Мировой разум - Елизаров Евгений Дмитриевич. Страница 17

Вот точно так же направляемое откуда-то из вне нашего мира преобразование всей материальной истории может никак не затрагивать причинно-следственную связь между отдельными событиями нашей жизни. Но ведь скрытое содержание любого из них определяется совсем не физической его сутью, но в первую очередь энергией того нравственного импульса, который порождал его. И, как непрерывность топологических изменений оригинала может завершиться какой-то совершенной неузнаваемостью результата, так даже при сохранении в абсолютной неприкосновенности физической сути истекших событий общая логика нравственной истории в этом надвременном потоке может меняться в самых невероятных пределах.

Но как бы то ни было, субъект каждой «единственно возможной», замкнутой в себе истории по ее завершении обязан восходить на уровень Верховного, Мирового разума. И так как собственная биография каждого, кто проходит этот путь, всегда будет отлична от истории восхождения любого смежного с ним в надвременной координате бытия субъекта, то их восхождение на уровень Абсолюта всякий раз будет обогащать Его опыт каким-то новым содержанием. И как знать, может быть, именно там – в надвременном потоке бытия, наконец, исполняется тот нравственный его идеал, который, как видно, едва ли достижим здесь, в земной жизни человека. Как знать, может быть, именно этот, реализующийся лишь в метавременной действительности идеал и служит тем организующим началом, которое в конечном счете направляет и нашу собственную историю.

Теперь все встает на свои места. Созидательная деятельность носителя Мирового разума не сводится к одному только сотворению мира (а вместе с ним и человека). Она проявляется также и в постоянном изменении своей собственной биографии, в создании надвременной последовательности полностью автономных и вместе с тем связанных между собой историй последовательно растворяющихся в Нем субъектов. Но так как каждая из них занимает собой нулевой интервал Его бытия, «внутрь» каждой из них Он не проникает. Создавая материальный мир, Верховный разум способен придать ему лишь начальный импульс развития. Иначе говоря, в пределах любой конечной истории эстафета Верховного созидания по мере поступательного расширения практики передается властвующему в ней субъекту. Поэтому каждый дискретный субъект каждой дискретной истории становится до конца свободным, суверенным ее творцом, так и не уверенным до конца в существовании более высокого начала, нежели он сам. Но в то же время все субъекты всех этих замкнутых в себе историй своим свободным творчеством, в конечном счете, определяют и творчество верховного их Координатора.

6. Смерть и бессмертие

Таким вкратце предстает контакт всего человеческого рода с Верховным разумом. Но ведь род человеческий, в известной мере, складывается из отдельных личностей. Поэтому было бы уместно рассмотреть контакт цивилизаций так же и на уровне отдельных людей, рассмотреть проблему интеграции разумов на уровне отдельно взятых индивидов.

Таким возможным путем интеграции, как это ни парадоксально, может оказаться биологическая смерть человека.

Правда, это решение совершенно невероятно в свете наших обычных представлений, вернее сказать, с позиций сегодня господствующих в нашем обществе взглядов. Какой же это контакт человека с носителем иного разума, если человек в состоянии вступить в него только после своей смерти? Другими словами, если в этот контакт человек, строго говоря, вообще не вступает.

Однако логика всех предшествовавших этому выводу построений самым непосредственным образом ведет именно к такому заключению.

Ну и что ж с того, что человек не способен вступить в контакт с иным разумом при своей жизни? Ведь мы уже говорили, что субъектом контакта с человеческой стороны должен быть не отдельно взятый индивид, и даже не конкретное поколение людей, но все человечество в целом. Начиная от кроманьонца и кончая далекими нашими потомками.

Но если в первую очередь субъектом контакта и в самом деле должна выступать вся земная цивилизация как некоторое единое целое, то, как уже говорилось здесь, все поколения людей должны вступать в него одновременно.Между тем, для одновременного контакта необходимо, по меньшей мере, одновременное существование.

Для Мирового разума вопрос об одновременности существования всей его структуры решается сравнительно просто: во-первых, тем, что Он существует вне привычных нам временных измерений, во-вторых, напомним, Он вообще не расчленяется на отдельные монады дискретных личностей. Для человека все обстоит иначе. Каждый из нас изолирован друг от друга, и замкнутый в телесной оболочке микрокосм, составляющий содержание души каждого отдельно взятого индивида, едва ли не абсолютно непроницаем для других. В мире, цементированном материальными причинно-следственными связями, единственным объединяющим нас началом может быть только то, что способно преобразовать движение нашей души в поток причинных же зависимостей, иными словами, не очень то надежные знаковые системы. И потом, не забудем, что разделяющий всех нас пространственно-временной барьер – это стихия, составляющая собой тайну всего Космоса. Так что на уровне отдельно взятых индивидов ни синхронность, ни, если так можно выразиться. «синпространственность» действий абсолютно невозможны.

Но если все же необходимость одновременного вступления в контакт с Мировым разумом тех, чье биологическое существование разделяется тысячелетиями, достаточно логично вытекает из посылок, нисколько не противоречащих строго научным представлениям, то прямо напрашивается возможность выявления каких-то иных форм человеческого бытия. Иначе говоря, биологическая смерть индивида на деле может представлять собой отнюдь не глухой тупик на пути возможного контакта, но напротив – настежь открытую дверь.

Так что же, загробный мир, загробное существование?

А, собственно, что тут особенного?

Но прежде оговорим одно обстоятельство.

Мы адресуемся здесь не к тем, кому вовсе не требуется доказывать бессмертие человеческой души. Мы хотим быть понятными и атеистам, но при этом обращаемся лишь к тем, кто воспитывался на постулатах диалектического материализма (отличая его от так называемого «диамата»). Ведь подлинно диалектический материализм бесконечно далек от «диамата»: если за первым стоят вековые традиции мысли, высочайшая философская культура, то второй – это философия «лома», против которого «нет приема». Адепта «диамата» невозможно убедить решительно ничем, последователь же диалектического материализма открыт и для всего парадоксального.

Самое же парадоксальное, как представляется нам, состоит в том, что современная наука не располагает даже специальными понятиями, способными адекватно отобразить содержание такого страшного своей непостижностью феномена, как смерть. Впрочем, это равно справедливо не только для материализма, но и для противостоящих ему философских и идейных течений. Поясним. Человек представляет собой нерасторжимое единство биологического и социального (в старое время говорили «душа» и «плоть»). При этом для материалистической мысли определяющим началом в человеке является отнюдь не его биология, но все то, что атрибутивно именно социальной, то есть в единой систематике материалистической философии иерархически высшей форме движения. В то же время и для идеалистических школ определяющим является тонкая метафизика того, что составляет тайну его «души». Между тем расхожая категория смерти, как правило, понимается и там и здесь исключительно в биологическом смысле. Иначе говоря, это понятие способно отразить лишь те трансформации, которые претерпевает биологическая составляющая нашей природы, ткани нашего организма. Все то, что возвышает нас над животным миром, остается за пределами его полной семантической структуры. Но тогда не на много более примитивным было бы описание смерти человека и в терминах, скажем, физической механики, или (еще чище!) какого-нибудь сопромата.