Убийство демократии: операции ЦРУ и Пентагона в период холодной войны - Блум Уильям. Страница 25
Еще одним способом, которым США напрямую внесли свой вклад в уровень жестокости в этой войне, было применение оружия, которое хоть и использовалось на заключительном этапе Второй мировой войны (и еще в Греции), но было невиданным для всех наблюдателей и участников корейской войны. Это был напалм. Вот как описывает последствия от его применения газета «Нью-Йорк таймс»:
«Бомбардировке с применением напалма была подвергнута деревня три или четыре дня назад, во время наступления китайцев. В деревне не было похорон, потому что в живых никого не осталось… Мертвые жители в деревне и на полях находились в тех же позах, когда их настиг удар: мужчина, пытавшийся сесть на велосипед, полсотни мальчиков и девочек, игравших в приюте, домохозяйка, в руке которой осталась страница из каталога Sears-Roebuck, на которой карандашом обведена «очаровательная пижама кораллового цвета за три доллара» с номером заказа на высылку товара по почте. В этой деревушке было почти две сотни погибших» [39].
США, возможно, также вели бактериологическую войну против Китая и Северной Кореи, о чем рассказывалось ранее, в главе о Китае.
В то же самое время ЦРУ планировало убийство северокорейского лидера Ким Ир Сена (Kim II Sung). Из Вашингтона к Гансу В. Тофту (Hans V. Tofte), агенту ЦРУ в Японии, был направлен индеец-чироки по прозвищу Баффало (Buffalo), который согласился стать убийцей. В случае успешного выполнения этой операции Баффало должен был получить значительную сумму денег. Операция провалилась, и дальнейшие подробности этого инцидента неизвестны [40].
Еще одним распространенным в США мифом было убеждение в том, что американские военнопленные умирали, как мухи, в северокорейских лагерях из-за халатности и жестокости коммунистов. Это эмоциональное утверждение разжигалось склонностью должностных лиц США к завышению цифр. Например, в ноябре 1951 года, задолго до конца войны, американские военные заявляли, что в лагерях погибли от пяти до восьми тысяч военнопленных [41]. Однако тщательное исследование, проведенное американской армией спустя два года после войны, показало, что в ходе всего конфликта погибли 2730 военнопленных (из 7190 человек, оказавшихся в лагерях; неизвестное количество военнослужащих вообще не попали в лагерь, поскольку они были расстреляны прямо на поле боя из-за нежелания возиться с ними – такая практика применялась обеими сторонами).
В исследовании делается вывод, что высокая смертность не связана с коммунистической жестокостью – она могла быть вызвана невежеством и черствостью самих заключенных [42]. Под черствостью подразумевается нехватка у солдат морали и духа коллективизма. Хотя это и не было отмечено в исследовании, но северокорейцы утверждали, что часть американских военнопленных погибла в результате американских же бомбардировок.
Это исследование, конечно, не могло идти ни в какое сравнение с паническими заголовками, которыми три года пичкали западный мир. Не афишировался и тот факт, что куда большее число северокорейских военнопленных погибло в американских и южнокорейских лагерях. Только в середине войны их число официально составило 6600 человек [43]. Следует отметить, что в этих лагерях содержалось значительно большее число заключенных, чем на Севере.
Кроме того, американская общественность пребывала в уверенности, что американские военнопленные подвергались промывке мозгов со стороны китайцев и северокорейцев. Только так можно было объяснить тот факт, что 30 % американских военнопленных в той или иной форме сотрудничали с врагом и каждый седьмой, то есть более 13 процентов военнопленных, был виноват в серьезном коллаборационизме, таком как написание предательских брошюр или согласие шпионить на коммунистов после войны [44]. Другой причиной, по которой тема промывки мозгов широко поддерживалась, была уверенность Вашингтона в том, что такая версия позволит обесценивать те заявления ветеранов войны, которые будут расходиться с официальной версией.
По словам психиатра Йельского университета Роберта Дж. Лифтона (Robert J. Lifton), промывка мозгов, по общераспространенному мнению, была «всемогущим, непреодолимым, непостижимым и волшебным методом достижения контроля над человеческим разумом» [45]. Хотя ЦРУ и само разрабатывало такое «волшебство» с начала 1950-х годов, но ни Управлению, ни северокорейцам, ни китайцам преуспеть в этом вопросе не удалось. ЦРУ начало свои эксперименты по контролю над поведением и по управлению сознанием на людях (вероятно, подозреваемых в двойном шпионаже), используя наркотики и гипноз в Японии в июле 1950 года, вскоре после начала корейской войны. Уже в октябре в качестве объектов для экспериментов, по всей видимости, использовались северокорейские военнопленные [46]. В 1975 году капитан-лейтенант ВМС США и военный психолог Томас Нэрут (Thomas Narut) рассказывал, что его работа в те годы заключалась в исследовании состояний, способных вынудить военнослужащих, обычно к убийству не склонных, к его совершению при определенных обстоятельствах. Нарут добавил, что из военных тюрем были освобождены признанные виновными убийцы, чтобы стать убийцами на поле боя [47].
«Промывание мозгов, – говорится в армейском исследовании, – стало расхожей фразой, используемой для очень многих вещей, так что у этой фразы больше нет точного значения», а «точное значение в этом случае необходимо» [48].
«Заключенные, насколько стало известно армейским психиатрам, не подвергались процедурам, которые можно было бы охарактеризовать как «промывание мозгов». В действительности обращение коммунистов с заключенными, хотя и не отвечало требованиям Женевской конвенции, редко было связано с откровенной жестокостью, будучи вместо этого весьма оригинальной смесью мягкости и давления… Коммунисты редко использовали физические пытки… и армейскими специалистами не было зафиксировано ни одногодостоверного случая использования пыток с целью вынудить человека сотрудничать или принять коммунистические убеждения» [49].
Однако, согласно исследованию, некоторые американские летчики из девяноста, попавших в плен, были подвергнуты физическому насилию с целью добиться признаний о применении ими биологического оружия. Это могло означать либо суровое негодование коммунистов по поводу использования такого оружия, либо потребность получить некое подтверждение ложного или сомнительного заявления.
Американские военнослужащие были также подвергнуты политической и идеологической обработке их тюремными надзирателями. Вот как это выглядело в глазах американских военных:
«В лекциях по идеологической обработке коммунисты часто показывали карту мира, усеянную нашими военными базами, названия которых были хорошо известны многим пленным. «Видите эти базы? – говорил инструктор, показывая на карте указкой. – Это – американские базы, напичканные оружием. Вы знаете, что они американские. И как вы видите, они окружают Россию и Китай. У России и Китая нет ни одной базы за пределами собственной территории. Отсюда становится ясно, какая именно страна разжигает войны. Неужели Америка строила бы эти базы и тратила миллионы на их обслуживание, если бы она не готовилась к войне с Россией и Китаем?» Этот аргумент казался правдоподобным многим заключенным. В общем случае они понятия не имели, что эти базы отражали не желание Соединенных Штатов войны, но их желание мира, что базы были развернуты как часть соглашений, нацеленных не на завоевание, а на ограничение красной агрессии» [50].
Китайские коммунисты, конечно, не изобрели эту практику. Во время американской Гражданской войны военнопленные и Юга, и Севера подвергались идеологической обработке в отношении соответствующих достоинств обеих из сторон. И во время Второй мировой войны «курсы демократизации» проводились в американских и британских лагерях для военнопленных немцев, и исправившимся немцам предоставлялись привилегии. Кроме того, американская армия с гордостью заявляла, что коммунистических заключенных в американских лагерях во время корейской войны учили тому, «что значит демократия» [51].