Гордиев узел сексологии. Полемические заметки об однополом влечении - Бейлькин Михаил Меерович. Страница 95

Мифологизированные же автором татары, которым он приписывает сугубую свирепость и кривоногость, душевно далеки от него. И тут уж совсем другое дело! Таких можно и не стесняться.

Словом, в силу своей интимофобии Харитонов обречён на одиночество, как с русскими, так и с мифологизированными им татарами и евреями: “дружество убьёт роли там надо чтобы всё было более или менее просто и правдиво, а здесь всё дело чтобы в гриме и полутьме потакать ему в мужестве, <…> я сонный и хмурый скорее выпроваживал его за дверь досвидания до нового фюрера”).

Но вернёмся к основной теме. Как уже говорилось, “голубая” ятрофобия вызвана опасением, что врачи способны распознать скрытые невротические комплексы и фобии геев. При этом наблюдаются и индивидуальные вариации враждебности к врачам, как, скажем, у Лычёва.

На протяжении всей своей армейской службы он вёл непрестанную войну с врачами. Он симулировал тяжкие недуги; медики ему, разумеется, не верили. Поведение Димы характерно для демонстративных (истероидных) личностей и потому легко узнаваемо. Как только он появлялся в кабинете, врачу сразу становилось ясно, с кем он имеет дело. Все попытки обмануть медиков были обречены на неудачу. Вопреки этому, Дима прибегал к медикаментозным средствам, способным нанести его здоровью непоправимый вред. Своё явное поражение в состязании с врачами он упрямо не замечает. Ему нечем похвастать, ведь своей цели он так и не достиг, прослужив в армии “от звонка до звонка”. Врачи возились с ним, спасая от пневмонии, выводя из сумеречного истерического состояния, выправляя нос, сломанный в драке, словом, лечили его по-настоящему, не рассчитывая услышать от своего пациента хотя бы единое слово благодарности.

А ведь именно ятрофобия и подвела Диму с самого начала. Правильнее было бы сотрудничать с врачами, сознаться им, если не в своей гомосексуальной активности (она в то время была уголовно наказуемой), то хотя бы в своей однополой ориентации. Это могло послужить законным основанием к его освобождению от призыва на военную службу. Мало того, учитывая истерию Димы, врачи могли освободить его от армии, даже не прибегая к ссылке на гомосексуализм. Примером такого рода служит история Андрея “Рембо”.

Допускает ятрофобные выпады и Игорь Кон, причём они встречают полное одобрение у Льва Клейна: “Известный сексолог И. Кон очень удачно ответил на вопрос о возможности лечения гомосексуалов: “Что такое телеграфный столб? Это хорошо отредактированная сосна. Лечение подобных вещей это превращение сосны в телеграфный столб”.

Между тем, подобный аргумент особо удачным не назовёшь. Ведь и “Давид” Микеланджело – ничто иное, как хорошо отредактированная глыба мрамора.

Так и неосуществлённое лечение Евгения Харитонова представляется, хотя и трудной, но всё же вполне выполнимой задачей. Своей безоглядно исповедальной прозой и стихами он давал врачу богатый материал для анализа. Нет сомнений в том, что сексологу удалось бы снять с него груз невротических комплексов, вытащить из депрессии, вернуть ему утраченную способность радоваться, так что он одарил бы читателя не только слезами, но и улыбкой! Преодоление такого сопротивления – трудная, но целительная миссия врача. Вполне возможно, что удалось бы продлить и жизнь этого талантливого человека, едва дожившего до сорока лет.

Глава IX . Лечение, в котором нуждаются гомосексуалы

Студент никак не мог взять в толк, от какой болезни его лечат. <…> Пощупал у себя, а он, оказывается, уже здоровенный мужчина! Сердце так и встрепенулось радостью… Словно сразу получил от государя все девять отличий.

