История России в мелкий горошек - Олейников Дмитрий Иванович. Страница 29

Вот еще пример: Мурад Аджи считает, что в истории Европы есть «провал»: найденные документы написаны либо до VIII, либо после XV века. Даже если допустить, что это так (а это, честно говоря, не так), то из этого вовсе не следует, что его заполняли уничтоженные документы на «тюркском» языке (с. 155). Пропущена далекая от истины «аджиевская посылка»: «если документов не существует, то они были на тюркском языке и уничтожены». Прямо как в пародии на Конан-Дойля: «Эту записку, Ватсон, писала женщина! На ней нет следа от кружки с пивом!».

Умозаключение «в хрониках Древнего Киева наверняка были миниатюры» выводится из суждения «не могли не быть» (с. 73). Это чудная иллюстрация для раздела учебника «порочный круг в доказательстве». Тезис не отличается от аргумента, который по логике «должен быть суждением, истинность которого доказана самостоятельно, независимо от тезиса». [34] Примерно по такому же принципу строится умозаключение «а он, конечно, был кипчаком. Именно кипчаком!», потому что, «его поступок типичен для кипчаков…». (с. 100).

На с. 216 наш тонкий логик пишет, будто весь материальный мир христианства («иконы, иконостасы, храмы с их неповторимой архитектурой, лампады, ладан, парчовые одежды священников, молитвы с земными поклонами» и т. п.) – это внешние атрибуты «тенгрианства», и они сами собой доказывают, «принятие новым христианством тюркского – тенгрианского – канона». «Других доказательств, – добавляет Аджи, – тут и быть не может». Но раз так, то ничего не доказано: Мурад Аджи опять лишь иллюстрирует типичную логическую ошибку, именуемую «ложность оснований» или «основное заблуждение»: в качестве основного аргумента «берутся не истинные, а ложные суждения, которые выдают или пытаются выдать за истинные». [35]

Несравнимое ни с кем величие Атиллы Мурад Аджи устанавливает по одному восхищенному утверждению «сановника Ромула» и добавляет: «Надо ли комментировать сказанное? Зачем?» (с. 97). А затем, что и это – пример логической ошибки в индуктивном умозаключении, называющийся «поспешное обобщение». Для настоящего обобщения Мураду Аджи надо бы рассмотреть побольше суждений об Атилле, но этого ему сделать было явно недосуг. Аналогично строится такое положение: «Гипотезу о том, будто новая религия сама пробила себе путь в души язычников, вряд ли можно даже рассматривать как серьезную, потому что вся история религий убеждает как раз в обратном» (с. 198). Казалось бы, вот сейчас начнется приведение фактов, из которых Мурад Аджи сделал обобщения… Увы! Наш знатный религиовед сначала ссылается почему-то на крестовые походы (они-то каким язычникам привили веру?), а затем окончательно запутывается, приравнивая религию к идеологии: область веры к элементу, как он сам признает, «политики, элементу власти».

Впрочем, умение обобщать Мурада Аджи заставляет задуматься над трудностями, с которыми ему удаются некоторые мыслительные операции. Захотелось ему почему-то объявить, что Георгий Победоносец и Григорис Просветитель – одно и то же лицо. Вот единственный довод: «Судьба молодого Георгия-воина и судьба армянского епископа Григориса на удивление сходны: и один и другой вскоре после подвига умерли мученической смертью.» (с. 206). Ленин и Хрущев – оба были лысыми и руководили Советским государством в XX веке. Современники Гитлер и Чаплин носили одинаковые усики. Собака Белка и Юрий Гагарин – оба летали в космос. Мурад Аджи и Лев Толстой – оба создали книги на русском языке. Каждый из восьми имеет голову, две передние и две задние конечности… Называется это «ошибка в умозаключениях по аналогии». [36] С похожей ошибки, кстати, начинается славословное предисловие к книге, смысл которого примерно такой: Л.Н. Гумилева не понимали и считали шарлатаном, а теперь он признан великим ученым и его книги издаются массовыми тиражами; Мурада Аджи тоже не понимают, в его книге тоже «далеко не все бесспорно» (с. 10–11) – следовательно, дорогой читатель… Ну, смелее, смелее! Правильно! Типичная ошибка в умозаключении по аналогии.

