Гордиев узел сексологии. Полемические заметки об однополом влечении - Бейлькин Михаил Меерович. Страница 46

Приехав домой, мальчик на лестнице погладил одну из служанок отца по ляжкам. Он боялся, что она возмутится, но она зазвала его в свою комнату и, полураздетая, упала с ним в кровать. “Затем она расстегнула мои штаны, ласкала и целовала мой член и направила мою руку к своим интимным частям. Я был очень возбуждён и сильно дрожал, но сумел делать то, что она просила путём мастурбации, пока она не увлажнилась. После этого мы имели много встреч, во время которых мы обнимались, и она позволяла мне вводить мой член до её удовлетворения, хотя я был слишком юн, чтобы иметь излияние.

По возвращению в школу я практиковал взаимную мастурбацию с рядом моих школьных приятелей и, наконец, в возрасте 14 лет получил первое излияние. Я был очень рад, и от этого и от роста волос на лобке стал чувствовать себя мужчиной. Я любил лежать в объятиях другого мальчика, прижимаясь к его телу и лаская его гениталии и получая от него ласки взамен. Мы всегда кончали взаимной мастурбацией. Никогда мы не вступали в какие либо неестественные сношения”.

После школы юноша не имел случая, да и не хотел вступать в сексуальные связи с представителями своего пола, потому что был порабощён прелестями противоположного пола и проводил массу времени в любовных приключениях. “Зрелище женских конечностей или бюста, особенно частично прикрытого красивым бельём, а особенно если удалось подсмотреть украдкой, было достаточно, чтобы породить роскошные ощущения и сильнейшую эрекцию…

В возрасте 17 лет я часто имел сношения и регулярно мастурбировал”. Он очень любил мастурбировать девушек, особенно тех, для кого это было внове. “Я обожал видеть выражение приятного удивления на их лицах”. Чтобы иметь больше интимного доступа к ним, он поступил на медицинский факультет.

Двадцати пяти лет он женился и описывает, как много и разнообразно занимался сексуальными утехами с женой, соединяясь с ней не менее двух раз в сутки, пока она не забеременела.

“Во время этого перерыва я остановился в доме одного старого школьного приятеля, который был одним из моих любовников в прошлые годы. Так произошло, что по случаю большого стечения гостей в доме было мало спальных мест, и я согласился разделить с ним спальную. Вид его голого тела, когда он разделся, пробудил во мне сладострастные чувства, и когда он выключил свет, я прокрался к его кровати и улёгся рядом с ним. Он не возражал, и мы провели ночь во взаимной мастурбации и в объятиях, с коитусом inter femora (между бёдер. – М. Б.) и т. д. Я был удивлён, обнаружив, сколь предпочтительнее это для меня оказалось, чем коитус с моей женой, и постановил получить удовольствие от этого полной мерой.

Мы провели две недели вместе вышеописанным манером, и хоть я потом вернулся домой и исполнял обязанности при жене, я никогда не испытывал с ней снова того удовольствия. Когда она пятью годами позже умерла, я не стал заключать нового брака, а посвятил себя целиком и полностью школьному другу, с которым я продолжал нежные отношения до его смерти в прошлом году. С тех пор я утратил всякий интерес к жизни”.

Цитируя эту историю, рассказанную Хэвлоком Эллисом, Лев Клейн недоумённо вопрошает: “Кто же этот хирург – гетеросексуал, гомосексуал или бисексуал? В детстве вроде бисексуал, но это можно отнести к детским сексуальным играм и проигнорировать, в юности он определённо гетеросексуал, в зрелом возрасте – внезапно гомосексуал”.

Клейн совершенно прав, квалифицировав половые опыты 10-летнего мальчика как “детские сексуальные игры”, вот только “игнорировать” их никак нельзя!

Знакомство с тем, как устроены гениталии девочек и мальчиков – важный шаг в становлении сексуальности. Этот первый этап, хоть он и оставил мальчика невозмутимым, был для него абсолютно необходим; за ним должен был последовать и второй, формирующий обычно гетеросексуальный компонент влечения. Однако первый этап получил своё дальнейшее развитие в спальне школьного интерната.

Тут дело приняло совсем иной оборот, гораздо более эмоционально насыщенный, чем взаимное разглядывание гениталий в сарае. Даже в свои 40 лет “английский пациент” помнит тогдашнее чувство благодарности к подростку, избравшему его своим партнёром, удовольствие, испытанное им от вида большого члена, окружённого лобковыми волосами. Кульминацией всего стало сложное чувство, испытанное при виде эякуляции напарника.