Пу Сунлин

Проблемы сексуальной адаптации геев

Андрей Ткаченко (1999) сомневается в правомочности исключения гомосексуальности из списка психических заболеваний. Он настаивает на “необходимости возврата к нормам объективной научной методологии. <…> Удовлетворённость своей сексуальной ориентацией, неэффективность терапии, степень распространённости феномена и т. д., – конечно же, ни один из этих доводов в изолированном виде не был бы возможен и серьёзно воспринят ни в одной из клинических дисциплин для проведения границы между нормой и патологией. Другие же проигнорированные критерии – обезличивание партнёрских отношений, стереотипизация поведения с нарастанием его аддиктивности и т. п., выявляющиеся в значительном числе наблюдений, явно свидетельствуют в пользу возможности аномальных форм гомосексуального поведения, которое может сближаться с феноменом парафилий”.

Разумеется, с точки зрения судебного медика, исключение однополого влечения из перечня парафилий несправедливо и нелогично. Говоря “о связи гомосексуализма с другими парафилиями”, Ткаченко стирает грань между ними, что, однако, вызывает серьёзные возражения у сексолога. Есть правило, сформулированное ещё Казимежем Имелинским (1986): “Каждая перверсия является разновидностью сексуальной девиации, но не каждая девиация является сексуальной перверсией” (парафилией. – М. Б.).

Казалось бы, всё ясно: “ядерная” гомосексуальность – патология, поскольку её вызывают сбои в половой дифференциации головного мозга. Но, вместе с тем, примеры Андрея “Рембо” и Кирилла убеждают в том, что сама по себе девиация болезнью не является и что она не всегда сопровождается развитием невроза.

Хотя суровый приговор Ткаченко, вынесенный гомосексуальности, справедлив лишь отчасти, ему не откажешь в логике. Большинство геев, считающих себя абсолютно нормальными и здоровыми, испытывают непреодолимую тягу к реализации стереотипного обезличенного и часто анонимного полового акта, причём аддиктивность их поведения со временем прогрессирует. Этот факт позволяет отнести к числу больных не только эго-дистонических гомосексуалов, отвергающих собственную девиацию, но и многих из тех, кто её приемлет. Ткаченко прав: эго-синтонический характер девиации – отнюдь не гарантия психологического благополучия; он отнюдь не исключает наличия невротического развития, незрелости половой психологии, пристрастия к обезличенному анонимному сексу.

Клинический опыт практического сексолога подтверждает верность выводов А. Ткаченко. Доказательством этому служат приведенные ранее истории болезни, письма, публикации в Интернете, исповедь Дмитрия Лычёва. Об этом же свидетельствуют результаты классического исследования Алана Белла и Мартина Вейнберга (Bell A., Weinberg M. G., 1978). По их данным, к эго-синтонической группе можно отнести лишь 10 % гомосексуалов, соблюдающих верность в партнёрских отношениях и психологически адаптированных. 15 % “функциональных” геев (по классификации авторов) чураются постоянных связей и имеют массу партнёров. В то же время они не считают себя обременёнными какими-либо психосексуальными проблемами. 18 % геев, поддерживая связь с постоянным любовником, изменяют ему при первой же возможности. 12 % отнесены авторами к “дисфункциональным” гомосексуалам; им свойственны высокая половая активность, множество партнёров и наличие многочисленных сексуальных проблем. Наконец, 16% выделены в группу “асексуальных” геев. Они стараются уклоняться от однополых связей, предпочитая им гетеросексуальные; именно они, больше чем все остальные, склонны к суицидам. 29 % геев авторы не смогли причислить ни к одной из выделенных ими групп. Между тем, неуёмное пристрастие большинства из них к промискуитету, заставляет подозревать их в невротическом поведении.

Итак, по Беллу и Вейнбергу, лишь у 10 % гомосексуалов отмечается эго-синтонический характер девиации. По меньшей мере, 28 % геев страдают эго-дистонической формой девиации и осуждают собственную гомосексуальность. Число же тех, кто, не осознавая этого, отягощён интернализованной гомофобией и страдает связанными с ней невротическими расстройствами, гораздо больше, чем лиц с явной эго-дистонической формой девиации.