умение радоваться этим аспектам женственности, и это правда, что женщины чаще хотят секса, когда чувствуют себя сексуальными и желанными. Но Сашина интрижка способствовала ее нарциссизму, а зацикленность на мужском восхищении блокировала ее умение отыскивать иные источники сексуальной мотивации.

Саша знала, что хотят мужчины, поэтому подчеркивала в своей внешности именно это – и наслаждалась их вниманием. И все же это была ложная сексуальность женщины, которая «покупается» на обобщенные мужские сценарии. В некотором смысле похоже на недобросовестную рекламу: женщина выглядит сексуально, ведет себя соблазнительно, а потом, заполучив мужчину, снова напяливает очки и ретейнер [10] и надеется, что он не станет беспокоить ее, пока она смотрит свои любимые сериалы. Почему? Потому что притворство утомительно и в конечном итоге хочется расслабиться и быть собой.

Алекс разгадал притворство Саши – как и я. Он понимал, что чего-то не хватает, и винил в этом себя. Но он был только одной половиной уравнения. Даже с тем русским Саша не была своим истинным «я». У всех нас есть врожденное умение чувствовать неискренность. Младенцы знают, когда матери не выражают любви к ним. Мои пациенты понимают, когда мне все равно. Мужчины не всегда возбуждаются в стрип-клубах. (Правда-правда! Мужчины понимают, что это всего лишь шоу, и «заводились» бы гораздо сильнее, если бы исполнительница приватного танца действительно их хотела.)