Сотворение мира или эволюция? - Елизаров Евгений Дмитриевич. Страница 36

Повторимся, мы не рассматриваем, что на самом деле было с нашей Вселенной задолго до настоящего момента (и под «моментом», и под «задолго до» имеются в виду отнюдь не временные физические категории). Здесь исследуются только те – самые общие – логические и методологические принципы, принимая которые мы в оказываемся состоянии заглянуть туда, где нас не было и не могло быть, и делать какие-то гипотезы обо всем имевшем место там. Поэтому все, что соответствует этим принципам, должно приниматься нами даже в том случае, если это и выглядит не вполне правдоподобным.

С обнаружением красного смещения галактик и становлением теории большого взрыва концепция эволюционного развития Вселенной в определенной мере сомкнулась с этими вековыми представлениями: именно взрыв сжатого в некоторую точку первовещества обнаруживает себя и первотолчком развития всей доступной нашему наблюдению Вселенной, и его первопричиной. При этом ретроспектива развития природы, то есть развитие, прослеженное «наоборот», от точки настоящего в прошлое к его «нуль-пункту» – это последовательное упрощение и, если так допустимо выразиться, примитивизация всего того, что сегодня существует вокруг нас. Так, если ограничиться сравнительно небольшими пространственными рамками (скажем, пределами Солнечной системы), мы увидим, что на каком-то этапе исчезает разум, за ним жизнь, далее – сама Солнечная система, еще дальше – атомы тяжелых элементов, словом, все становится проще и примитивней.

Казалось бы, конечный пункт этой интегральной ретроспективы, то есть то таинственное образование, которое, собственно, и «взрывается», полагая начало всему сущему, должно обладать нулевой сложностью, абсолютным ее отсутствием. Однако это не так: в самом начале, в «нуль-пункте» всеобщего развития мы обнаруживаем некую парадоксальную сущность, структура которой при всей своей абсолютной простоте отличается вовсе не нулевой, но, напротив, – абсолютной сложностью. Ведь предположить, что взрыв первовещества Вселенной через миллиардолетия мог породить все сегодняшнее разнообразие ее форм, можно только предположив его исходную бесконечную сложность. Другими словами, сложность, в полной мере сопоставимую с возможностями Того, Кто способен сотворить из этого первоначала все то, что существует сегодня и может быть порождено завтра.

Казалось бы, это невозможно, однако для человеческого сознания такой парадокс вполне естествен. Более того, на протяжение всех веков считалось, что именно так и должно быть, то есть именно в таком соотношении друг с другом и должны находиться эти полярно противоположные полюса всеобщей организации бытия. Еще древние говорили, что абсолютная простота – это и есть абсолютная сложность и совершенство. Высшее совершенство всегда осознавалось ими как самая высшая простота. Микрокосм и Макрокосм, о которых говорили греки, – это практически абсолютные копии друг друга, просто первый как оптический фокус сводит все сущее в некоторую точку; но одним из основных определений этой не имеющей измерений точки является не что иное, как абсолютная простота и совершенство.

Кстати, абсолютное совершенство и простота всегда ассоциировалось ими с абсолютной неделимостью их носителя, иначе говоря, с егоа-томарностью. (Отсюда не случайно, Фредерик Содди, выдающийся английский радиохимик, лауреат Нобелевской премии, в своей «Истории атомной энергии» [49] будет использовать термин томная физика, специально подчеркивающий то обстоятельство, что атом – это еще совсем не то начало, которое отличается предельной простотой.)

Позднее Лейбниц будет говорить о монаде, которая вмещает в себя без изъятия весь мир [50], и основной характеристикой этой монады будет оставаться все та же абсолютная простота и все то же абсолютное совершенство (и все та же неделимость) [51]. Математический нуль, оставаясь синонимом совершенной пустоты, со временем вместит в себя чуть ли не все определения математики. Из абсолютного Ничто, с которого начинается грандиозная конструкция гегелевской «Науки Логики», будет последовательно извлечено в конечном счете все содержание Абсолютного духа… Из сконцентрированного в точку первичного вещества Вселенной через миллиарды лет разовьется все совершенство и гармония того, что окружает нас сегодня…

Словом, если рассматривать ретроспективу эволюционного движения в свете именно той духовной традиции, которая тысячелетиями господствовала в сознании человека (и, хотим мы того или нет, продолжает господствовать даже сегодня, ибо и сегодня мы принимаем, что все самые сложные и удивительные вещи развились из некоторой недифференцированной первоматерии), то ни на йоту не поступаясь ни материализмом, ни диалектичностью, ни атеизмом, ни – тем более – стоящей за ним высокой культурой мысли (а о другом эволюционизме мы здесь и не говорим), в «нуль-пункте» всеобщего движения если и обнаружится полное отсутствие какой бы то ни было упорядоченности, то это будет синонимом самого высшего порядка.

Строго говоря, этот вывод является прямым следствием вкратце очерченного выше философского учения о том едином, что одними выражалось в понятии материи, другими – понятием Бога. Ведь если это единое в каждый данный момент и в каждой данной точке целостного континуума своего интегрального бытия представлено во всей полноте своих свойств, любая неделимая далее монада, любой микрокосм обязаны отличаться абсолютной сложностью и совершенством.

Можно как угодно называть исходный концентрат этого порядка и совершенства…

Но это в прошлом, а что в будущем?

Проследим единую линию эволюционного развития, но теперь уже не от настоящего в прошлое, но, «как положено», из прошлого в будущее. Формирование атомов тяжелых элементов, образование планетарных систем, становление жизни, возникновение разума… – что дальше?

Принятие эволюционной концепции не позволяет вот так взять и оборвать эту линию непрерывного восхождения (к чему, к какой вершине?). Ведь обозначить предельную точку здесь означает принять на себя слишком большую ответственность, поскольку это равнозначно положение предела всеобщему развитию. Поэтому, строго говоря, траектория восхождения должна устремляться в бесконечность, в противном случае развитие оказывается отнюдь не всеобщим, и уже одно это способно сильно скомпрометировать учение. Но даже если какой-то предел и существует, то, скорее всего, он расположен где-то очень далеко от точки настоящего момента. Словом, предельный уровень усложнения и роста организованности нашего мира (если, разумеется, он существует) может быть очень высоким.

Правда, утверждается, что с выделением человека из животного царства и началом собственно человеческой истории действие чисто эволюционных законов прекращается; все дальнейшее развитие этого высшего звена в единой систематике природы происходит за счет совершенствования его социальной организации и сознания. Поэтому завершение антропогенеза предстает как высшая, конечная точка собственно эволюции, которую сменяет уже совершенно другой процесс, который подчиняется действию иных законов. Но ведь в таком случае и эволюция природы, и история ее высшего звена – человека (или в более общем виде – субъекта разума) оказываются всего лишь сменяющими друг друга звеньями какого-то более фундаментального единого процесса. Поэтому вполне правомерно задаться вопросом о том, что должно воспоследовать самой истории человека, какое новое звено всеобщего развития должно сменить ее?

Впрочем, попробуем проследить пути возможного развития.

Самые первые проблески нашего разума – это открытие тайны огня, изготовление каких-то простейших орудий, подчинение себе того маленького островка огромной планеты, на котором было замкнуто первобытное существование наших предков. В самом начале – это всего лишь слабая искра.

Но ведь и жизнь, даже если она и в самом деле впервые зародилась всего в одной коацерватной капле в какой-то одной точке бескрайнего мирового океана, со временем распространилась на всю планету и, сформировав биосферу, самым радикальным образом преобразила ее. Под воздействием жизни вся наша планета стала совсем другой.