Специфическая логика Мурада Аджи такова, что он вполне может заявить: «Все мои нелепости, не разобранные критикой – правда! Поэтому критики их и не коснулись». Поэтому сделаем торжественное заявление: нелепостей у Мурада Аджи столько, что все охватить просто невозможно. И их, нетронутых, еще осталось в книге полным-полно.

…И ПРОСТО НЕВЕЖЕСТВО

По мере углубления в книгу все чаще и чаще наступает отчаяние – нет сил комментировать то, что является прямым незнанием, как бы «между прочим» ловко ввинчиваемым в доказательства или швыряющимся на стол с хлесткостью козырной карты. Остается лишь пополнять и пополнять печальный синодик аджиевского незнания. Итак…

Неправда, что «первое самое древнее письменное свидетельство, где упомянут народ «русы», – это «Бертинские анналы» в 839 году (с. 22). На самом деле этот этноним упомянут в сирийской хронике VI века псевдо-Захария Митиленского. Там говорилось, что сильный и рослый народ племени Русь обитал в первой половине VI века севернее Азовского моря, где-то по Дону или за Доном. [37]

Неправда, что «вплоть до начала XVI века (!) Центральная Европа говорила и писала по-тюркски» (с. 103). Центральная Европа, скажем честно, называлась тогда (в XII–XV вв.) Священная Римская империя. Церковь и государство в ней прекрасно обходились латинским языком. Гуситы Чехии повергали своих противников в ужас песнями на чешском язые. Германская политическая лексика той эпохи («курфюрст», «рейхстаг», «ландтаг» и т. д.), так же как и народные шутки – «шванки», дает представление о языке Германии. Великий Данте Алигьери (1265–1321) считается создателем итальянского литературного языка, в основе которого лежало наречие Флорентийской области.

Неправда, что «В Греции, в Риме строили только суда, а не сухопутные средства передвижения. В глубинной полудикой Европе не было сфер интересов у этих цивилизованных стран. Суда и только суда приносили им (европейцам) силы – суда раздвигали границы…» (с. 111). Достаточно открыть томик «История открытия и исследования Европы» (М., 1970. с. 37 и далее), чтобы прочитать, как римляне завоевывали нынешние Испанию, Францию и Британию, ходили в дальние походы и по лесным чащобам Германии, и по Карпатским горам…

Неправда, что дорог в Римской империи «было от силы две-три, по которым изредка проползали допотопные колымаги» (с. 111), и что на этом фоне казались чудом разума «технически… совершеннейшие изобретения той поры» – брички степняков (с. 112). Оставим в стороне значение слова «колымага» («громоздкая карета»), даже модернизирующее культуру античности. Египетские повозки со спицами в колесах датируются 2700 годом до н. э. [38] Двухколесные повозки (грузовые, с большим диаметром колес, и военные колесницы) известны Европе еще с крито-микенских времен (примерно 1600–1200 годы до н. э.); четырехколесные повозки распространяются «только» в связи со строительством дорог в III веке до н. э, но в них уже применяются рессоры такого качества, что пассажир мог не только спокойно читать, но и стенографировать! Греки к тому же использовали еще и повозки с подвижным сочлененным двойным остовом. Все это сохранилось на монетах, рельефах, колоннах… [39] В Одесском археологическом музее можно увидеть глиняную модель из скифского кургана – четырехколесную кибитку с верхом. Длина же сети основных римских дорог (мощеных «шоссе» и грунтовых «трактов») в Европе (без ответвлений 2-го и 3-го порядков) составляла 80 тысяч километров! Были дороги через пустыни и горы – через Альпы, например, целых девять.

Неправда, что «Дешт-и-кипчак была первой в Европе страной, которая не зависела от морской погоды, в ней были свои законы и правила» (с. 113). Даже если отрешиться от мифологичности существования такой страны и убрать всю громоздкость фразы (не так много стран вообще зависит от морской погоды), то можно только подивиться, как это вовремя «забыл» Аджи зависевший от Нила и Пустыни Египет, древних «допотопных» шумеров, скотовотов хеттов, иньский Китай, индскую цивилизацию…