Способность к семяизвержению и восхитила мальчика, и вызвала у него сильную зависть. Сопоставив взрослые габариты члена и способность своего партнёра к эякуляции с его заявлением, что мастурбация – “дело обычное” (то есть нормальное и даже необходимое), мальчик решил, что половое развитие достигается именно таким способом! Надо заметить, что подобные заблуждения всегда бытуют в среде подростков. Многие из них всерьёз верят, что, занимаясь онанизмом, они путём тренировок обеспечивают собственному члену величину, достаточную, чтобы не ударить лицом в грязь при встрече с женщиной во взрослой жизни. Упорство, с которым мальчик “практиковал сам с собой” эти занятия, свидетельствует о том, с какой одержимостью он стремился стать мужчиной.

Наряду с этими индивидуальными “тренировками” не прекращалась и взаимная мастурбация со сверстниками. Сложилось своеобразное разделение функций: мастурбация в спальной комнате служила средством выражения взаимной симпатии и однополой привязанности, а занятиями онанизмом в туалете (единственный способ уединиться в условиях интерната – отпроситься в туалет во время урока) осуществлялась заветная мечта об обретении мужественности, взрослых габаритов члена и способности к эякуляции.

Между тем, вскоре после первого в том же 10-летнем возрасте последовал и второй этап в формировании сексуального поведения – мальчик, руководствуясь своей сильной половой конституцией, импульсивно проявил эротический интерес к служанке отца. Чтобы сделать подобный шаг, нужно было иметь немалое мужество и мощный природный стимул. То, что девушка не только не обиделась, но и затащила его в свою постель, говорит о том, что и окружающие чувствовали в ребёнке потенциального мужчину. Мальчик вёл себя мужественно: “он сильно дрожал, но сумел сделать то, что она просила”. И вскоре был вознаграждён за своё поведение, обретя взрослую способность к введению эрегированного члена во влагалище партнёрши.

Одновременно он “открыл” существенную разницу между мастурбацией подростков и девушек: увлажнение есть у тех и других, а член, в конце концов, вырастает лишь у мужчин!

Ласки с мальчиками продолжались и после 14-летнего возраста, когда начали расти волосы на лобке и была достигнута, наконец, вожделенная эякуляция, долгожданное свидетельство наступившей мужественности.

В 17 лет, окончив школу и уйдя из интерната, юноша получил возможность беспрепятственно вступать в гетеросексуальные связи. Эллис употребляет для характеристики этого периода его жизни галантно-витиеватое выражение: “он был порабощён прелестями противоположного пола”. Однако чрезмерная изысканность рассказа самого юноши вызывает сомнения в подлинности его чувств. Его партнёрши “сервировались” подобно салату – “бюст должен быть… прикрыт красивым бельём”. Эрекция была максимальной, если он “видел девушку украдкой” (из чего следует, что по мере её разглядывания возбуждение слабело). Наконец, характерно его стремление преувеличить собственные гетеросексуальные подвиги. Нет никаких сомнений в том, что молодой человек 25 лет, только что вступивший в брак, способен на многократные половые эксцессы (так сексологи именуют повторные половые акты). Но “английский пациент” называет весьма скромную цифру (“не менее двух раз в сутки”), да к тому же он и её преувеличивает. Ведь если бы дело обстояло именно так, его жена не забеременела бы (для созревания спермы обычно нужны трёхдневные интервалы между эякуляциями). Настораживает и чересчур частый онанизм – свидетельство того, что гетеросексуальные половые акты не удовлетворяли его полностью. Кстати, особая склонность мастурбировать партнёрш, так удивлявшая их, выдаёт его подсознательное желание превратить их в мужчин (недаром же он так упорно пытался с помощью онанизма вырастить собственный член!). Словом, утверждение Эллиса о том, что после окончания школы молодой человек “не хотел вступать в сексуальные связи с представителями своего пола”, следует принимать с большой долей скептицизма. Сам “английский пациент”, похоже, не был в этом убеждён. Недаром он выбрал профессию медика. Объяснения Эллиса по этому поводу (“он поступил на медицинский факультет, чтобы иметь больше интимного доступа к женщинам”) не выдерживают критики. Молодой человек и так не был ограничен в выборе партнёрш. А вот изучить медицину для того, чтобы понять природу своей нестандартной сексуальности, в этом был определённый смысл. Сильное мужское начало и здесь сыграло свою роль: следуя ему, “английский пациент” стал именно хирургом.